История и старина: мировосприятие, социальная практика, мотивация действующих лиц
Шрифт:
Вместе с тем, в былинах присутствуют сразу две одобряемые обществом взаимоисключающие модели поведения. Так, например, на пиру хвастовство — норма, вне пира любая похвальба — преступление. Отказ от хвастовства на пиру, напротив, будет являться преступлением «не пить чару — виновату быть» (в сюжете о Скопине).
Таким образом, можно вести речь о дуализме нормы в социальной практике. Этот дуализм заключается в том, что существует одновременно норма обычного поведения и норма, связанная с особым характером восприятия и особой процедурой поведения в особых условиях (ритуальная норма).
Обычная норма очень стабильна и подразумевает четкое разделение по половой принадлежности, по возрастным группам, по социальному происхождению, по социальным
Норма ритуальная — норма почестного пира имеет то же деление общества, но вводит новый элемент, позволяющий нарушать установленный порядок и переходить из одной социальной группы в другую — «заслуги» (уровень престижности), характеризующиеся степенью сложности «труда». По «заслугам» человек изменяет не только свое положение в социальной группе по роду занятий, но и в возрастной.
Так, например, богатыри получают свое положение Брата Старшего или Брата Младшего в зависимости от исхода поединка между ними. По-видимому, именно с этим связано сходство символики пира почестного и битвы («тут пир докончаша храбрые русичи, и сватов напоиша и сами полегоша [736] »).
При такой структуре общества возраст становится понятием идеальным, человек «растет в глазах общества». Соотношение нормы обычного поведения и нормы ритуального поведения заключается в тех изменениях, которые появились в социальной структуре по окончании действия ритуала.
736
См. также: Слово о полку Игореве. // Древнерусская литература. — М.: Флинта, Наука, 2000. — С. 118.
Социальная структура общества в результате проведения ритуала легитимно изменяется и закрепляется в обычной норме вплоть до следующего подобного мероприятия. Соответственно на пиру изменяется и социальный статус отдельной личности (простейший пример такого сохраняющегося изменения — ритуал свадьбы, в результате которого женщина получает иной статус, чем был до ее замужества: «за царем быть — царицей слыть, за тобой, Иван, быть — холопкой слыть»).
Испроговорит ВладимирСтольно-киевский:Ай вы все князи, бояра,Все могучие богатыри,Все купцы торговые,Все мужики деревенские!Все на пиру поженены,Один я, князь, не женатый есть.Судя по всему, былинный пир — это еще дохристианская форма легитимизации социального статуса. Но изменение социального статуса является всего лишь следствием ритуала, основным содержанием которого была похвальба. Именно в зависимости от восприятия обществом похвальбы («умной», «глупой», «обычной») сюжет получает свое развитие в ту или иную сторону, а похваставший получает тот или другой социальный статус.
Мотив похвальбы, таким образом, не может не носить в себе сакрального значения, что и проявляется в отношении к похвальбе в повседневной жизни.
Похвальба сакральна по своей сути, а потому она считается способной воздействовать на окружающую действительность. На пиру она адресована обществу, вне пира — всему окружающему миру. Вызов основам мироздания, «силам небесным», Богу — это вызов тому, что богатыри призваны беречь и защищать. Это антибогатырское поведение, то есть «разбой». В случае подобного поведения вступает в силу традиционное напутствие родных богатырю: «если на разбой пойдешь — не носи тебя (имярек) сыра земля».
В результате проклятые богатыри становятся тяжелее земли, окаменевают (Камское побоище), либо тонут: «не я тебя топлю, добрый молодец, топит тебя похвальба — твоя пагуба [737]
737
Сборник Кирши Данилова. — № 33 «Когда было молодцу пора-время великая».
Таким образом, хвастовство имеет строго ритуальное предназначение и связано по своим сакральным основам с основами мироздания. В этом своем значении похвальба сближается с понятиями «заповедь» и «завет». [738]
Сакральность в социальной практике, судя по всему, имела огромнейшее значение и по отношению ко всему обществу в целом, и для каждой отдельно взятой личности. Чтобы убедиться, достаточно рассмотреть последствия восприятия сакральности как некой «реальной силы».
738
См. также: Колесов В. В. Мир человека в слове Древней Руси. — С. 119–123.
Сила, с которой личность не может справиться в силу каких-либо объективных причин, порождает страх, постоянное присутствие которого практически неизбежно приводит к неврозам.
Возникает вопрос, чего же боялись эпические герои, какие страхи они были не в состоянии преодолеть?
Для ответа на этот вопрос надо обратиться к типическому месту возвращения богатыря с почестного пира:
Говорит Добрыни родна матушка:— Ай ты, свет, мое чадо любимое,Что с чесна пиру прошол да ты невесело?То местечико было в пиру не по чину?Али чарою в пиру тебя приобнесли?Аль кто пьяница дурак приобгалился? [739]739
Калугин В. И. Былины. — С. 169.
Внезапный стресс былина тоже характеризует типично: «В та поры князь (либо другой имярек) ни во что положил» (например, при описании приезда дружины Чурилы Пленковича в разгар княжеского пира у Пленко Сороженина).
Страхи богатырей весьма специфичны: прежде всего это постоянное ожидание того, что место на пиру им дадут не по их статусу, а то и вовсе обнесут чарой — что окажется для героя позором, который может сказаться и на его потомках (в первую очередь место дают «по-отечеству»). Аналогичное мнение высказывается и в поучении Владимира Мономаха: «В дому своем не ленитесь, но за всем смотрите …Чтобы не посмеялись гости ни над домом вашим, ни над обедом вашим». [740]
740
Повесть временных лет под редакцией В. П. Адриановой-Перетц — М.;Л: 1950. — С. 358.
Вторым по значимости можно назвать страх перед невозможностью ответить на вызов, что может иметь в качестве последствий все вышеперечисленное.
Другие страхи эпических героев еще более характерны для эпохи — страх перед колдовством и проклятием («А хошь, я тебя, Маринка, сукой оберну? Кобылой водовозною?»); страх умереть непрощенным, без отпущения грехов, причем процедура прощения никоим образом не связана с церковным обрядом, а скорее похожа на ритуал получения родительского благословения перед дальней дорогой.