История Литвы с древнейших времен до 1569 года

ГУДАВИЧЮС Эдвардас

У Москвы еще не доставало сил на то, чтобы оторвать Брянск и Полоцк от Великого княжества Литовского, однако не прервались связи этих земель с их находящимися в Москве князьями. Литва, испытывавшая постоянное давление Тевтонского ордена, не могла этому помешать. Ягайло в поисках выхода сблизился с Золотой Ордой, которая также искала союзников против непокорной Руси. Союз литовцев и татар стал естественным следствием возвышения Москвы. Золотоордынский хан Мамай договорился с Ягайло о совместном большом походе против великого Московского княжества в конце лета – начале осени 1380 г.

Для русских не было тайной готовящееся вторжение татар и литовцев. Князю Дмитрию удалось собрать почти все силы Северо-Восточной Руси. При активной поддержке Церкви оборонительная кампания превратилась в освободительную войну. Соединенные русские силы преодолели Дон в верхнем течении и на Куликовом поле сразились с татарским войском. Умелый маневр не позволил соединиться литовским и татарским войскам: Ягайло оказался

на расстоянии дневного перехода от места битвы. В сражении, произошедшем 8 сентября, русские одержали историческую победу. Ягайло удалось нанести удар по по арьергарду уходящего русского войска и захватить обильную добычу, но это был несущественный успех. Моральный эффект Куликовской победы был огромен, князь Московский обрел имя Дмитрия Донского.

Русь, еще целое столетие вынужденная терпеть татарское иго, вновь заявила о себе как субъект всемирной истории. Московское великое княжество стало бесспорным гегемоном и объединителем Руси. Ягайловы братья Андрей и Дмитрий сражались на стороне русских против союзников Литвы (их мнение многое решило при обсуждении плана переправы через Дон). Хотя полочане в Куликовской битве не участвовали, однако победа Дмитрия Донского повлияла не только на них, но и на настроения жителей других /150/ русских земель Великого княжества Литовского. С этими настроениями Вильнюсу отныне приходилось считаться в значительно большей степени, чем раньше. Однако частичная победа литовского войска в заключительной фазе Куликовской битвы несколько приостановила династический кризис Гедиминовичей. В 1381 г. Ягайло отдал Полоцк своему брату Скиргайло. Полочане вскоре восстали против него, однако главной причиной восстания была не прочная связь с Андреем, а местная традиция: они не желали князя-язычника, поэтому более ориентировались не на Москву, а на Ливонский орден. Скиргайло осадил Полоцк, но осада затянулась. Из Новгорода должен был выехать Юрий Наримонтович, и в 1381 г. эта республика заключила договор с великим князем Московским. В том же году Дмитрий Донской признал митрополитом Киприана, но теперь этот компромисс мало что значил для Литвы: после Куликовской битвы Киприан в самом лучшем случае мог быть лишь нейтральным.

Положение Литвы облегчилось во второй половине 1382 г.: в августе золотоордынский хан Тохтамыш внезапным ударом взял Москву и сжег ее. Дмитрий Донской вновь был вынужден признать главенство Золотой Орды. Примечательно, что при обороне Москвы пал внук Ольгерда Астей. Это поражение Дмитрия Донского надолго замедлило движение Руси к освобождению, а Москва перестала быть опорой православных Гедиминовичей. Установилось прежнее равновесие, возникшее после битвы при Любутске в 1372 г.

Соседство огромной Руси и сильной самостоятельной Литвы объективно делало их историческими антагонистами. Созданная за счет русских земель, Литовская держава была единственным гарантом безопасности литовского народа перед лицом могучего соседа. В 1380 г. Литва исполнила в русской истории роль, которую Русь сыграла в литовской истории в 1131 г. Но был и другой аспект: экспансия Литвы грозила втянуть немногочисленную литовскую народность в водоворот исторического развития Руси. Поэтому литовцы должны быть благодарны Дмитрию Донскому, как англичане – Жанне д'Арк. Конечно, возвышение Руси таило опасность для литовской державы, но лишь в отдаленной перспективе. Не умаляя исторического значения и эффекта Куликовской битвы, надо признать, что этой победы Руси оказалось недостаточно для устранения Литвы с занятых ею русских земель. Для русской народности они оказались утеряны навсегда, ибо тут сложились условия для развития самостоятельного восточно-славян- /151/ ского этноса. Это была историческая обида, нанесенная Литвою России, и историческая заслуга Литвы перед будущими украинской и белорусской народностями.

б. Конфликт Кейстута и Ягайло и его последствия

Ягайло как наследника Ольгерда признал и поддержал тракайский князь Кейстут, самый опасный из возможных соперников. Тем самым было продлено соглашение между Ольгердом и Кей- /152/ стутом. Кейстут, в ответ на свою поддержку, ожидал от Ягайло безоговорочного признания статуса Тракайского княжества и активнейшего содействия в борьбе против Тевтонского ордена.

Набеги Тевтонского ордена продолжались. В начале осени 1377 г. Винрих Книпроде при поддержке герцога Австрии разорил земли Видукле и Кражяй в Жямайтии. В самом конце 1377 г. было совершено вторжение в Черную Русь и окрестности Каунаса. Ливонский орден в мае 1377 г. и феврале 1378 г. опустошал Упите, а крестоносцы Пруссии в 1378 г. – литовские и русские земли Тракайского княжества. Кейстут активно сопротивлялся: в марте 1377 г. он разорил Кулдигскую область в Куронии, в 1378 г. разрушил замок Экерсберг в Пруссии, а в 1379 г. едва не взял Клайпедский замок.

Вильнюсское княжество слабо проявляло себя в этой борьбе. Ягайло был скован действиями Андрея и успехом Москвы. То, что было естественным и обязательным для Ольгерда и Кейстута, что являлось залогом их прочного положения, – для Ягайло и его младших братьев, выросших в обособленном Вильнюсском

княжестве и знакомых лишь с русским направлением литовской политики, казалось лишь экзотическими особенностями Тракайского княжества. Кстати, и Кейстут, и Ягайло видели безуспешность Ольгердовой исступленной борьбы на два фронта, но каждый эту проблему стремился решить по-своему. Кейстут желал, чтобы великий князь отказался от экспансии в русских землях и все силы направил против Тевтонского ордена. Ягайло, напротив, был склонен бросить Тракайское княжество на волю судьбы с тем, чтобы обратить все силы против победоносной Москвы. Многое определяло и окружение Ягайло (его братья и мать Ульяна), которое шло еще дальше и мечтало прибрать к рукам Тракайское княжество, и тут удары тевтонцев были как нельзя кстати. И без того острое противостояние Вильнюсского двора и Кейстута еще более подогревал возвысившийся шурин Ягайло – боярин Вайдила (Войдыла, женившийся летом 1377 г. на его сестре Марии).

Различные и даже противоположные политические предпочтения Вильнюсского и Тракайского дворов складывались постепенно, поначалу была сильна традиционная общность, которую усиливало давление со стороны крестоносцев. По мере обнаружения этих предпочтений еще наблюдались попытки прийти к взаимоприемлемому компромиссу. Кейстут не возражал против поездки Скиргайло по странам Европы, предпринятой во второй половине лета – начале осени 1379 г. Брат Ягайло под предлогом скорого крещения посетил руководство Тевтонского ордена, короля Чехии (и /153/ императора Германии) Вацлава IV и короля Польши и Венгрии Людовика Великого. Этот демарш свидетельствовал, что верхушка Гедиминовичей возвращается к политической программе Гедимина, отказываясь от тактического сближения Ольгерда с православием. Однако Вильнюсский двор, отправляя в поездку Скиргайло, шел еще дальше: кое-что с крестоносцами обсуждалось за спиной Кейстута, – совершались попытки добиться крещения за его счет. Тевтонский орден незамедлительно обнаружил, что политический фронт Вильнюса и Тракай развалился, и потому не противодействовал «крестительному» вояжу Скиргайло. Это был первый шаг, ведущий к двум компромиссам, изменившим характер войны между Литвой и Тевтонским орденом. Эти компромиссы узаконил Тракайский договор от 29 сентября 1379 г. об ограниченном перемирии.

Тракайский договор от имени Литвы утвердили Ягайло и Кейстут. По его условиям на десять лет прекращались военные действия у границ русских, т. е. христианских, земель Великого княжества Литовского и Тевтонского ордена. Ограничение боевых действий было внешним компромиссом. Другой компромисс был внутренний – между Ягайло и Кейстутом. Для Кейстута он был очевидно невыгоден, ибо тракайский князь почти ничего не выигрывал (перемирие затрагивало лишь незначительную полосу русских земель княжества). Это была уступка Кейстута великому князю: ценой своих интересов он согласился поддержать тактическое сбли- /154/ жение Литвы с Тевтонским орденом. Теоретически Ягайло мог оказывать помощь Кейстуту в зоне военных действий, и эта возможность, видимо, склонила последнего к принятию условий Тракайского договора.

Руководители Тевтонского ордена не ошиблись, рассматривая компромиссы с Литвой как средство ее политического раскола и выделения Тракайского княжества из общего фронта обороны Литвы. Все более явные тенденции противостояния Вильнюсского двора Кейстуту обрели ускорение. Уже при заключении Тракайского пакта представители Ордена посетили Вильнюс, где состоялись тайные переговоры. 27 февраля 1380 г. Ягайло один договорился о перемирии с Ливонским орденом (сроком до Троицы), не включив в него Тракайское княжество и Жямайтию. Этот шаг еще мог быть оправдан положением Полоцкого княжества: оно было включено в мирную зону и его следовало оградить от влияния Ливонии в момент, когда Скиргайло там действовал против Андрея. Однако 31 мая того же 1380 г. в Довидишкяй был подписан договор, который невозможно оценить иначе как заговор Ягайло и Тевтонского ордена против Кейстута. Это было тайное перемирие в обход Тракайского княжества. Были предусмотрены варианты маскировочного прикрытия: действие договора не прерывалось в случае, если Ягайло оказывался вынужден помочь Кейстуту или если крестоносцам пришлось бы «задеть» владения Ягайло.

При заключении договора в Довидишкяй (встреча произошла под видом охоты) присутствовал старший сын Кейстута от его второй жены (Бируты) Витовт, с раннего детства близко друживший с Ягайло (отцы обоих двоюродных братьев видели в этой дружбе залог продления их договоренности). Его приглашение должно было развеять возможные подозрения Кейстута. Позиция самого Витовта неясна. Навряд ли 31-летний мужчина, впоследствии проявивший себя как тонкий политик, не понимал, что Ягайло втайне от Кейстута сговаривается с Тевтонским орденом. Однако последовавшие затем события не позволяют назвать Витовта участником заговора против отца. Он, вероятнее всего, знал существо переговоров, но не хотел открытого конфликта с более сильным Ягайло в надежде сманеврировать и избежать заключительной коллизии. Так или иначе, соглашение в Довидишкяй было изменой, ценой которой Ягайло стремился развязать себе руки для борьбы с Москвой, где действовали такие же изменники Андрей и Дмитрий. Династический кризис Гедиминовичей приобрел всеобщий размах.