История христианской церкви от времен апостольских до наших дней
Шрифт:
3. С XV в. в области церковной истории замечается общее оживление. С возрождением науки развивается историческая критика, не существовавшая в средние века. Начавшийся великий церковный раскол особенно способствовал перенесению ее в эту область. Так как в то время повсюду выступали конфессиональные интересы, но немудрено, что и здесь проводились иногда предвзятые взгляды и тенденции. При всех заблуждениях, однако, историческая истина брала перевес и вызывала новую разработку науки.
Первая работа, которая была тогда составлена, есть «Ecclesiastica Historia… congesta per aliquot studiosos et pios viros in urbe Magdeburgics» (13 fol., Basil. 1559–74; 2 A., 1624, 6 fol.). Она охватывает 13 веков, разделена по столетиям и составлена обществом ученых в Магдебурге с иллирийцем М. Флацием во главе. Отсюда обычное ее наименование магдебургские центурии. Окрашивавшая этот труд в отношении древней церкви грубая тенденциозность вызвала несколько сочинений с католической стороны. Важнейшими из них были «Annales ecclesiastici» кард. Барония, особенно ценные, благодаря сопровождающим их документам (12 fol. Rom. 15880–1607). Они простирались до 1198 г., часто перепечатывались и находили многочисленных продолжателей, именно епископа Генр. Спондана Памьерского до 1646 г. (2 fol. 1647), доминиканца Абр. Бзовия до 1572 н. (9 fol., 1629–72), но главным образом Райнальда до 1565 г. (9 fol., 1646–77), Ладерхи до 1571 г. (3 fol., Romю 1728–38)
Особенно развилась церковная история в наступивший затем мирный промежуток. Результатом деятельности историков этого времени явились 2 большие работы и целый ряд компедиумов. Важнейшие труды явились во Франции, где научная жизнь около половины XVII в. забила кипучим ключом. Особого упоминания заслуживают капитальная «Historia ecclesiastica» Наталиса Александра (Noel Alexander) и Тильмона (Tillemont), «Memoires pour server a l’histoire esslesiastique» (16 vol., 1693–1712). Труд Наталиса Александра доведен до XVI в. и по многим вопросам представляет ряд исследований (26 fol., Par 1676–88). Он неоднократно перепечатывался и в издании Ронкагльи (ed. Roncaglia 9 fol., Luccae, 1743) снабжен примечаниями, боровшимися с галликанскими воззрениями автора. Сочинение Тилльмона представляет полную историю в монографиях, доведенную до 513 г. и во многом пополняемую другим трудом того же автора, именно: «Histoire de l’Eglise» Берольта-Беркастля (Berault-Bercastel) до 1721 (24 vol., 1778–90).
Между церковными историками Италии первое место занимает около этого времени доминиканец кардинал Орси. Его Storia ecclesiastica (20 fol. 1746–61) охватывает первые 6 веков и его сотоварищем по ордену Бечетти продолжена до 1378 г. (17 fol. 1770), а в его «Istoria degli ultimi Quattro seculi della chiesa «(9 vol., 1788 ss.) даже до Тридентского собора.
В XVII в. появляются обширные работы в области церковной истории в реформаторской церкви в Швейцарии и в Нидерландах.
В протестантской Германии Арнольд вызвал целый ряд новых работ, когда в своей беспристрастной «Истории церкви и ересей» (1699) дал строгую, но справедливую оценку ортодоксального лютеранства. Из работ XVIII в. следует отметить Institutiones historiae ecclesiasticae Мосгейма (1755) и Шрека (Schrockh, 44 мм. 1788–1812). Между церковно-историческими трудами XIX в. замечательны: История христианской религии и церкви Неандера и Церковные истории Гизелера, Баура, Берингера, Газе, Курца, Герцога, Цэклера, Мэллера, Мюллера и Крюгера.
Католическая Германия в этом движении также не отставала и выдвинула хороших церковных историков в лице гр. Штольберга, Т. Катеркампфа, Гортига, Риттера, Альцога, Мэхлера, Гергенрэтера, Дэллингера, Брука, Крауса, А. Кнопфлера, Маркса, Юнгмана, Лангена и Функа.
Во Франции явились в это время работы Рорбахера, Дарра и в новейшее время Дюшена.
Со времени падения Константинополя развитие церковно-исторической науки на греческом востоке приостанавливается. Вплоть до половины XIX в. за все это время известно только два сочинения, сколько-нибудь заслуживающих внимания. Первое – это история Иерусалимских патриархов, написанная Досифеем (конец XVII в.) и представляющая общий очерк церковной истории с древних времен, второе – Церковная история Мелетия (3 т. 1783), доведенная до начала XVIII в. Со второй половины XIX в. греческая церковно-историческая наука подвергается сильному влиянию западной и развивается в этом направлении. Таковы труды Диомида Кириакоса (1872; 2 vol., 1881) и Филарета Вафида (до 1453 г. 2 т. 1884–86).
В России церковно-историческая наука по своему развитию и успехам стоит на незначительной высоте. Она далеко отстала от церковно-исторической науки не только первенствующих западных народов, немецкой, французской и английской, но и второстепенных: итальянской, нидерландской и т. д. Причиною этого является незначительный интерес наших предков к церковно-историческим знаниям, а также позднее включение церковно-исторической науки в состав прочих богословских наук, преподававшихся в русских духовных школах. Несмотря на некоторые в этом отношении попытки от начала XVIII в., церковная история у нас не преподавалась до самого конца XVIII в., когда, наконец, Синодом было предписано в богословском классе тогдашних семинарий и Академий изучать краткую церковную историю с показанием главных эпох. За неимением русских книг преподавание велось на латинском языке. На этом же языке написано и первое руководство по церковной истории Мефодия (Михаила) Смирнова – «Liber historicus de rebus in primitive sive trium primorum et quarti ineuntis seculorum esslesia сhristiana» (Москва, 1805). В ввиду неимения годной для школы книги тогда же было предписано составить учебное руководство. Так явилась книга Иннокентия (Илариона) Смирнова – «Начертание церковной истории от библейских времен до XVIII в.» (2 т. СПб. 1817). «Начало сего труда, – говорит сам автор, – есть единственно воля и распоряжение начальства». Сочинение это не самостоятельно и написано на основании трудов Шпангейма, жившего в конце XVII в., и Вейсмана – от начала XVIII в. Критики ни малейшей. Изложение сухое и мертвенное. К этому же периоду надо отнести и сочинение И. Чельцова «История христианской церкви» (т. I, СПб… 1861). Труд не самостоятельный. Книга написана под сильным влиянием известного Неандера. Касается только первых трех веков христианства. Охватившее русское общество научное оживление 60-х годов благоприятно повлияло на развитие церковно-исторической науки в России. Центром этого движения является Московская Духовная Академия. Еще под сенью устава Духовной Академии 1814 г. благодаря стараниям А. В. Горского здесь церковная наука заняла прочное положение в ряду других богословских наук. Рядом с именем Горского надо поставить еще Филарета, епископа Черниговского (1866) и епископа Порфирия Успенского (1885). При таких обстоятельствах вступил в действие новый устав Духовной Академии 1869 г., оказавший самое благоприятное влияние на зарождающуюся церковно-историческую науку. В Московской Духовной Академии благодаря, главным образом, энергичной деятельности преемника Горского, покойного профессора А. П. Лебедева создается целая русская историческая школа, давшая массу весьма ценных трудов. К ней принадлежат И. Д. Андреев, Н. Н. Глубоковский, А. И. Доброклонский, Н. Ф. Каптерев, Н. Г. Попов, А. А. Спасский, С. И. Смирнов. Одновременно с этим и в других местах более или менее успешно начинает развиваться русская церковно-историческая наука, именно в С.-Петербургской Духовной Академии, где в это время выступил покойный В. В. Болотов с плеядой своих учеников, каковы: А. Бриллиантов, Лепорский и др., в Казанской Духовной Академии (Курганов), в Киевской (Терновский и др.). Не прошло бесследным для нашей науки также внесение церковной истории университетским уставом 1863 г. в круг предметов преподавания на историко-филологическом факультете. Преподавателями этой науки в университетах выступили такие выдающиеся ученые, как А. С. Лебедев в Харькове, Мелиоранский в С.-Петербурге, Голубов в Киеве, Курганов в Казани и т. д.
Часть первая
История древней церкви
Первый период
От основания церкви до Миланского эдикта
Глава первая
Основание, распространение и гонения христианства
§ 6. Приготовление древнего мира к восприятию Спасителя
Христианство вступило в мир не без подготовки. По словам Св. Писания (Гал. 4, 4; Еф. 1, 10), Христос явился в мир, когда исполнилась полнота времени, т. е. после того, как человечество под руководством Божиим было достаточно подготовлено к восприятию Спасителя. При непостижимости судьбы и неисповедимости путей Господа (Рим. 11, 33) откровение это было как бы в темноте. Однако оно не было и вполне непонятно, так как Бог открывает Себя в творении, а также в истории.
С самого начала Господь среди всего человечества избрал единый народ Божий – иудеев, которому и сообщил божественное откровение. Путем многих испытаний и наказаний, а также через послание пророков Он неоднократно возвращал его на путь истины, с которого его постоянно увлекали окружавшие иудеев языческие народы. Время от времени Бог прямо предуказывал на грядущего Спасителя и Искупителя. Наконец, в лице Иоанна Крестителя Он послал последнего и величайшего пророка, чтобы проложить путь обещанному Мессии. Приготовления эти оказались не без последствий. Ожидания Мессии около этого времени сделались особенно нетерпеливыми и страстными и это тем более, что в умах большинства они получили прямо политическую окраску. Простодушно полагали, что Мессия освободит народ Божий от римского ига, в которое он попал в 37 г. до Р. Х., и предоставит ему мировое господство.
С давних уже пор народ иудейский не ограничивался одной Палестиной. Вследствие ассирийского и вавилонского пленения часть его находилась в соседних странах. Иудеи в это время вообще были рассеяны повсюду. Живя среди чуждого мира, они становились к нему в двоякое отношение. С одной стороны, они сами подпадали влиянию окружающей обстановки, переплетая подобно Филону Александрийскому († 60 г. после Р. Х.) откровенное учение с различными чуждыми ему элементами, особенно с важнейшими положениями Платоновой философии, с другой – сами влияли на учения и верования античного мира. При ненависти, которую языческий мир чувствовал к иудеям, только немногие решались присоединиться к их вере и через обрезание навсегда связать свою участь с их судьбою. Впрочем, было весьма значительное число, по крайней мере, склонных к почитанию Иеговы или готовых к восприятию истинной веры и соблюдению отдельных иудейских заповедей. Таковы суть – набожные или боящиеся Бога Нового Завета. Среди них христианство нашло наиболее подготовленную почву, так как оно давало им то, чего жаждало их сердце, и отбрасывало все, чего отвращалась их душа.
Язычество, со своей сторон, не только через знакомство с иудейством, но также и в другом отношении было подготовлено к христианству. Его религия, даже в эпоху ее расцвета и сил, тем, что она предлагала, не могла удовлетворить человеческого сердца. В это время в особенности она была столь далека от истины, что во многих кругах совершенно потеряла кредит. Философия, которая для высших классов общества могла бы заменить религию, находилась в состоянии упадка. Система Платона († 348) и Аристотеля († 322) не имела ни одного сколько-нибудь видного в это время представителя. Большинство следовало учениям Эпикура († 271) и Зенона († 260). Эпикурейцы высшее благо видели в удовольствии, а последователи Зенона, стоики, повергли мир во власть слепой и безрассудно действующей силы рока. Наконец близко примыкавшие к ним скептики прямо отказывались от познания истины. Политическая и государственная жизнь античного мира, которая могла бы еще представить некоторые интерес, в эту пору достигла своего кульминационного пункта. Блестящие греческие республики с одушевлявшим их патриотизмом были подавлены. Человеческое сердце ничем не могло быть уже отвлечено. Перед человечеством настойчиво возникал вопрос, что есть истина, и чем труднее было его разрешить, тем более он захватывал и пробуждал умы.
Несмотря на свое принципиальное различие, язычество все же имело с христианством некоторые точки соприкосновения. Как ни велики были его прегрешения, тем не менее, и оно не было сплошным заблуждением. Его философия рядом с ложью содержала некоторую долю истины. Отсюда для некоторых язычников она прямо образовала мост для перехода в христианство. В самом деле платоническое учение во многих пунктах сближалось с христианским мировоззрением, а мораль последних стоиков – Сенеки, Эпиктета и Марка Аврелия весьма приближалась к нравственному учению Евангелия. Вследствие этого Климент был совершенно прав, когда сказал, что язычникам философия была дана в качестве провозвестника Христа таким же точно образом, как закон иудеям.