История франков

Турский Григорий

Когда же король Леовигильд узнал об этих планах, он стал колебаться, как же ему лучше всего поступить. «Если сразу я нападу на них всей своей армией, – говорил он, – то моя сильная пехота сильно пострадает от копий противника. Если, с другой стороны, я введу в бой небольшой отряд, то я не смогу противостоять противнику благодаря его численному превосходству». В конце концов король выступил со всей армией, напал на крепость и, разгромив гарнизон, сжег ее дотла, о чем я уже рассказывал в предыдущей главе.

Однако, одержав победу, Леовигильд увидел, что король Мир стоит напротив со своим войском. Окружив войска Мира, Леовигильд заставил его поклясться в верности. Они обменялись подарками и разошлись восвояси. Вернувшись

домой, Мир сразу же заболел и вскоре умер, ибо его здоровье было подорвано гнилой водой и нездоровым воздухом Испании. После его смерти трон занял его сын Еврих, подтвердивший договор с Леовигильдом. Он принес такую же клятву и стал править Галисией.

В тот же самый год его родственник Андика, помолвленный с его сестрой, привел войско против Евриха. Он захватил его в плен и принудил постричься, сначала посвятил его в дьяконы и затем сделал священником. Затем Андика женился на вдове своего тестя и захватил власть в Галисии.

Леовигильд пленил своего сына Герменегильда и перевез пленника в Толедо, а позже изгнал его. Но Леовигильд не смог заставить греков выдать жену Герменегильда. [166]

44. Саранча из окрестностей Толедо в течение пяти долгих лет продолжала перемещаться вперед по главной дороге и достигла соседней провинции. Стая саранчи покрыла территорию в пятьдесят миль длиной и в сотню миль шириной.

В тот же самый год множество странных знамений случились в Галлии, жители которой претерпевали немыслимые страдания. Вокруг солнца появился огромный круг из множества цветов, похожих на те, что доводилось видеть, когда после дождя появлялась радуга. Морозы повредили виноградники, нанеся серьезный урон, затем разразилась страшная буря с градом, погубившая виноградники и поля. То, что осталось после града, погибло после свирепой засухи. Некоторые растения дали немного ягод, на других не выросло ничего.

166

Ингунда.

Люди настолько гневались на Господа, что оставляли ворота виноградников открытыми и вводили на них скот и лошадей. Страдая, они сами призывали свою гибель, крича: «Нам все равно, пусть даже эти виноградники никогда больше не принесут урожая!» Плодовые деревья принесли урожай яблок в июле, а второй урожай случился в сентябре. Одна эпидемия за другой убивала стада, и продолжалось это до тех пор, пока в Галлии практически не осталось скота.

45. В сентябре [167] прибыло многочисленное посольство от вестготов (т. е. Испании. – Ред.), чтобы увидеть короля Хильперика, снова занявшего резиденцию в Париже. Тогда он повелел, чтобы собрали большое количество семей крепостных из различных королевских поместий и перевезли туда в повозках. Люди горько плакали и отказывались ехать. Он велел их тщательно охранять и готовиться к тому дню, когда отправит их в Испанию вместе со своей дочерью Ригунтой.

167

В 584 г.

Рассказывают, что несколько крепостных повесились в своих родных местах, опасаясь того, что их увезут из дорогих и близких им мест. Сыновей отрывали от отцов, матерей разъединяли с дочерьми. Со стонами и проклятиями они расставались. Плач в Париже можно сравнить только с плачем египетским (когда в ходе последней, десятой «египетской казни» (смерть всех первенцев в египетских семьях) по всему Египту стоял стон и плач. – Ред.).

Люди же знатного происхождения (из

тех, кого насильственно заставляли эмигрировать) составляли завещания, отдавая свою собственность церквам и ставя условием, что, как только станет известно, что принцесса добралась до Испании, их завещания вступали в силу, как будто они действительно умерли и были погребены.

Тем временем послы от короля Хильдеберта прибыли в Париж, чтобы предупредить короля Хильперика ничего не вывозить из городов, которые тот забрал из-под власти своего брата, и прося не касаться ни слуг, ни лошадей, ни быков, ни вещей.

Рассказывают, что одного из послов тайно убили, но никто не знал, кто это сделал, хотя подозрение пало на короля. Хильперик пообещал, что никого не будет трогать. Он пригласил знатных франков и многих других своих подданных отпраздновать помолвку своей дочери. Затем он передал дочь послам вестготов, обеспечив огромным приданым.

Ее мать добавила множество золотых и серебряных вещей, а также большое количество прекрасной одежды. Увидев это, король Хильперик подумал, что у него совсем ничего не осталось. Осознав, что он огорчился, королева Фредегунда повернулась к франкам и заявила: «Не думайте, люди, что хоть что-нибудь из этого относится к сокровищам, собранным вашими первыми королями.

Все, что видите, принадлежит мне. Ваш самый прославленный король проявил ко мне необычайную щедрость, но я взяла практически все из собственных накоплений, из поместий, дарованных мне, и из доходов и налогов. Из государственной сокровищницы я не взяла ничего». Услышав это, король успокоился.

Собралось такое огромное количество добра, что золотыми, серебряными и другими драгоценными вещами наполнили пятьдесят повозок. Сами франки также привезли свадебные подарки, золото, серебро, лошадей и одежду, каждый сделал подарки в соответствии со своими возможностями. Наконец пришел день прощания с принцессой. Расставаясь со своими родителями, она не могла удержать слез, струившихся по ее щекам. Когда она проезжала через городские ворота, одна из осей ее телеги сломалась. «Несчастливый знак!» – пробормотали жители, но некоторые сочли его хорошим предзнаменованием будущего.

Покинув Париж, Ригунта велела, чтобы ее палатки закрепили восьмью жерновами. Той же ночью пятьдесят человек из ее свиты украли сотню лучших лошадей вместе с их золотыми уздечками и двумя огромными подносами и пустились бежать к королю Хильдеберту. По пути следования любой, кому удавалось ускользнуть, забирал с собой все, что мог унести. Вдоль дороги разместили огромное количество припасов за счет тех городов, по которым они проезжали.

Король распорядился, чтобы провизию не брали из общественных запасов, а все необходимое отнимали у бедных жителей. Хильперик подозревал, что его брат (т. е. Гунтрамн. – Ред.) или племянник (Хильдеберт II. – Ред.) могли устроить засаду для его дочери, потому распорядился, чтобы ее сопровождало войско. С ней также отправились многие представители знати: герцог Бобон, сын Муммолена, и его жена как подружка невесты.

Поехали также Домигизил, Ансовальд и майордом Ваддон, одно время бывший графом Сента. Было также более четырех тысяч простых людей. Все другие герцоги и управляющие, что отправились вместе с Ригунтой, вернулись обратно от Пуатье. Но те, кого я упомянул, должны были завершить путешествие, и они спешили, как только могли.

По пути они грабили и воровали сверх всякой меры, обирали дома бедняков, разоряли виноградники, срубая целиком лозы вместе с висевшим на них виноградом, и забирали с собой все, что могли забрать, опустошая земли вдоль дорог, по которым они проходили, – в точности как говорится в Книге пророка Иоиля: «Оставшееся от гусеницы ела саранча, оставшееся от саранчи ели черви, а оставшееся от червей доели жуки» (Иоил., 1: 4).