История Хэйкэ

Ёсикава Эйдзи

– Куда вдруг все подевались?

– Не могли же они исчезнуть как призраки – без всяких объяснений? Даже Ко-Каннон покинула нас.

– Полагаю, из столицы прибыли важные гости.

– Цветочки попали под ураган – интересно, кто эти гости?

Сквозь ветки деревьев, склонившиеся к воде, они увидели, как к берегу реки причалила лодка. Ее огни осветили берег, на который выбрался некий господин в сопровождении своих слуг и направился в дом.

Между тем вернулась Ко-Каннон. Отведя Дзиро в сторону, она что-то ему прошептала и удалилась.

– Что она тебе сказала, Дзиро?

– Она

ведь что-то объясняла и за что-то извинялась.

– Мне было сказано, что гость, которого вы только что видели, не обычный путешественник или богатый купец, но близкий родственник хозяйки дома.

– Нам что до этого? Мы тоже гости.

– Не горячись. Это не поможет.

– Тебе хорошо так говорить, когда ты имеешь возможность встречаться с Ко-Каннон, а нам что делать?

– Самураю нельзя быть таким невыдержанным. Потерпи, пока я объясню. Люди, которые прибыли на лодке, слуги из поместья Рокухара. Киёмори из дома Хэйкэ намерен совершить паломничество к гробнице Кумано в провинции Кису. По пути он хочет остановиться здесь. Его люди приехали сюда, чтобы подготовить это место к его прибытию через день или два.

– Из Рокухары! – воскликнули разом Тота и Дзуро, глядя друг на друга.

– Говорили, что он собирается совершить паломничество. Но теперь известен и день его прибытия, так?

– Это означает, что нам нужно немедленно возвращаться в столицу. Нас может спохватиться командующий Ёситомо.

– Нельзя терять ни минуты.

Воины собрались ехать.

– Наши кони готовы?

– Их сейчас приведут. К сожалению, у нас много дел… Потерпите чуть-чуть, – успокоил их один из слуг.

– Нет, нет, мы не сердимся. Просто нам нужно срочно выехать в столицу… Где конюшня? Мы поедем прямо оттуда.

– Она в той стороне. Я проведу вас.

Снаружи их ожидала Ко-Каннон с фонарем. Она провела их через внутренний садик, затем через ворота. Конюшня помещалась на пустыре между домом и соседним зданием.

– Пожалуйста, не забывайте нас и приезжайте снова, – напутствовала их Ко-Каннон.

– В следующий раз Дзиро приедет один, – пошутили Тота и Дзуро, седлая своих лошадей и готовясь сесть верхом. Когда они огляделись в поисках Дзиро, то увидели его переговаривающимся с девушкой через забор.

– Ты имеешь в виду тот соседний дом?

– Нет, тот, где мы живем со своей матушкой.

– Это светится окно в вашей комнате?

– Нет, светится окно в комнате матушки. Наше окно выходит на другую сторону сада.

– Дзиро! Паршивец, ты подглядываешь в окно за девушками! Ко-Каннон, отругай его за это!

Тота передал поводья Дзуро, а сам бросился к Дзиро. Несмотря на прохладу, ставни окна были открыты. Они увидели через него фигуру зрелой женщины, сидящей в комнате. Ее лицо обрамляли подобающим образом края белого капюшона монахини. Она выглядела лет на пятьдесят. Ее кожа сияла белизной. Миловидность лица усиливали подкрашенные черные брови и элегантная прическа. В одежде малинового цвета женщина была отчетливо видна, озаренная сиянием светильника на высокой подставке, по другую сторону от которой сидел ее собеседник. И Тота и Дзуро сразу узнали в собеседнике человека, которого они часто видели в столице. Молодые люди

в изумлении переглянулись. Это был Цунэмори, младший брат Киёмори, получивший в начале Хогэнской смуты звание офицера пятого ранга.

В ту же ночь молодые воины поспешили в Киото. Останавливаясь по пути, они обсуждали происшедшее. Дзуро, не видевший всего того, что наблюдали Дзиро и Тота, сказал:

– Из ваших слов понятно, что брат Киёмори приехал раньше, чем остальные люди Господина Харимы, но кто, по-вашему, хозяйка дома? Как ее зовут?

Затем они попытались вспомнить, не высказывали ли они что-либо крамольное во время пребывания в Эгути, потому что, как оказалось, хозяйка заведения была связана родственными узами с Киёмори.

– Об этом не тревожьтесь, – успокоил друзей Дзиро.

– Дзиро! Ко-Каннон, несомненно, рассказала тебе что-нибудь о ней. Что побуждает тебя быть столь уверенным, что нам не нужно тревожиться?

– Я одновременно верю и не верю тому, что она сказала.

– Вот видишь! Ко-Каннон действительно что-то сообщила тебе!

– Да сообщила, и вот что. Их матушка была когда-то девой веселья в столице и даже наложницей императора Сиракавы. Было время, когда ее называли «госпожа из Гиона».

– Госпожа из Гиона? Кажется, я раньше слышал это имя.

– Император Сиракава отдал ее в жены Тадамори из дома Хэйкэ. У них родилось несколько сыновей, старшим из которых был Киёмори. Об этом знали очень немногие, и Ко-Каннон взяла с меня обещание не говорить об этом никому.

Дзуро и Тота хлопнули ладонями по седлам. Последний воскликнул:

– Надо же! Нам не следует больше ездить в Эгути с Дзиро. Трудно было предположить, что он так близок с Ко-Каннон. Но послушай, то, что она сказала, на самом деле правда? Это серьезная улика о весьма влиятельном человеке.

– Серьезная? Возможно, и отнюдь не невероятная. Даже главнокомандующий Ёситомо, говорят, сын очаровательной девы веселья.

– В любом случае мы неплохо провели время в Эгути.

– Да, но каково нам будет в столице?

– Утро вечера мудренее, и не достойно таким воинам, как мы, строить догадки о том, что будет завтра. Следует только помнить, что наш командующий хотел знать точную дату отъезда Киёмори в Кумано. Нам строго приказано вернуться, как только она будет известна.

– Гляди, пошел град! Пришпорим наших коней и согреемся.

Вскоре дорога, пади и холмы, которые они оставили позади, превратились в сплошное белое пятно.

Глава 20.

Паломничество в Кумано

Придворный Цунэмунэ вновь провел день в особняке вице-советника. Почти каждый при дворе знал о тесной дружбе двух сановников, но для вида Цунэмунэ оправдывал свои частые визиты в особняк желанием обучить Фудзивару Нобуёри игре в мяч. Те, кто знал, что Цунэмунэ был склонен использовать свои личные знакомства в корыстных целях, тщательно избегали участия в его аферах. Тем не менее он не испытывал недостатка в покровителях. Экс-император Го-Сиракава благоволил к нему как партнеру в игре в мяч. Император Нидзо тоже был благосклонен к этому придворному, а Нобуёри сделал Цунэмунэ своим доверенным лицом.