История Кольки Богатырева
Шрифт:
— А я говорю, Коля, что можно…
Витька посмотрел на Богатырева чуть прищурившись, и Колька не стал больше возражать. Вообще-то Витька Орех не любит бросать слов на ветер. Не такой он человек. И мальчишки об этом хорошо знают.
Витька приехал с родителями из Сибири два года назад. Первое время он все рассказывал, какая там зима, да какой снег, да как там здорово кататься на лыжах. Его слушали и день, и два, но потом, когда он сказал, что собственными глазами видел на Урале пограничный столб с надписью «Европа — Азия», Колька
— Нет там никакого столба и быть не может, — сказал тогда Колька. — И границы небось никакой нет — может, это тебе приснилось?..
— Если из вашей Отрадной не вылезать, так может только присниться, — задел Витька мальчишек. — А если ездить, то и так можно увидеть… Хотите знать — можно даже стать с этим столбом рядом, и одна нога будет в Европе, другая — в Азии!..
— Чем докажешь? — спросил тогда Колька.
Они спорили долго, горячились, а Витька Орех говорил очень даже спокойно, но все равно никак не мог доказать, что есть такой столб. Наверное, потому он и предложил:
— Хочешь, поедем вместе. Сам увидишь!..
— Как — поедем? — не понял тогда Колька.
— А так, — объяснил Орех. — Дома ничего не скажем и поедем. Если ты только не боишься.
Конечно, Колька не боялся. Правда, ему жаль было волновать бабушку, но не отступать же, если мальчишки со всей улицы слышали, как ты спорил!..
— Их сняли с поезда на станции Кавказской, что сразу за Армавиром. Витька Орех сказал тогда милиционерам, что они все равно убегут, так как им позарез надо увидеть столб на границе Азии и Европы, и еще неизвестно, что было бы дальше, если бы не выяснилось, что начальник детского приемника тоже сибиряк и тоже видел этот самый пограничный столб.
— Как докажете? — спросил Колька и у него, и начальник засмеялся.
— Хочешь предложить бежать втроем? — сказал он Кольке. — Не могу, понимаешь, работа. Но доказать…
Он сел за стол и что-то долго писал, нахмурясь, а потом поставил на бумажке треугольную печать и протянул ее Кольке.
«Справка,— было написано на этой бумажке. — Дана школьникам Н. Богатыреву и В. Орехову. Удостоверяю, что на границе Азии и Европы действительно стоят два пограничных столба с соответствующей надписью, в чем эти ребята смогут убедиться собственными глазами, когда достигнут совершеннолетнего возраста.
Старший лейтенант С. Воробейник».
А еще через день за ними приехал в Кавказскую Витькин отец.
Мальчишки теперь всегда верят Витьке — недаром же комиссаром избрали. И им теперь нравится даже то, что Витька считает отрадненский климат недостаточно суровым и, чтобы закалить себя, босиком ходит до поздней осени. Он даже в школу идет с ботинками под мышкой и надевает их у самого порога.
— А как же достанем адрес. Вить? — спросил Колька.
— Я нашу Иринку попрошу, —
Старшая Витькина сестра, Иринка, под мальчишку стриженная, работает в райкоме комсомола. С ней и правда можно, конечно, поговорить, только ухо при этом надо востро держать. А то получится еще, как в прошлом году. Целый месяц собирали мальчишки железный лом, Иринка все их подбадривала и каждый раз соглашалась, что металл пойдет на «Спутник имени Щорса». А когда сдали лом, выяснилось, что решено из него сделать «пионерский паровоз». Есть разница?..
— Спроси, конечно, — сказал Колька. — Только чтобы без всяких, да?
— Без всяких, — пообещал комиссар. — Я с ней после того, знаешь, месяц не разговаривал. Так теперь она меня уважает…
Скоро почти вся армия сидела на новеньком скрипучем диване в кабинете у секретаря Отрадненского райкома комсомола.
— Как у тебя с учебой? — спрашивал у Кольки секретарь, совсем еще молодой, не старше Саши Верткова, парень. — Надо, чтобы ты не ударил в грязь лицом перед тем, с кем будешь переписываться…
Губы у секретаря строго сжаты, но в глазах его Колька видит смешливые блестки. Зато сам Богатырев хмурится — что скажешь секретарю об учебе?..
И вдруг с дивана — голос Писаренка:
— Он, товарищ секретарь, первым в классе сельскохозяйственную практику закончил!
И как только Писаренок вспомнил об этом! Что верно, то верно. Это еще перед каникулами Колька взял себе отдельную делянку. Он брался сам прополоть ее и обещал попутно изучить, как сорняки влияют на развитие растений.
Как-то однажды мальчишки все вместе отправились на эту делянку. У кого были тяпки, те пололи тяпками, кое-кто пустил в дело сабли, и после этого о влиянии сорняков можно было не думать — больше всего, пожалуй, по той причине, что на той делянке влиять им было уже не на что…
— Практику первым закончил? — улыбнулся комсомольский секретарь. — Это, конечно, рекомендация… — И тут же как будто вспомнил что-то. — Да, школьная практика — это хорошо, а вообще в сельском хозяйстве, Николай, хорошо разбираешься?..
И опять встрял Писаренок:
— А как же, он в этом… лучше всех, да! Еще бы не понимает!..
— Отлично! Вот и отлично! — говорил секретарь, перебирая в ящике стола какие-то бумаги. Потом вытащил распечатанный конверт, протянул Кольке. — В таком случае — вот…
И когда ребята уже толпились у дверей, еще раз повторил:
— Только запомни, Николай! Тут в грязь лицом никак нельзя!
Когда они вышли из райкома, Колька бережно положил за пазуху голубой конверт с белыми рубчиками по краям, натянул на уши школьную фуражку и только спросил у мальчишек:
— Ну?!
Не сговариваясь, ребята понеслись по улице.
Армия без передышки примчалась к Богатыреву во двор, и только там, около палатки, запыхавшийся Колька осторожно достал из-под рубашки письмо.