История франков
Шрифт:
На это Хильперик ответил: «Мой брат виновен во множестве преступлений. Если мой приемный сын Хильдеберт расследует все произошедшие события, то увидит, что его отца убили с молчаливого согласия Гунтрамна». Прислушавшись к словам короля, епископ ответил: «Если ты соединишь свои силы с силами твоего племянника и он окажется на твоей стороне и если вы оба выступите вместе против него, то Гунтрамн скоро будет наказан за содеянное». Стремясь достичь искомого, они заключили соглашение, обменялись заложниками, и послы отправились домой.
Веря в данные ему обещания, Хильперик собрал собственную армию и вступил в Париж. Его пребывание там принесло
Хильперик велел своим воинам пройти через Париж, и, когда они шли через город, он сам выступил вперед и подошел к крепости Мелен, сжигая все вокруг и сея разрушения. Еще не показались войска его племянника, но герцоги и послы Хильдеберта уже находились при нем. Хильперик велел Дезидерию и Бладасту: «Двигайтесь к Буржу, продвиньтесь до самого города и настаивайте на том, чтобы они принесли мне клятву верности».
158
Южная Аквитания.
Тем временем население Буржа собрало армию в пятнадцать тысяч человек, заняло поле вблизи Мелена и сразилось с Дезидерием. В сече с обеих сторон погибло более семи тысяч. С оставшейся частью герцоги дошли до Буржа, круша и уничтожая все. Разрушения оказались гораздо больше, чем описанные в античные времена, в городе не осталось ни одного целого дома, не уцелели ни виноградники, ни огороды, все было стерто с лица земли и полностью разрушено. Они украли священные сосуды из церквей и подожгли сами здания.
Король Гунтрамн выступил вместе со своей армией и встретился со своим братом, возлагая все его надежды на суд Божий. Хотя уже начало смеркаться, он велел, чтобы его армия начала сражение с противником и уничтожила большую часть армии Хильперика.
На следующее утро противники обменялись представителями, затем оба короля заключили мир. Каждый пообещал другому, что епископы и ведущие деятели придут к соглашению, договорились о соблюдении законов и выплате компенсаций. Заключив мир, оба короля отправились домой.
Королю Хильперику никак не удавалось прекратить грабежи в армии, и ему пришлось сразить мечом графа Руанского. Он вернулся в Париж, оставив всю добычу и освободив пленников. Когда осаждавшие Бурж войска получили приказ отступить и вернуться домой, они украли такое количество добычи, что казалось, что в этой местности больше не осталось ни населения, ни скота.
Проходя по окрестностям Тура, люди Дезидерия и Бладаста поджигали, разрушали и уносили все, до чего дотягивались их руки, и убивали жителей, как будто находились на территории противника.
Они также уводили с собой тех, кого не убили. Правда, потом их отпустили, по крайней мере большинство, но только после того, как отобрали у них все, что те имели. После всех этих разрушений среди скота вспыхнула эпидемия, так что скота здесь почти не осталось, редко теперь можно было увидеть лошадь или телку.
Пока все это продолжалось, король Хильдеберт находился со своей армией. Когда же он велел своим воинам совершить ночной марш, его низшие чины подняли неистовый шум, выступив против епископа
«Пусть король выгонит тех, кто предает его королевство! – выкрикивали они, вовсе не заботясь о том, кто их услышит. – Долой тех, кто отдает свои города во власть врагу! Долой тех, кто продает подданных Хильдеберта в рабство!» Когда наступило утро, протесты продолжались. Схватив оружие, воины устремились к палатке короля, намереваясь жестоко расправиться с епископом и высшими советниками, порубив их мечами.
Поняв, что происходит, епископ Эгидий вскочил на коня и поскакал в свой родной город, а толпа преследовала его по пятам, крича, бросая вслед камни и оскорбляя. Его спасло лишь то, что у них под рукой не оказалось свежих лошадей, так что они не смогли догнать епископа. Но он бежал в такой панике, что потерял с одной ноги сапог и не подобрал его. В таком состоянии епископ и добрался до своего города Реймса, где и укрылся за его стенами.
32. Несколькими месяцами ранее Левдаст снова прибыл в окрестности Тура, привезя письменное распоряжение от короля. В нем говорилось о том, чтобы Левдасту вернули жену и разрешили поселиться в городе. Он также привез письмо, подписанное несколькими епископами, просившими снять с него отлучение от церкви.
Поскольку его отлучили во многом благодаря королеве Фредегунде и я не получил от нее никакого послания, я отложил принятие решения. «Когда я получу соответствующее распоряжение от королевы, – заметил я, – то незамедлительно снова приму его». Тем временем я отправил королеве письмо, и она ответила мне. «Я находилась под таким давлением со стороны огромного числа людей, – говорилось в ее ответе, – что мне не оставалось ничего иного, как разрешить ему уехать. Я прошу тебя не мириться с ним и не давать ему причастия, пока я не приму окончательного решения».
Прочитав это, я стал опасаться, что королева решила покончить с Левдастом. Я пригласил к себе его тестя и рассказал ему о том, что произошло, умоляя взять Левдаста под свою охрану до тех пор, пока гнев королевы не пройдет.
Однако мой совет, данный со всей искренностью и любовью к Господу, Левдаст воспринял необычайно подозрительно, ибо по-прежнему испытывал ко мне недоверие, не желая принять никакие предложения, исходящие от меня. Перед нами явно прекрасный пример пословицы, услышанной мной однажды от старого человека: «Amico inimicoque bonum simper praebe consillium, quia amicus accepit, inimicus sperne». [159]
159
Дай один и тот же хороший совет тому, кто любит тебя, и тому, кто ненавидит тебя, – твой друг примет его, даже если твой враг с презрением к нему отнесется (лат.).
Итак, отвергнув мой совет, Левдаст отправился к королю, находившемуся вместе со своими войсками в окрестностях Мелена. Он попросил воинов вступиться за него и просить короля, чтобы тот дал ему аудиенцию. Они оказали ему поддержку, и король согласился встретиться с ним. Левдаст бросился к ногам Хильперика и стал умолять о прощении. «Ты должен быть осторожным, – заметил Хильперик, – пока я обсужу эту проблему с королевой и что-нибудь придумаю, чтобы вернуть тебе ее милость, поскольку ты перед ней во многом виноват».