История Консульства и Империи. Книга II. Империя. Том 3
Шрифт:
Таким образом, Жозеф не мог ничего приказывать генерал-губернаторам провинций Эбро и командующим трех действующих армий. Он имел право отдавать приказы только Центральной армии в качестве ее командующего, но она была самой малочисленной, имела незначительную задачу и состояла из 20–25 тысяч человек. Невозможно было сделать власть короля Жозефа более ограниченной и более номинальной, и это был, конечно, не лучший способ возвысить его в глазах испанцев. Более того, предписания относительно финансов оказались столь же суровы, как и предписания относительно военной иерархии. Все сборы в провинциях Эбро приписывались оккупировавшим их армиям. Действующим армиям следовало обеспечивать себе пропитание за счет страны, где они воевали, но поскольку они могли не найти наличных денег для жалованья, Наполеон согласился присылать в Испанию ежемесячно два миллиона. Теперь Жозеф был ограничен не только в отношении командования
Жозеф получил эти известия в Севилье и был ими потрясен. После столь тяжкого удара он не захотел более оставаться там, ибо его присутствие уже не могло оказывать на его новых подданных ожидаемого воздействия. К тому же в Андалусии он оказался лишенным всякой власти, ибо главнокомандующим Южной армии сделался маршал Сульт. Жозефу также требовалось приблизиться к Франции, дабы переговорить с братом и объяснить ему возможные последствия последних мер, принятых в Париже. Поэтому он отбыл вместе со своими министрами, оставив абсолютным властителем Андалусии Сульта, весьма довольного тем, что он наконец избавился от номинального монарха, который теперь только стеснял его, монарха реального. Так, 80 тысяч лучших в Испании солдат оказались парализованы ради того, чтобы сделать королем Андалусии не Жозефа, а маршала Сульта!
Жозеф быстро и без всякой помпы проехал через Андалусию, по которой еще недавно совершал свои триумфальные прогулки. Тотчас по возвращении в столицу он поручил своей жене, находившейся в Париже, и собиравшимся туда министрам Азанзе и Эрвасу вступить в переговоры с его братом и дать ему понять, что потеря провинций Эбро обрушит на него ненависть и презрение испанцев и что лучше удалить его с Иберийского полуострова вовсе, нежели оставлять на таких условиях.
Наполеон принял испанских министров без суровости, но с некоторым пренебрежением, самым презрительным образом отозвавшись о политике Жозефа, который вообразил себе, что одними деньгами, без солдат, усмирит непреклонную испанскую нацию, хотя ей если и можно протянуть руку, то только после того, как сразишь ее. Он выказал непреклонность в отношении финансов, объявил, что не в силах справиться с военными расходами, и если войскам не платят, ему придется их отозвать, а поскольку Жозеф не умеет или не хочет извлечь из Испании имеющиеся там средства, ему придется это сделать руками своих генералов; что он собирается зорко следить за ними и обяжет переводить в кассы Жозефа всё, что будет превосходить нужды армий; что Жозефу остаются почти усмиренные Новая Кастилия, Ла-Манча и Толедо; что он ничего не может добавить к двум миллионам, которые обещал присылать из Франции, и уже не может изменить порядок командования войсками; что нужны лишь две большие армии, Южная и Португальская, чтобы содействовать изгнанию англичан, и он один способен ими руководить, а потому, оставив еще и армию Центра, он уступил всё возможное, вверив ее Жозефу, который может располагать ею по своему усмотрению; что, в конце концов, командующие армиями обладают властью лишь в отношении военных операций и содержания армий, а во всем остальном они просто гости короля Испании и обязаны чтить его как короля и брата императора.
Относительно провинций Эбро, где он учредил губернаторства, Наполеон не стал скрывать плана дальнейшего их присоединения к Франции в возмещение его расходов; однако добавил, что присоединение будет оплачено компенсацией, а таковой может стать присоединение к Испании Португалии, но прежде чем присоединить, ее нужно завоевать, а для этого нужно выгнать из нее англичан, после чего добиться от них мира, что не так-то просто. Повторив эти речи несколько раз в различных ситуациях, Наполеон удержал при себе министров брата и, казалось, отложил решение всех трудных вопросов до окончания кампании 1810 года, которая, возможно, завершив войну, положит конец и недоумениям Жозефа. Испанские министры остались в Париже, дабы вести переговоры и пользоваться любым случаем повлиять на несгибаемую волю Наполеона.
Пока же Наполеон обещал им добавить некоторые войска к армии Центра, после чего занялся окончательным решением хода операций на 1810 год. Он совершил настоящую ошибку, не атаковав англичан сразу же, в феврале или марте, всеми имевшимися тогда силами, ибо на юге Испании сезон военных операций начинался очень рано. Но располагавшиеся прежде вокруг Мадрида 80 тысяч солдат теперь были разбросаны между Байленом, Гренадой, Севильей, Кадисом и Бадахосом, и для доукомплектования Португальской
Принужденный к более медленной войне, Наполеон задумал сделать ее методической и начать вторжение в Португалию с осады крепостей. Уже было решено, что Сюше осадит Лериду и Мекиненсу, а Ожеро, прежде чем снова двигаться на Валенсию, осадит Тортосу и Таррагону. Наполеон решил, что Сульт, не оставляя попыток захватить Кадис, попытается захватить и Бадахос; что Массена, в свою очередь, пока будет завершаться формирование его армии, завершит осады Сьюдад-Родриго и Альмейды, которые являлись ключами к Португалии со стороны Кастилии. В сентябре, после захвата этих опорных пунктов, планировалось начать общее наступление на Лиссабон: Массена выдвинется по правому берегу Тахо, а Сульт – по левому. По новому плану всё лето отводилось осадам.
Сюше приступил к выполнению поставленной перед ним задачи еще в апреле. Десятого числа он расположил свою штаб-квартиру в Монсоне, где заранее собрал осадное снаряжение: тяжелую артиллерию, фашины, туры и орудия всякого рода. Его корпус, возросший в результате прибытия последних подкреплений до 30 с лишним тысяч человек, мог выставить на линию не более 24 тысяч солдат. Оставив около 10 тысяч человек для охраны Арагона, он с 14 тысячами направился на Лериду и осадил ее с обоих берегов Сегре. Этих сил было довольно для штурма крепости, но приходилось опасаться, что их окажется недостаточно, если придется прикрывать осаду от весьма вероятных нападений извне. Правда, Наполеон приказывал Ожеро и Сюше воспользоваться соседством друг друга для взаимопомощи. Ожеро должен был прикрывать осады Лериды и Мекиненсы, пока Сюше их будет осуществлять, а Сюше, в свою очередь, мог прикрыть осады Тортосы и Таррагоны, в то время как Ожеро посвятит им свои силы.
К несчастью, армия Каталонии разрывалась меж тысячью разных забот, то прикрывая французскую границу, на которую каждодневно покушались летучие отряды, то вынужденная мчаться в Барселону, чтобы защитить этот город или доставить ему продовольствие, то призываемая на помощь в осаде Остальрика, и зачастую не успевала справляться с этими задачами, поскольку хотела исполнить их все сразу. Тут требовались редкостные изобретательность и энергия, а старый Ожеро, преемник Сен-Сира, не был таким уж одаренным человеком. В ту минуту он находился перед Остальриком, далеко от Лериды. Поэтому Сюше прибыл к крепости один, но ничуть не волнуясь, ибо умел вовремя разделять свои силы между осадой и изгнанием армии, которая могла прийти его побеспокоить, и надеялся справиться с вверенной ему двойной задачей.
Крепость Лерида известна в истории, со времен Цезаря и до великого Конде она играла в войнах важную роль. Великий Конде, как все знают, не смог ее одолеть; герцогу Орлеанскому во время войны за наследство это удалось. Ныне можно было потерпеть неудачу в этом предприятии, хотя в нем и не было ничего чрезвычайного. Крепость располагалась на правом берегу реки Сегре, несущей в себе воды по крайней мере с половины Пиренейских гор. Город, построенный у подножия скалы, увенчанной укрепленным замком, стоит между скалой и Сегре, спереди частично защищен водами реки, и со всех сторон – навесным огнем из замка. Скала, на которой высится замок, отвесна почти со всех сторон, и только с юго-западной стороны на нее можно забраться по пологому склону, выходящему из города; однако ближе к вершине склон делается более отвесным и представляет отдельные выступы, на которых построены форт Гардени и редуты Сан-Фернандо и Пилар, так что та сторона, с которой открывается доступ к замку, сама защищена добротными укреплениями. Итак, нужно было под огнем из замка захватить город, а затем и сам замок, форсировав преграждавшие к нему путь укрепления.
В городе находились 18 тысяч фанатично настроенных жителей, а также гарнизон в 7–8 тысяч человек под командованием молодого и энергичного Хайме Гарсии Конде, отличившегося во время осады Хероны. У осажденных имелось достаточно продовольствия и боеприпасов, даже для долгой осады.
Сведущий офицер инженерной части Аксо решил атаковать город между рекой и замком Гардени с северо-восточной и самой населенной его стороны, чтобы подвергнуть мужество населения суровому испытанию. Правда, таким образом французы оказывались под огнем из замка, но природа участка облегчала рытье траншей, ибо при быстром приближении огонь должен был стать столь отвесным, что представлял уже гораздо меньшую опасность. К тому же при атаке с этой стороны войска не оставляли за собой форт Гардени, расположенный на противоположном склоне.