История ленивой собаки
Шрифт:
– Что самое худшее из того, что может случиться?
– А ты оптимист, парень, да? – улыбнулся Райдербейт. – Худшего много. Они могут сбить нас в этом вонючем небе ракетами «земля – воздух». Или, возможно, у них внизу есть «МиГи» – но я сомневаюсь, чтобы эти маленькие педерасты осмелились преследовать нас в этой пачкотне. И потом... мы можем просто разбиться.
Пока он говорил, заглох левый двигатель. Бормотание, слабый треск – и пропеллер замер. Руки Райдербейта быстро работали с переключателями. Ничего не происходило. Райдербейт, не мигая, следил за гирокомпасом, а потом тихим и напряженным голосом сказал Мюррею:
– Тебе лучше вернуться. Начинайте надевать парашюты. Толкачи вам помогут.
Мюррей, спотыкаясь, вернулся в салон самолета. После непродолжительных подсчетов оказалось, что у них семь парашютов на восемь человек. Мюррей дал парашют Жаки Конквест и отпустил какую-то жалкую шутку насчет пассажиров первого класса с «Титаника». Главный толкач пытался пожертвовать своим парашютом, но Мюррей с наигранным героизмом отклонил это. Не то чтобы он боялся прыгать, просто у него было такое чувство, что пока он верит в самолет и пилотов, у них есть шанс выбраться. Надеть парашют, которым он раньше никогда не пользовался, и прыгнуть в неизвестную расщелину, ассоциировалось для Мюррея с полной капитуляцией.
Он понимал: они быстро теряют высоту. После серии резких снижений у него свело в животе, закружилась голова и одурело вылезли глаза. Таиландцы окружили Жаки Конквест, надели на нее парашют и пристегнули к перекладине под потолком. Они объясняли, что парашют открывается автоматически, один из них начал демонстрировать, как надо падать, он прижал локти к бокам и поджал ноги так, что стал похож на зародыш.
И в этот момент Жаки Конквест вырвало: струя кофе быстро пересекла пол и ушла в облака. Она тут же выпрямилась и со стеснением и злостью посмотрела на Мюррея:
– Извините! – прокричала она на английском.
Он слабо улыбнулся:
– Это самая маленькая из наших проблем! – сказал Мюррей и с грустью подумал, что этот физический акт впервые за время их знакомства открыл в ней что-то человеческое.
Все это время парашютисты-таиландцы сохраняли потусторонний вид, как официанты в дорогом ресторане во время неприятной сцены с клиентами. Мюррей решил ретироваться и прокладывал путь к кабине пилотов, пол накренился вниз, пока единственный двигатель храбро боролся за то, чтобы вывести их из последнего, фатального штопора. Райдербейт работал у панели управления, обмениваясь жестами с Нет-Входа Джонсом, который по-прежнему сидел, склонившись над картами, и проверял показания приборов. Сигналы, которыми они обменивались, были непонятны Мюррею, но удивительно спокойны. Он стоял, вцепившись в спинку кресла Райдербейта, и следил за тем, как стрелка одного из альтиметров ползла в обратную сторону, против часовой стрелки: цифры обозначающие высоту в тысячах футов, остались позади, пришла в движение стрелка на втором альтиметре, где высота измерялась сотнями футов. Впереди по-прежнему ничего нельзя было увидеть, кроме туч. Мюррей ждал – пятнадцать секунд, двадцать, тридцать. Потом вдруг Райдербейт расслабился:
– Как себя чувствуют пассажиры, солдат?
– Девушку стошнило. Ей бы не помешало немного бренди.
– Ах ты, хитрожопый негодяй! – родезиец рассмеялся и дал ему фляжку. – Но в салоне не курить, ладно?
– Ладно. Где мы?
– Где мы? – крикнул Райдербейт Нет-Входу.
– По моим расчетам, – отозвался тот, – мы опустились к пяти тысячам, что означает, что мы проскочили и Господь Бог был к нам чертовски благосклонен! – его речь напоминала общепринятое представление о том, как должен говорить развитой негр, проходящий службу в вооруженных силах США.
Райдербейт мрачно кивнул:
– Этот парень, как мы называем их в нашем летном деле, навигатор. Во всем мире больше нет такого навигатора, как Джонс. Он провел нас через проход вслепую. Хотя, конечно, у него, как у колдуна, есть преимущество перед остальными.
Для
– Я советую вам, мистер Мюррей, вернуться в салон и пристегнуть ремни.
– Мы собираемся сесть на полосу, которая совсем не рассчитана на такие самолеты, как наш, – добавил Райдербейт. – Передай от меня привет леди, и смотрите, не выпейте все. Я сам хочу выпить, если мы сядем.
Когда они шли на посадку, Мюррею припомнилось сентиментальное избитое выражение: «на честном слове и на одном крыле». Левое крыло плыло над полем, которое напоминало лист рифленого железа. Все в салоне: Мюррей, миссис Конквест и шесть тайцев – пристегнули ремни (парашюты сброшены) и обхватили колени руками в ожидании удара. Ролики на колее начали по инерции крутиться.
Потом вдруг стало невероятно тихо.
Заглох второй двигатель. Было слышно только, как по полу катаются какие-то детали, крутятся ролики и со свистом врывается воздух в салон. Скорость была меньше сорока узлов. Пол опускался все ниже, навстречу неопределенной поверхности из воды и грязи с наполовину выросшими ростками риса, которые вряд ли бы выдержали вес большого насекомого.
В голове Мюррея проносились дикие мысли: может, все было спланировано заранее? Встреча с сержантом Вейсом в бангкокском баре; принятие приглашения выпить вместе от толстого дружелюбного Пола в маленьком ресторане Пномпеня? В этом была какая-то истина, не обязательно божественная, но прослеживался какой-то смысловой ритм, или, наоборот, бессмысленный. Если есть Бог, или, может, два, то они сплотились, опуская огромный металлический корпус. Со стороны правого двигателя раздался резкий визг; потом, когда они с грохотом коснулись земли, самолет тяжело запрыгал; левое крыло врезалось в землю; самолет перекосило, он, как плуг, вспахивал землю; отвалился двигатель; все крыло покорежило и оторвало от корпуса. Самолет на мгновение замер, сбитый с толку, но все еще под контролем, а потом начал подпрыгивать. Головы бились о колени, руки онемели, а ноги глухо стучали по металлическому полу. Весь мир пошел кругом: кричащие люди, кричащий металл, – потом тишина.
Они висели на ремнях безопасности под странным углом, лицо одного из тайцев было в крови. Жаки Конквест, тихая и прекрасная, как подумал Мюррей, свисала со своего сиденья, как кукла, в растопыренной от газет униформе, тяжелая фотокамера болталась на шее.
Самолет остановился. Мюррей страшно расчихался, его трясло, глаза слезились, из носа текло, как у ребенка. Потом ему сказали, что это произошло от того, что в предыдущий полет в хвосте самолета просыпали муку и от удара при приземлении она разлетелась по салону. Мюррея лихорадило, и его мало успокоило это объяснение. Как это неоднократно случалось и раньше, он был напуган тем, что видели, как он был испуган. Может, это было признаком смелости, а может, это были всего лишь последствия высшего образования.
Он все еще бормотал что-то себе под нос, когда Джонс вытащил его из самолета. Они шли бок о бок, вытаскивая ботинки из грязи. Мюррей обернулся посмотреть на смятый хвост самолета, а негр дернул его за руку и сказал:
– Давай, парень. Все хорошо. Все хорошо.
Мюррей понятия не имел, где они находятся.
Глава 4
История сержанта
Они оказались в маленьком старом городке. Городок был серый и никудышный, но все еще носил на себе следы французской цивилизации. Там была крошечная площадь, окруженная облупленной колоннадой, в центре на потрескавшемся бетоне – ноги какой-то статуи, возможно, это был генерал, а может, и поэт, голени все в выщерблинах, под ними поднимались ростки какого-то неприглядного вида растения.