История гестапо
Шрифт:
Гиммлер и Кальтенбруннер предались настоящему разгулу жестокости. Из 7 тысяч арестованных на смерть были отправлены почти 5 тысяч. Канариса арестовали тоже, хотя он не имел ничего общего с организацией заговора. После многомесячного тюремного заключения его повесили 9 апреля 1945 года. Подлый Фромм, убийца Бека, Штауффенберга и их сподвижников, был расстрелян в марте 1945 года. Фалькенхаузена спасло от расстрела наступление американских войск в мае 1945 года. Впоследствии он был осужден как военный преступник. Многие сопричастные офицеры предпочли самоубийство аресту и суду. 14 октября Роммель оказался вынужден покончить жизнь самоубийством.
В Париже Оберг и Кнохен вернулись к руководству своими службами, но развитие событий на фронтах сдерживало расследование. Генерал Бойнебург, который лишь
Союзники, основательно укрепив свои плацдармы и постоянно получая пополнение в живой силе и технике, в конце июля начали свое освободительное наступление во Франции. 28 июля были взяты города Кутанс и Гранвиль, 30 июля – Авранш, 3 августа – Ренн, а 10 августа – Нант и Анже. Все это время Оберг и Кнохен во главе своих служб невозмутимо продолжали свое дело, занимаясь отправкой в Германию последних составов с заключенными и переправляя узников Компьенского лагеря, Роменвильского форта и других тюрем, где еще оставались несколько тысяч заключенных. Перевозка осуществлялась во время боев, под бомбежкой самолетов, в ужаснейших условиях. Людей погибло гораздо больше, чем в предыдущих эшелонах. В эшелоне, отправленном 2 июля из Компьена, произошли ужасающие сцены, когда обезумевшие заключенные начали драться между собой. Невыносимая жара, жажда, отчаяние, овладевавшее людьми, вынужденными ехать в момент, когда освобождение было так близко, заставили этих последних депортированных претерпевать невероятные мучения.
Уже в нескольких километрах от Компьена в каждом вагоне было немало погибших. До прибытия в Дахау в этом поезде скончались около 900 человек.
15 августа, уже после того как Клюге принял 13 августа решение об отступлении, а канадцы готовились штурмовать Фалез, еще один эшелон с 2453 заключенными был отправлен в Германию.
Начиная со второй половины июля представители движения Сопротивления пытались вступить в переговоры с немцами о прекращении депортаций. Шведский консул Рауль Нордлинг согласился взять на себя деликатную миссию посредничества в этом вопросе. Он вступил в контакт с фон Хольтицем, новым комендантом Большого Парижа, и с германским посольством. Нордлинг передал им памятную записку и предложения, подготовленные господином Пароди, представлявшим в Париже генерала Кенига – руководителя французских сил Сопротивления, и графом Александром де Сент-Фалем. Если фон Хольтиц и некоторые другие склонялись к тому, чтобы согласиться, никто из немецкого командования не осмелился взять на себя ответственность подписать такой документ. 17 августа Оберг завершил свою подготовку к эвакуации. Архивы и картотеки гестапо были отправлены из Парижа уже в начале месяца. В ночь с 16 на 17 августа штаб немецких полицейских служб перебрался в Шалон-сюр-Марн. 17 августа все остальные службы выехали из Парижа в Нанси и Прованс. В столице остались лишь Оберг, Кнохен и их приближенные. Они уже укладывали чемоданы.
Этот неминуемый отъезд придал смелости военным и дипломатам. Утром 17 августа фон Хольтиц внезапно решил действовать, но при условии, что договоренность будет визирована военным командованием в отеле «Мажестик». Но в «Мажестике» все офисы оказались пустыми, поскольку еще утром службы военной администрации Парижа уложили свои последние архивы и укатили на Восток. В конце концов отыскали некоего майора Хума [48] , согласившегося дать свою подпись в качестве представителя германской военной администрации во Франции.
48
Майор Фриц Хум умер в Вюрцбурге в 1945 году.
Посредники поспешили к Александру де Сент-Фалю, где очень быстро составили нужный документ.
Три параграфа протокола, подписанного Раулем Нордлингом и майором Хумом, предусматривали, что «с момента подписания соглашения» господин Нордлинг «возьмет на себя руководство, ответственность и надзор за всеми политическими заключенными», содержащимися в пяти тюрьмах, трех госпиталях и трех концентрационных лагерях, равно как «во всех прочих местах заключения и эвакуационных поездах без исключения, куда бы эти поезда в настоящее время ни направлялись». Германские власти должны были передать все свои полномочия господину
«Со своей стороны господин Нордлинг обязуется добиться освобождения пяти немецких военнопленных в обмен на освобождение каждого из вышеупомянутых политзаключенных».
Этот последний пункт не был выполнен. Продвижение союзных войск и отступление оккупантов помешали немецким властям потребовать его выполнения.
Очень важно было добиться немедленного освобождения тех арестованных французов, в отношении которых возникали опасения, что немцы попытаются уничтожить их в камерах, как это случилось в тюрьме города Кана. 17 августа открылись двери парижских тюрем, но в Роменвиле и в Компьенском концлагере сложилось иное положение. Здесь эсэсовское начальство, сотрудники гестапо и СД отказались выполнять указания фон Хольтица, сообщив, что подчиняются лишь указаниям Оберга.
В Компьене гауптштурмфюрер Петер Илерс, сотрудник СД, также отказался освободить заключенных вопреки всем просьбам господина Граммонта и господина Лагиша, уполномоченных представителей Международного Красного Креста, и даже потребовал ареста посредников, которые были вынуждены спешно ретироваться.
На следующее утро, 18 августа, исполняя указания Оберга, он отправил в Германию эшелон, увозивший 1600 заключенных. Почти все они в Германии умерли.
Это был последний приказ, отданный Обергом в столице Франции. В тот же день утром Оберг, Кнохен, Шеер, начальник орпо, и последние сотрудники гестапо покинули Париж, устроив в городке Виттеле наподобие своего управления, так как Верховное командование объявило, что на востоке Франции фронт будет стабилизирован.
20 августа Кнохен решил отправить одну из зондеркоманд в Париж с поручением остаться там как можно дольше и регулярно сообщать ему по радиосвязи о развитии событий. Возглавил эту экспедицию Нозек, который в июне 1940 года входил в группу, прибывшую для усиления зондеркоманды Кнохена. 21 августа 11 человек, из которых 5 были французы, взяли курс на Париж, передвигаясь на четырех машинах, одна из которых была передвижной радиостанцией. 23 августа, когда дивизия Леклерка подходила к Рамбуйе, эта зондеркоманда уже двигалась по пригородам Парижа. Однако атмосфера накалилась – парижане были слишком возбуждены ожиданием предстоящего освобождения, и маленькая немецкая группа сильно рисковала оказаться в плену. Нозек решил ограничиться разведкой обстановки в окрестностях города, после чего зондеркоманда развернулась и обосновалась в городке Mo. Нозек оставался там до 28 августа, когда ему пришлось спешно покинуть город, чтобы избежать встречи с американскими танками, готовыми отрезать ему дорогу к отступлению.
Последние гестаповские группы покидали Париж почти в таких же условиях, в которых они в июне 1940 года прибыли в этот город. Кнохен, будучи душою своих служб, единственный устоял у штурвала своего зловещего корабля в течение всего периода с 14 июня 1940-го до 18 августа 1944 года вопреки самым злостным противникам. Но война во Франции для него еще не кончилась.
Глава 2
Волки пожирают друг друга
В самой Германии ликвидация заговора 20 июля и устранение Канариса повлекли за собой последнюю модификацию служб РСХА. Военный отдел, созданный в РСХА в феврале для того, чтобы заменить службы абвера, был упразднен. Его начальник, полковник Хансен, был повешен; весь личный состав, перешедший из абвера, подвергся чистке, а сам отдел был распределен между гестапо и СД. В гестапо были переданы службы, занимавшиеся шпионажем, контршпионажем, забросом агентов-парашютистов и диверсионных групп. СД были подчинены группы сбора военной информации. Каждое подразделение гестапо и СД отныне дублировалось подчиненной ему службой того же названия, но с пометкой «Воен.».
Заговор 20 июля окончательно убедил Гитлера в том, что он не может доверять армии, «этой реакционной клике», которую необходимо поставить на место.
По предложению Мартина Бормана молодые члены партии, фанатично преданные режиму, были выдвинуты на офицерские посты и направлены в каждую воинскую часть, чтобы следить за политическими настроениями коллег. Докладывали они лично Борману – хранителю нацистской идеологии, сообщая о том, что казалось им недостаточно национал-социалистическим. Тут же Борману было доложено о «недопустимо пораженческих настроениях в группе армий, действующей в Силезии», ибо она сдавала свои позиции под натиском советских войск.