История и старина: мировосприятие, социальная практика, мотивация действующих лиц
Шрифт:
Таким образом, в текстах былин можно заметить своеобразные «ссылки» сказителей на типические места известных им эпических сюжетов, в том числе и не дошедших до нас в составе фольклорной традиции, но переработанных и вошедших в состав «литературы» Московской Руси.
Исходя из этого, можно предположить о том, что все «типические места» былин являются равноценными по смысловой нагрузке, которую они несут в контексте эпоса в целом.
О значении, которое играют так называемые «типические места» для былинных текстов как эпической системы, может говорить следующее:
1) Это объединение всех частей эпоса в единое целое, поскольку повторяющийся комплекс в былинах типичен для всех текстов.
2) «Общие места» стандартизируют, если точнее, то типизируют условия, в которых действуют герои былин, создавая внешне аналогичные ситуации.
3) «Общие места» создают характерные черты эпических героев каждого вида, что фактически позволяет говорить о единстве восприятия
4) Поскольку эпический текст благодаря наличию «общих мест» представляет собой единство условий, ситуаций, восприятия стереотипов поведения, то все его типизированные смысловые части (общие места — повторяющийся комплекс) являются строго функциональными.
5) «Типические» места, представляющие в основном описание условий, в которых действует тот или иной герой, являются для социума «социальной нормой», поскольку социальная норма — то, по поводу чего в обществе не возникает разногласий.
1.2.6 Общая характеристика проблемы применения современной методологии при исследовании эпоса
Подлинно научное «социологическое», в современном смысле этого слова, изучение эпоса очень затруднено неясным состоянием материалов, которыми приходится пользоваться. Непонятен даже характер выборки, поскольку собирание эпических текстов, то есть фактически своеобразных «интервью» о том, как сказители представляют себе социальную практику Киевской, реже Московской Руси в форме «старины» продолжалось на протяжении всего XIX в. и до середины XX в. Это происходило в самых разных районах нашей страны: Поволжье, Дон, Сибирь, Урал, области Русского Севера. Кроме того, не существовало единого подхода к сбору материалов фольклора, ряд записей до сих пор не атрибутирован географически.
Недостатки, порожденные сумбурной методикой сбора эпических песен, частично перешли в издания сборников былин. Часть из них издавалась по районам сбора, часть — по материалам конкретного фольклориста. Наибольшую трудность при анализе эпических материалов, изданных таким образом, представляет невозможность охвата всех вариантов отдельного сюжета, либо всех сюжетов, прикрепленных традицией к одному герою. Сборники, посвященные отдельным героям — Илье Муромцу, [326] Добрыне Никитичу и Алеше Поповичу, [327] прекрасно показывают общую картину сюжетов, но не охватывают многие их варианты, что делает подобные издания эпоса очень информативными с точки зрения общей эрудиции, но скорее научно-популярными, чем научными.
326
Илья Муромец. — М.; Л.: Издательство АН СССР. 1958. — 558 с.
327
Добрыня Никитич и Алеша Попович. — М.: Наука, 1974. –447 с.
Если учесть влияние личности собирателей, чья деятельность не могла не наложить отпечаток на процесс записи и первичный анализ полученных текстов при подготовке их к публикации, то «социологическое» изучение эпоса становится еще сложнее. [328] В последнее время ситуация изменилась в лучшую сторону, но еще недостаточно, чтобы исчерпать проблемы текстологии фольклора. [329]
В подобных условиях трудно определить величину ошибки. Частично лакуна восполнима благодаря сравнительным исследованиям П. Д. Ухова, [330] в которых четко различимы разночтения «типических мест» в разных вариантах эпических текстов, и отчасти опытам Б. М. Бехтерева. Вместе с тем, данное направление исследований (контент-анализ эпических материалов) с целью уточнения разночтений и причин их появления требует более пристального внимания специалистов.
328
См. также: Власова З. И. Принципы текстологической работы А. Ф. Гильфердинга (по записям и изданиям его «онежских былин»). С. 22–38.; Иванова Т. Г. Специфика фольклористической текстологии // Русский Фольклор. Материалы и исследования. — Т. XXIV. 1987. — 222 с.; С. 5–21.
329
См. также: Новиков Ю. А. Былина и книга: Аналитический указатель зависимых от книги и фальсифицированных былинных текстов. — СПб., 2001.
330
См. также: Ухов П. Д. Атрибуции русских былин.
Учитывая данные обстоятельства, можно говорить о «социологическом» исследовании эпической социальной практики лишь в наиболее общем виде. [331]
По
331
То есть представляется возможным лишь разведывательное исследование.
332
См. подробнее: Семенова В. В. Качественные методы в социологии // Ядов В. А. в сотрудничестве с Семеновой В. В. Стратегия социологического исследования. Описание, объяснение, понимание социальной реальности. 6-е изд. — М.: ИКЦ «Академкнига»; «Добросвет», 2003. — 596 с.; С. 387–449.
В ходе исследований в области эпоса нельзя не отметить то обстоятельство, что идеально-обобщенная форма реального факта превращает его в типический социальный факт.
События, о которых идет речь в былинах, происходили и до образования Киевской Руси как наиболее предполагаемого времени создания эпоса, и в период ее существования, и после ее распада.
Как отметил Э. Дюркгейм, социология …. «исходит из предположения, что в социальных явлениях нет ничего случайного и произвольного. Социологи показали, что в действительности определенные моральные, юридические институты, религиозные верования тождественны всюду, где условия социальной жизни обнаруживают ту же тождественность. Они установили даже, что некоторые обычаи сходны между собой вплоть до деталей, причем в странах, весьма удаленных друг от друга и никогда не имевших между собой никаких сношений. Это примечательное единообразие служит лучшим доказательством того, что социальный мир подвержен действию всеобщего закона детерминизма [333] ».
333
Дюркгейм Э. Социология и социальные науки // Дюркгейм Э. Социология. Ее предмет, метод, предназначение. — М.: Канон, 1995. — С. 265–285.
Простейший пример: некий человек родился на свет, имеется дата его рождения и т. п. — факт реальный, исторический. Но когда речь идет о тех случаях, когда нет данных о рождении человека, но есть сведения о том, что он жил в определенное время, то факт рождения становится идеальным и может быть отнесен лишь к определенной эпохе с той или иной степенью вероятности.
Никто не сомневается в рождении человека по той причине, что оно является типичным фактом, вытекающим из социальной практики, то есть типическим социальным фактом, стандартным для нас всех [334] (информацию о котором можно достроить, исходя из формальной логики). Таким образом, появляются типические места в социальной практике — «Loci communes».
334
См. также: Ядов В. А. Стратегия социологического исследования. — М.: 2003. — С. 43.
В современной социологии типичными социальными фактами принято считать в том числе и «совокупные, систематизированные характеристики массового поведения [335] ».
Эпическая социальная практика являет свою суть, прежде всего в тех «типических местах», где показано общество в противостоянии с отдельной личностью; личность в малой группе. Именно общество всегда оценивает результат тех или иных действий героя, устанавливает нормы и регламентирует поведение. Любое исключение в данном случае лишь подтверждает правило.
335
Ядов В. А. Там же; — С. 43.
Каждая личность эпоса уникальна, наделена, кроме прочих, присущими только ей чертами характера. Поэтому в ее столкновении с обществом можно заметить то, по поводу чего возникают разногласия, то есть фактически выявить нормативное и аномальное в эпических социальных отношениях. Социум в любом его варианте всегда стремится к достижению равновесия в системе, а потому обладает механизмами устранения чрезмерного напряжения, исправления нарушенных норм, примирения и налаживания общественных отношений.