История инженерной деятельности
Шрифт:
Поскольку профессия военного инженера имеет более давнюю историю, чем аналогичная гражданская специальность, то и контроль компетенции в армии соответственно возник раньше. Следует еще сказать, что кроме того, степень риска в случае исполнительности специалиста во время войны всегда выше, чем в гражданских отраслях экономики. Добавим, что армии вообще больше присущий дух регламентации и жесткость всей организационной структуры, что даже создавало непреодолимые препятствия для проникновения в группу практиков не имеющих официальных свидетельств об окончании учебных заведений нужного профиля.
Массовость группы гражданских инженеров, значительный удельный вес функций простого надсмотра и управления, не требующих особой подготовки, быстрые темпы численного роста – все это создало
В истории развития российской промышленности ХІХ века есть немало примеров плодотворной деятельности опытных практиков-самоучек и инженеров. К их числу относится деятельность Петра Акиндиновича Титова, ставшего крупным строителем кораблей, управляющим и главным инженером верфи, строившим такие известные корабли как корвет «Витязь» и броненосец «Наварин». Среди них можно назвать и волжского механика В. И. Калашникова. Окончив всего лишь три класса Угличского уездного училища он сформировался как большой знаток механического дела непосредственно на производстве, достиг выдающихся успехов в деле усовершенствования паровых двигателей на волжских пароходах. В. И. Калашникову принадлежит около 80 печатных работ, в которых он выступал как выдающийся инженер, новатор судостроения.
Социальный состав русских инженеров ХІХ в. оставался весьма пестрым. В армии значительную часть инженерного корпуса составляли дети потомственных дворян. Военная служба и в пореформенные годы по традиции продолжала считаться престижным занятием. Однако система подготовки военных специалистов не обеспечивала достаточного притока лиц дворянского происхождения. Правительство вынуждено было использовать в качестве постоянно действующего канала рекрутации образованных унтер-офицеров, вливая тем самым в ряды привилегированного, корпоративно замкнутого инженерства свежие струи демократических сословий. Дальнейшая демократизация состава инженерного корпуса была связана с введением всеобщей воинской повинности в 1874 г., которая повлекла за собой изменения правил приема в военные училища, куда теперь зачислялись лица всех сословий. Удельный вес дворян в военно-учебных заведениях все отчетливее проявлял тенденцию к снижению.
Развитие капитализма в России, рост промышленности и концентрации труда делали необходимыми значительные увеличения численности инженеров и техников, занятых в гражданских отраслях. Однако в первой половине ХІХ в. этот род деятельности не пользовался особым уважением в высших сословиях. Несмотря на все старания правительства расширить сеть высших технических учебных заведений, в стране ощущался острый дефицит высококвалифицированных кадров. Это вынуждало снижать требования к сословной и национальной принадлежности соискателей на звание инженера. Так же как и в армии, командный состав промышленности претерпевал демократические изменения: многие втузы и политехникумы, прежде привилегированные, были объявлены формально не сословными. Это была одна из мер расширения количества инженеров в соответствии с растущими потребностями развивающейся промышленности.
Другой мерой, направленной на удовлетворение все растущей потребности в инженерах, по-прежнему оставался ввоз иностранных специалистов в Россию. Иностранный капитал оказывал немалое влияние на развитие русской промышленности благодаря политике протекционизма. В 1850 г. в страну было ввезено иностранных машин на 2,3 млн рублей, в 1859 г. он составил уже 11 млн рублей, в 1870 г.
– 37,5 млн рублей, в 1880 – 67, 3 млн.
В 1875 г. станочный парк России на 90 % был иностранного происхождения. Такое положение практически сохранилось вплоть до начала первой мировой войны. Причины недостаточного развития станкостроения в стране крылись в слабой металлургической базе России, отсутствии поощрительных мер развития станкостроения, беспошлинном ввозе станков из-за границы, а также в дефиците инженеров и опытных рабочих-станкостроителей.
Это не значит, что станки в России вовсе не производились. Такие крупные заводы, как Киевский, Мотовилихинский (Пермь), Нобеля, братьев Бромлей и др., производили станки собственной конструкции: токарные, сверлильные,
Отсутствие достаточного числа инженерных кадров тормозило развитие станкостроения. В этом плане интересны следующие данные. В европейской части России в 1885 г. из 20322 заведующих крупными и средними предприятиями специальное техническое образование имели лишь 3,5 %, в 1890 г. – 7 %, в 1895 – 8%. В 1890 г. директорами фабрик работали 1724 иностранца, из них 1119 не имели технического образования. Известный экономист ХІХ века профессор П. К. Худяков в одной из работ приводит такие данные: «По отношению к машиностроению в 1892 г. распределение заведующих механическими заводами с оборотами более 1000 руб. выражалось следующим числом процентов… русских – техников 35,1 %, нетехников 43,6 %, иностранцев - техников 12,9 %, нетехников 8,4 %». Далее делает вывод: «До тех пор пока промышленность будет в руках нетехников и в особенности иностранцев, самостоятельного, правильного и прочного развития у нее не может быть».1
О той же особенности русской промышленности пишет М. Горький в очерке о Всероссийской выставке 1896 г.: «Прежде всего машинный отдел поражает отсутствием в нем русских фамилий, факт уже не однажды отмеченный печатью. Производители русских машин и работодатели на поприще этой отрасли русского труда являются французы, англичане, немцы и затем поляки. Русские же фамилии совершенно незаметны в массе таких, как Лильпоп, Бромлен, Поле, Орицнер, Гампер, Лист, Борман и Шведе, Пфор, Реппган и так далее».2
Талантливый русский инженер А. И. Дельвиг вспоминал: «Мне приходило в голову, что почти везде начальствующие лица из немцев, а когда изберут русского, то в помощники ему придадут все-таки немца».
Промышленность России делилась на два сектора: отечественный и концессионный. Предприниматели-иностранцы не брали на свои заводы русских специалистов, не доверяя их квалификации и стремясь сохранить секреты технологии. Инженеры на такие предприятия выписывались, как правило, из-за границы.
Даже в таком, казалось бы официальном документе, который назывался «Проект общего нормального плана промышленного образования в России», отражена ситуация, связанная с засильем иностранных специалистов: «Нельзя не принять в соображение, что у нас и поныне технические специалисты в больших промышленных заведениях и мастера, заведующие отдельными частями производства, большею частью суть иностранцы, которые лишь в самых редких, исключительных ситуациях благосклонно относятся к коренным русским, желающим приобрести в мастерской практические познания, могущие сделать их способными заменить иностранцев».1
Наконец, во второй половине ХІХ в. стремление преодолеть сильную зависимость русской промышленности от иностранных специалистов побудило правительство обратить внимание на развитие в стране системи высшего технического образования.
Одним из старейших технических учебных заведений России был Горный институт, основанный еще в 1773 г. Екатериной ІІ. В 1804 г. он был преобразованный в Горный кадетский корпус. Сюда принимались дети горных офицеров и чиновников, знавшие арифметику, чтение, письмо по русскому, немецкому и французскому языкам. Кроме того, на собственный счет принимались дети дворян и фабрикантов. Помимо общеобразовательных и технических, специальных знаний, корпус давал хорошую светскую подготовку. Воспитанники обучались музыке, танцам, фехтованию. Обучение было военизированным, дисциплина – строжайшей.
Горный кадетский корпус считался одним из наиболее престижных учебных заведений, и, как отмечает А. Лоранский, автор исторического очерка Горного института, «наибольшая часть воспитанников поступала в корпус не с той целью, чтобы окончить полный курс и выйти офицерами по горной части, а главным образом для того, чтобы получить хорошее общее гимназическое образование… Словом сказать, Горный корпус оказался наилучшим из петербургских «благородных пансионов», но как специальное высшее учебное заведение по горной части он мало выдавался»2.