История городов будущего

Брук Дэниэл

Для шейха Мохаммеда открытие Media City стало еще и способом обеспечить Дубай бесплатной рекламой. Представительства основных информационных агентств помогли сделать имя города знакомым во всех уголках планеты, поскольку живущие здесь журналисты в итоге стали присылать из Дубая позитивные репортажи, ради которых они никуда не поехали бы специально. Местные девелоперские излишества вроде торгового центра с крытым горнолыжным склоном или гигантских искусственных архипелагов в форме пальм получили всемирную известность. Иногда кажется, что многие дубайские проекты сразу задумывались с прицелом на подобное освещение в СМИ.

Как и в Internet City, степень интеллектуальной свободы в условиях автократии составляет существенную проблему для медиакомпаний. Исходная установка, по которой работающие в Дубае зарубежные журналисты не подвергаются цензуре при условии, что они не углубляются во внутренние дела ОАЭ,

а освещают события в регионе, оказалась под вопросом. В 2007 году по просьбе диктатора соседнего Пакистана генерала Первеза Мушаррафа Дубай закрыл два независимых пакистанских СМИ, которые рассказывали о волнениях в их родной стране из Media City. С другой стороны, в 2011 году директор по маркетингу ближневосточного филиала компании Google Ваэль Гоним открыто организовывал из своего офиса в Internet City революционные протесты в родном Египте с помощью не заблокированного там фейсбука. Несмотря на определенные сложности, преимуществ в Дубае пока больше, так что информационные и технологические компании продолжают работать отсюда. Однако, если «арабская весна» – отчасти инициированная из Дубая – в конечном итоге приведет к созданию устойчивых демократий, они смогут составить эмирату серьезную конкуренцию в качестве технологического и информационного центра арабского мира.

Заполучив к себе Microsoft и Google, Дубай нацелился на самый престижный в мире образовательный бренд: медицинская свободная зона Healthcare City, созданием которой руководила госкомпания, прежде занимавшаяся только парками аттракционов, явно нуждалась в своем Гарварде. В 2004 году дубайские представители прибыли в Массачусетс с предложением открыть у них филиал Гарвардской школы медицины – первый после недолго просуществовавшего кампуса в межвоенном Шанхае. Все расходы принимающая сторона, разумеется, брала на себя. Как объяснил представитель администрации Гарварда, принимавший участие в переговорах, власти Дубая рассматривали Healthcare City как предприятие медицинского туризма, куда богатые арабы будут прилетать для лечения, как раньше прилетали за покупками. Расположенный между фешенебельным торговым центром Wafi City и отелем Hyatt, комплекс явно нуждался в арендаторе с громким именем – отсюда Гарвард. По словам американца, в корпорации «Дубай» рассуждают так: «Нам нужен ювелирный магазин – значит Tiffany’s; хотим университет – пусть это будет Гарвард».

Гарвардские специалисты составили правила и аттестационные стандарты для всех будущих работников Healthcare City, которые, как выразился официальный представитель, были «сопоставимы с западными». Это был медицинский эквивалент финансового законодательства, которое Эррол Хупманн написал для другого района города – DIFC. Однако открывать ближневосточный филиал своей престижной медицинской школы Гарвард передумал. Вместо этого американцы предложили помочь создать в Дубае госпиталь, где стажировались бы выпускники новой независимой медицинской школы, созданием и управлением которой должны были заняться местные власти. В итоге планы создания такого госпиталя в Дубае пали жертвой глобального экономического кризиса, как и амбициозная программа расширения Гарварда в США, где строительство бостонского научного комплекса стоимостью в миллиард долларов отложили в 2009 году до лучших времен¹⁹. По крайней мере в данном конкретном случае Дубай начала нашего века не смог тягаться с Шанхаем начала прошлого.

Став самым разнородным городом на Земле, куда со всех концов мира стекаются и самые богатые, и самые бедные, сегодняшний Дубай напоминает планету в миниатюре. Поскольку муниципалитет и не пытается навязывать застройщикам единые стандарты, некоторые районы города выглядят совершенно по-американски, а другие – как будто их перенесли прямо из Бангладеш. Лоскутный урбанизм Дубая XXI века одинаково очевиден и в жилых кварталах города, и в его свободных зонах.

В жилых высотках вдоль береговой линии и обнесенных заборами коттеджных поселках селятся иностранные сотрудники транснациональных корпораций. Стоящие частоколом башни Jumeirah Beach Residences и здания вокруг рукотворной дубайской марины напоминают кондоминиумы Майами. Расположенный глубже в пустыне коттеджный район «Арабские ранчо» был создан Emaar Properties (поддерживаемой государством компанией, построившей небоскреб Burj Khalifa) и вызывает в памяти калифорнийский округ Ориндж с его виллами в различных стилях от средиземноморского до мексиканского и с бесконечным потоком внедорожников на засаженных пальмами и бугенвилиями кольцевых развязках.

Слава Дубая как города, где западные экспаты чувствуют себя как дома, основана отнюдь не только на копирующих Америку жилых кварталах. Честно говоря, эмират пользуется стойкой репутацией места, где иностранцы даже самых

свободных нравов могут позволить себе расслабиться. Первый из двух выходных, которые в Дубае приходятся на пятницу и субботу, известен как день, когда мусульмане молятся, а приезжие веселятся, ведь основополагающей традицией в культуре дубайландцев является поздний пятничный завтрак с, так сказать, «шведским баром». Чтобы угодить западным специалистам и привлечь туристов, не отказываясь при этом от своих консервативных принципов, власти Дубая официально разрешили употребление алкоголя, но только в отелях. Понятие же «отель» тут трактуется чрезвычайно расширительно – как любой объект недвижимости, где есть гостиничные номера. Поскольку несколько этажей Burj Khalifa занимает Armani Hotel, а еще одна гостиница примыкает к торговому центру в основании башни, все заведения в так называемом «центре Дубая», в том числе и крупнейший в мире молл, имеют право продавать спиртное.

Ради командировочных и туристов город также лихо закрывает глаза на проституцию. Поскольку завязанная на строительстве и финансах экономика Дубая питается мечтами о быстрой наживе, подавляющее большинство приезжих тут составляют молодые мужчины. Мужчин в Дубае в три раза больше, чем женщин²⁰. Такой гендерный дисбаланс обеспечивает огромный потенциальный рынок для проституции, а спокойное отношение дубайских властей к древнейшей профессии позволяет ей процветать. В тех ночных клубах, куда дам пускают только в сопровождении кавалеров, большинство женщин – это неизменно проститутки, как правило, из Восточной Азии, африканских стран к югу от Сахары и Восточной Европы. А такие заведения, как оформленный в стиле салунов Дикого Запада клуб Rattlesnake на шоссе шейха Зайеда, существуют исключительно для того, чтобы служить местом встречи членов интернационала проституток с представителями их не менее многонациональной клиентуры. Даже во время священного месяца рамадан, когда ночная жизнь Дубая строго ограничена не допускающими никакой музыки правилами шариата, проституция продолжает процветать в гробовой тиши ночных клубов.

Дубай – это увеличенный до размеров города отель Cathay в старом Шанхае, и не только в плане свободы нравов, но и в сфере мультикультурного урбанизма. В детище сэра Виктора Сассуна каждый люкс был отделан в особом национальном стиле; в Дубае каждый район, даже каждое здание, выглядит так, будто его перенесли из другого уголка планеты. В Дубае есть филиппинские супермаркеты прямо из Манилы, индийские рынки прямо из Мумбая и британские магазины прямо из Ливерпуля. Конечно, подобные городские пространства существуют в любом глобальном городе, но уникальным Дубай делает то, что ни одна из культур тут не господствует, а потому ни одна и не кажется оттертой на второй план. В Лондоне Tesco – это супермаркет для всех, а филиппинский рынок – место на любителя. В Дубае нет супермаркета для всех. Если в Дубае и есть лидер в области розничной торговли, то это французская сеть Carrefour. Но успешна она не потому, что французская культура стала здесь нормой, а потому, что французы хорошо разбираются в еде. К тому же Carrefour наловчился идти на небольшие уступки, чтобы соответствовать принятым в исламском мире диетическим правилам, – скажем, тут не продают алкоголь, а отдел продуктов из свинины огорожен ширмами с табличками «Только для немусульман», за соблюдением которых никто не следит.

Наряду с отсутствием самого популярного супермаркета, нет в Дубае и доминирующей культуры. Если чтящая традиции пакистанская мусульманка переедет в Лондон, она столкнется с дилеммой: продолжать ли ей пользоваться чадрой или принять обычаи британского общества. В Дубае же общепринятой нормы, которой нужно соответствовать, просто не существует. В Великобритании, независимо от степени владения английским, иностранец всегда будет «говорить с акцентом». В городе же, где английский почти для всех – второй язык, акцент не имеет значения, будь он пакистанский или филиппинский.

Вследствие отсутствия нормы, которая заставляет жителей ей соответствовать, Дубай является космополитичным городом, где большинство людей – отнюдь не космополиты. Как выразился командированный в Дубай лондонский банкир: «В Лондоне ты видишь такое же разнообразие на улицах, но по сути все там лондонцы. Здесь же индийцы – это настоящие индийцы, а египтяне – без дураков египтяне». Один местный профессор архитектуры, выросший в Марокко и получивший образование в США, жаловался, что сколько бы он ни приглашал своего коллегу-индуса попробовать марокканские блюда, тот не ел ничего, кроме бирьяни – индийского вегетарианского плова из риса басмати. Но для многих жителей третьего мира возможность жить в богатой стране, не отказываясь от своих обычаев и не будучи обязанным соответствовать чьим-то правилам, – это именно то, что привлекает их в Дубае больше всего.