История капитала от «Синдбада-морехода» до «Вишневого сада». Экономический путеводитель по мировой литературе
Шрифт:
Неужели в 1920-е годы девушки писали такие любовные письма?
Отдыхать герои отправляются, разумеется, на собственном автомобиле и, как и следовало ожидать, во Флориду. Про пузырь на местном рынке недвижимости им, кажется, все понятно. Тот же брокер Нэт предостерегает отбывающего Чарли: «Если только ты не станешь там участвовать в этом буме по распродаже земельных участков».
Во Флориде вновь прибывших встречает реклама Корал-Гейблс, одного из самых престижных «коттеджных поселков», о строительстве которого я писала в своей «Анатомии финансового пузыря» в главе «Под жарким солнцем Флориды». Реклама такая{Я уверена, что это подлинный текст. Книга перемежается выдержками из газет того времени.}: «Человеческий гений, тяжкий труд, богатейшие природные ресурсы, сила и воля достичь чего-то
И, само собой разумеется, в спекуляцию Чарли все ж таки пытаются втянуть. Думаете, кто? Встречающий его местный сенатор. Вспоминаем «Мартина Чезлвита»! Чарли не так прост, чтобы «впарить» ему простой участок под домик. Поэтому речь идет о техническом прогрессе и индустриальном развитии штата{Во Флориде в 1920-е годы индустриальные проекты стали появляться ближе к концу бума. Вообще это верно и для любого бума на рынке недвижимости. Видимо, потому что жилая, офисная и торговая недвижимость – более понятные, просчитываемые проекты для инвестора-непрофессионала. И рынок в первую очередь насыщается такими проектами.}: «Они без умолку, перебивая друг друга, говорили о грузовых автомобильных перевозках, о соединительных маршрутах, о строительстве аэропортов, о земельных участках под них».
Чуть позже на горизонте появляется помощник сенатора, некий Гомер Кассиди, который отправляется с Чарли на рыбалку и продолжает агитацию в соответствии с ситуацией:
Послушай меня, парень, я ведь еще помню, когда Майами только начинал строиться, превращался, так сказать, в трамплин. Всего несколько развалюх между полотном железной дороги и рекой. А москиты?.. Здесь были не москиты, а вампиры. Несколько бедняков выращивали ранние помидоры и постоянно болели из-за простуды и лихорадки… а теперь любо-дорого посмотреть… а там, в Нью-Йорке, нас пытаются убедить, что никакого строительного бума здесь нет.
“Здесь ничего нет, кроме мелкой скумбрии” – так они пытаются убедить всех, что рыбалка здесь напрасная трата времени. Обычная пропаганда в пользу Западного побережья… – продолжал Кассиди{Как я писала уже в «Анатомии финансового пузыря», во время флоридского бума недвижимости разразилась пропагандистская «война между Севером и Югом», экономической причиной которой стало беспокойство нью-йоркских банкиров по поводу того, что деньги из их банков утекают во Флориду. В романе Дос Пассоса мы слышим отголоски этой войны.}.
Ну а дальше – больше. Гений «разговорного жанра», Кассиди умудряется увязать перспективы Флориды с тем, что близко и понятно Чарли, – с развитием авиационной промышленности и гражданской авиации:
…авиация способна сделать Майами настоящим Майами… Подумай, восемнадцать, потом четырнадцать, а потом и десять часов полета и ты в Нью-Йорке… Ну чего мне тебе рассказывать… ты, я… сенатор… все вместе… а с этим аэропортом мы станем отцами-основателями… Боже, я всю жизнь ждал, когда можно будет сорвать приличный куш. <…> Мне кажется, пора уже нажить свое состояние.
В романе «Большие деньги» так же, как и в других частях трилогии, несколько сюжетных линий с разными героями, которые к финалу сливаются в одну. Героиня другой сюжетной линии, девушка Эгнис, self-made, работающая в театральной труппе и далекая от бизнеса и инвестирования, тоже приезжает во Флориду. У них с Чарли общая подруга Марго. Она выводит Эгнис на Чарли и Кассиди. Эгнис является еще меньшим профессионалом в инвестировании, нежели Чарли, и идет по проторенной дорожке. Она хочет «приобрести кое-какие права на недвижимость», ведь «скоро здесь начнется строительный бум», и мечтает: «Может быть, сумеем сделать кое-какие деньги».
Из текста ясно, что инвестиция эта будет чисто спекулятивная. Эгнис спрашивает Кассиди: «Как долго, по Вашему, продолжится бум»? Это типичный вопрос спекулянта, рассчитывающего заработать на перепродаже. Нужно успеть. Потребительские свойства, то есть реальная ценность объекта инвестиций, ее не интересуют.
Кассиди быстро препровождает Эгнис в то место, где сейчас идет аукцион по продаже очередного объекта. Неподалеку от места аукциона «то там, то сям среди островков зелени возвышались новые здания с еще не просохшей как следует штукатуркой, похожие на театральные декорации», – видимо, этот «объект» и распродается. Аукцион проходит в Венецианском бассейне в Корал-Гейблз, где аукционист общается с толпой, «сидя в кресле на плавающем плотике под навесом в полоску». Марго заходит в офис по недвижимости у самой кромки бассейна. «Там было полно потных мужчин в жилетках. <…> Все цены были ужасно высокие. <…> За дверью все скамьи на лужайке были заполнены толпой участников торгов. Отовсюду доносились резкие лающие голоса. Аукцион начинался». Эгнис уходит, так и не приняв участия в торгах.
А вот ее подруга Марго еще раньше кое-что из недвижимости все же купила: «Недвижимость в Майами пользовалась спросом, и Марго удалось получить тысячу долларов прибыли на свои права, правда, существовавшие только на бумаге. Ей никак не удавалось получить деньги наличными».
Речь здесь идет вот о чем. Продавались не сами объекты, а права на их приобретение. Этими правами все спекулировали, ибо среди покупателей спекулянтов было большинство. Права перепродавались по нескольку раз – на бумаге, с отсрочкой платежа. Так образовывалась бумажная прибыль. Чтобы получить реальные деньги, нужно, чтобы кто-то в конце цепочки их наконец заплатил, и тогда они пойдут предпоследнему перепродавцу, от него – к предпредпоследнему, и когда-то, возможно, их получит Марго. Зачастую такие цепочки «рвались» в том смысле, что последний покупатель не мог найти, кому перепродать права, и не мог внести деньги. Тогда права возвращались тому, кто продал их ему. Такая спекуляция была возможной, потому что на пике пузыря авансы были минимальными – процентов пять.
Чарли не удается сохранить богатство. Выражаясь канцелярским языком, и по объективным, и по субъективным причинам. Инвестирует он в то, в чем мало понимает, а модные акции на пике, естественно, завышены, к тому же азарт приводит ко все более абсурдным решениям.
Одна из причин того, что жизнь Чарли начинает трещать по швам, в том, что он потихоньку спивается. «Головокружение от успехов?..» Кстати, в стране «сухой закон», а алкоголь ему продают всюду, где он пожелает, и это тоже примета времени. Приезжает с девушкой на машине во Флориду, и рассыльный в гостинице из-под полы достает ему пинту кукурузной водки. По дороге в Джексонвилл – город во Флориде – они покупают за восемь долларов кварту «дрянного джина» у какого-то «цветного мальчишки, который долго убеждал их, что это самый лучший английский джин, только вчера доставленный прямо из Нассау»{Во время «сухого закона» Флорида стала центром перевалки контрабандного алкоголя с Карибских и Багамских островов.}. Напивается Чарли без проблем и в нью-йоркских барах. В другом месте романа уже известная нам Марго устраивает вечеринку и пытается занять тысячу долларов. Ее партнер Макс устраивает большую вечеринку, а «бутлегер отказывается везти спиртное без оплаты и требует только наличные».
Заканчивается все крахом на бирже. Дос Пассос перемежает литературные главы, то есть художественные, написанные им самим, с дайджестами «новостей дня». Пока, например, заголовки такие: «На рынках царит оптимизм» или «Займы брокеров опять сильно возросли»{Чем сильней рычаг (отношение заемных средств к собственным), с которым ведется торговля, тем рискованней операции. Перед кризисом 1929 года был зафиксирован не только резкий рост займов брокеров, но и процентов по ним, устанавливаемых банками, что современные экономисты трактуют как понимание рынком того, что крах был неизбежен.}. А тексты новостей выглядят так: