История гестапо

Деларю Жак

Гиммлер понимал, что его скоро опознают. Тогда он решил «сыграть тузом» и попросил о встрече с комендантом лагеря. Войдя к нему в кабинет, он снял черную повязку и представился:

– Я Генрих Гиммлер. Мне необходимо срочно увидеться с фельдмаршалом Монтгомери.

Надеялся ли он сыграть какую-то роль или рассчитывал на побег по дороге? Трудно понять логику нацистского бонзы, но Гиммлера немедленно направили в Люнебург, штаб-квартиру 2-й армии, где передали в руки служб безопасности.

В Люнебурге были приняты все возможные меры предосторожности для столь важного пленника: его осмотрел врач, а одежду обыскали. В кармане обнаружили большую ампулу цианистого калия. Его переодели в поношенную английскую

форму и посадили под замок до прибытия полковника Мерфи, отправленного Монтгомери, чтобы он занялся задержанным. Но Мерфи не было суждено допросить Гиммлера. Сразу по прибытии полковник начал расспрашивать о принятых мерах предосторожности.

– У него проверяли рот? – спросил он. – Чаще всего нацисты прячут капсулу с цианистым калием под языком или в искусственном зубе. Та, что вы нашли, может быть предназначена для отвода глаз.

И врач снова отправился осматривать Гиммлера. Когда он приказал ему открыть рот, Гиммлер воспротивился, его челюсти, сомкнувшись, раздавили что-то, и он тут же упал, убитый проглоченным им цианистым калием [55] .

Все попытки вернуть Гиммлера к жизни оказались напрасными. За две минуты рейхсфюрер СС прекратил свое существование, распростертый на паркете среди английских военных, тщетно пытавшихся вызвать у него рвоту. Его труп сфотографировали союзные военные корреспонденты, после чего захоронили в месте, расположение которого держится в секрете.

55

Нацистские руководители имели спрятанную во рту капсулу с цианистым калием. Чтобы яд подействовал, надо было капсулу раздавить. Если ее случайно проглотить целиком, то яд действовать не мог, поскольку капсулы изготовляли из материала, не подверженного воздействию кислот желудочно-кишечного тракта.

Кажется, только Генрих Мюллер, аккуратный чиновник и верный подручный Гиммлера, избежал подстерегавшей его смерти. Он исчез в первых числах мая 1945 года. Некоторые немецкие офицеры, побывавшие в советском плену, после возвращения на родину утверждали, что Мюллер находился в Москве. Если верить утверждениям Шелленберга, Мюллеру удалось воспользоваться делом «Красной капеллы» и установить контакт с советской агентурой, на службу к которой он перешел в момент краха рейха. Многие члены немецких спецслужб пытались спасти свою жизнь, перейдя на службу к американцам, англичанам и даже французам. Многим эта операция удалась. Возможно, Мюллер выбрал работу на советскую разведку. Правда, крайнее ожесточение, с которым он вел расследование дела о «Красной капелле», делает это объяснение трудноприемлемым. Но все-таки такую версию полностью исключить нельзя. Те же источники утверждали, что Мюллер умер в Москве в 1948 году. Согласно более свежим данным, Мюллер находился в Чили вместе с Борманом.

Кальтенбруннер, как и Геринг, предстал перед Нюрнбергским трибуналом. 1 октября 1946 года оба они были приговорены к повешению судебным процессом, начатым 20 ноября 1945 года и продолжавшимся в ходе 403 открытых судебных заседаний.

Кальтенбруннер был повешен 16 октября одновременно с Риббентропом, Кейтелем, Розенбергом, Йодлем, Франком, Фриком, Зейсс-Инквартом, Заукелем и Штрейхером. Герингу удалось достать себе капсулу с цианистым калием при содействии Баха-Зелевского, хотя тот был свидетелем обвинения во время процесса. За два часа до приведения в исполнение смертного приговора Геринг раздавил свою капсулу, как это сделал Гиммлер за полтора года до этого.

Оберг и Кнохен попытались избежать дачи показаний.

Оберг после 8 мая 1945 года обосновался в тирольской деревушке Киртшберг, неподалеку от Китцбюля, под именем Альбрехта Гейнце. Но отдых его от

мирских дел продолжался очень недолго. Уже в конце июля американская военная полиция арестовала его и 7 августа передала в Вильдбаде представителям французских властей по требованию правительства Франции.

Кнохен оказался более ловким. Скрывшись в Гёттингене, расположенном к югу от Ганновера, более семи месяцев ему удавалось не выдать своего присутствия. Но 14 января 1946 года он покинул свою норку, чтобы пробраться в американскую зону оккупации. С его стороны это было очень неосторожно, так как лишь пребывание на одном месте спасало его до сих пор. По прибытии в город Кронах, в 50 километрах к северу от Байрейта, он был арестован американской военной полицией. Просидев некоторое время в лагерях, в частности в Дахау, он был передан в руки французских властей после того, как выступил свидетелем на процессе в Нюрнберге по делам Кальтенбруннера и Риббентропа. В Париж он попал 9 ноября 1946 года.

22 февраля 1954 года Оберг и Кнохен предстали перед парижским военным трибуналом, размещавшимся в здании тюрьмы Шерш-Миди. Долгое следствие, в ходе которого Обергу пришлось выдержать 386 допросов, набрало более 90 килограммов документов и материалов, а заключительный приговор занял более 250 страниц текста. Начавшееся слушание дела пришлось отложить, и только после его возобновления 20 сентября трибунал вынес смертный приговор Обергу и Кнохену.

Бывший немецкий посол в Париже Абец в 1949 году был осужден к двадцати годам каторжных работ, но в 1954 году оказался среди помилованных и вышел тогда на свободу [56] .

56

5 мая 1958 года Отто Абец и его жена погибли в результате автокатастрофы на шоссе Кёльн – Рур. В это время Абец работал журналистом в еженедельнике «Фортшритт».

Зная об этом прецеденте, оба осужденных выслушали приговор с улыбкой на устах. Газета «Паризьен либере» на следующий день после оглашения приговора писала: «Этот приговор, скорее всего, станет лишь мерой морально-этического характера, а не расплатой за смерть расстрелянных, мучения увезенных в Германию и высланных в те мрачные годы, когда немецкая полиция властвовала во Франции».

Помилование, на которое надеялись осужденные со дня вынесения приговора, было объявлено только 10 апреля 1958 года. Президентским декретом смертная казнь заменялась пожизненной каторгой, а 31 декабря 1959 года новый декрет снижал ее срок до двадцати лет, считая со дня вынесения приговора.

По этому декрету Оберг и Кнохен должны были получить свободу только 8 октября 1974 года, но по неизвестным причинам французское правительство решило выпустить их значительно раньше. Оба они были тайно переведены в тюрьму Мюлуз и 28 ноября 1962 года переданы западногерманским властям в соответствии с новым президентским декретом о помиловании.

Кнохен вернулся к семье в Шлезвиг-Гольштейн. Оберг также смог воссоединиться с семьей, жившей неподалеку от Гамбурга, однако снова попал под судебное преследование за участие в чистке Рема.

Действительно, в июне 1934 года Оберг в качестве штурмбаннфюрера СС (майора) являлся одним из заместителей Гейдриха по центральным берлинским службам СД, сыгравшим значительную роль в подготовке этого кровавого дела.

Эти судебные преследования не слишком беспокоили Оберга: ведь еще в мае 1957 года мюнхенский суд присяжных разбирал дело двух непосредственных участников убийства, бывших эсэсовцев – генерала Зеппа Дитриха и майора из Дахау Михеля Липперта. Последний обвинялся в том, что вместе с Эйке участвовал в убийстве Рема в его камере. Их обоих приговорили всего лишь к восемнадцати месяцам тюрьмы.