История Мариан
Шрифт:
Ветер крепчал. Плотнее закутавшись в плащ, я шла за Ванимэ к кипарисовым зарослям. Стемнело; внутри было ещё темнее. Ванимэ подвела меня к носилкам Аллиндэ. Я присела рядом с ними и почувствовала, что Аллиндэ пытается дотянуться до меня сквозь одеяло: у неё не хватало сил даже поднять руку.
– Ты боишься, - тихо сказала она.
О да, я боялась. Боялась, что эльфы уходят и что они не смогут уйти; боялась, что Аллиндэ угаснет до того, как придут спасительные корабли; боялась, что даже корабли не смогут её помочь, если – когда – они придут. Боялась, что Румил заболеет, если останется.
– Не отдавайся своим страхам, - посоветовала Аллиндэ в прохладной темноте. – Валары вознаграждают тех, кто не усомнился в своей вере.
– Я не знаю их так, как знаете вы, - ответила я, устыдившись своих сомнений.
– Не нужно колебаться в столь поздний час, когда в твоём сердце борьба между тем, чего ты желаешь, и тем, что должно произойти.
Она остановилась. Говорить было слишком утомительно для неё.
– Побереги силы. Со мной всё будет хорошо, обещаю. И с тобой тоже.
Она улыбнулась в темноте:
– Предначертанное сбудется, - прошептала она и заснула.
– Ты добра с ней, - произнёс за моей спиной Линдир.
– Она мой друг, - осторожно ответила я, не зная, как продолжить разговор.
– Как и я – твой, - сказал Линдир слегка виновато. Потом он взял меня за руку и отвёл к мягкой постели под ветвями, приготовленной по распоряжению Халдира. Линдира было видно совсем чуть-чуть, и то благодаря свету восходящей луны. Он сел рядом со мной.
– Мы стали жестокими. Мы сожалеем, что Люди думают больше о себе, нежели об Арде. Но тьма не одержит победу над Младшими Детьми, Мариан, пока есть надежда. Моргот может затуманить людской разум и многих обратить ко злу, но ты ясно видишь истины, которым мы старались научить тебя – яснее любого смертного в этой эпохе. Ты напомнишь своим родичам об их любви к Арде и всему, что с ней связано, ибо твоя любовь по глубине сравнима с нашей. Нет, ты создана Илуватаром не для того, чтобы потерпеть неудачу – в этом я уверен.
– Может, тебе стоит поделиться этой уверенностью с Халдиром?
Линдир мягко рассмеялся.
– Ты даже не представляешь, насколько дорога ему, - он откинулся назад и вздохнул. – Разве ты ждёшь, что подобное отношение освободит тебя от того, что он требует?
– Едва ли, - признала я. – Ты был прекрасным учителем. Я горжусь дружбой с тобой. Линдир, я буду очень скучать.
Мы долго сидели в тишине. Должно быть, я задремала и проснулась от того, что Линдир поднялся.
– Йэстари близится, - значительно заявил он. Я посмотрела на свои часы. Почти полночь.
Мы с Линдиром вышли из кипарисового укрытия и поднялись к утёсу, на котором возвышалась бесполезная статуя. Там стоял Халдир. Туман снова сгустился, окутывал скалы, ночная свежесть пробиралась под мой плащ. Позади нас эльфы начали тихо петь – волшебная, неземная песня, как ветер в деревьях.
– Туман для нас – благо, он скрывает от любопытных глаз, но он же – зло. Как Кирдэн увидит, что мы ожидаем его? И какой сигнал мы можем подать, который не заметят те, от кого мы скрываемся?
Ванимэ высказала наши общие страхи. А ещё все мы знали, что у Халдира нет на это ответа.
–
– Йэстари только начался, - заметил Румил, появившийся из ночного тумана и вставший рядом с Халдиром. – Судьба и Айвенор хранили нас до сих пор. Посты на востоке теперь под командованием Гладрель, - доложил он Халдиру. Потом добавил: - Пойду отдохну среди деревьев.
Линдир не пропустил довольно очевидного намёка и исчез вместе с Румилом в темноте. Я подошла к Халдиру и была встречена сильной, тёплой рукой.
– У нас остаётся мало времени для разговоров, так не будем его терять, - начал он, не отводя глаз от горизонта.
– Позволь пойти с вами, - я не смогла удержаться.
– Мы уже говорили о том, что неминуемо произойдёт. Ты не можешь попасть в Неувядающие Земли. Это не изменит ни человек, ни эльф, ни Валар, каково бы ни было их желание. Если бы я слушал своё сердце, я бы взял тебя и убежал далеко, как Берен и Лютиен, отрёкся от твоего рода и своего. Но я не могу. Ты не можешь. Меня ведут любовь к моему роду и верность данному слову. Не желай зла в пути, на который я должен встать и который ещё не завершён. Я выбираю его с сожалением, которое не выразить словами. Ты – надежда своего народа, не меньшая, чем твой праотец Арагорн. Не позволяй росткам света вырасти незамеченными. Это твоя задача – исцелить Арду. Если ты потерпишь неудачу, всё мужество и любовь эльфов будут напрасны.
Потом он обнял меня и с сожалением прошептал:
– Элизабет, вот уже много ночей ты не приходишь ко мне во снах. Я не знаю, почему. Это очень огорчает меня. И хотя между нами теперь навечно стоит Эккайя, может, мы обретём друг друга в снах и будем ходить по цветущим лугам Дол Амрота или поднимемся на меллорн Метентауронда вместе.
– Ты тоже не снился мне, и это пугает. Если я не могу быть с тобой здесь или в Валиноре, позволь хотя бы видеть тебя во сне!
– Знай, melamin, хоть я уйду Прямой Дорогой на запад и не увижу тебя, с этого дня я буду верен лишь тебе.
– Нет!
Меня взволновало это подтверждение его преданности, и тут же привёл в ужас смысл его слов. Если он обещает, он сдержит обещание, неважно какой ценой.
– У тебя впереди тысячи лет жизни. Ты не можешь давать такое обещание! Я не хочу, чтобы ты остался навечно одиноким – ты найдёшь кого-нибудь и будешь счастлив! Я никого не смогу полюбить, кроме тебя, Халдир, но для меня это другое – я не буду жить вечно. Скоро твоё обещание будет дано мёртвому человеку, разве ты не понимаешь? Оно станет бесполезным. Я могу умереть завтра, а ты…
– …нашёл свою Леди. Это ты, и ты всегда ею останешься. И это тебе не стоит давать подобные обещания. Тебе нужен будет кто-нибудь, а сердца Людей…
– Моё сердце так же твёрдо, как и твоё. И оно столь же верное. Халдир, прошу, не давай такого обещания. Это неправильно. Я…
– Твоё пламя действительно горит ярко, как восходящее солнце, amrun nin, и я не потребую от тебя подобной клятвы. Что до меня – я уже решил, и никогда о ней не пожалею. Может, в конце дней, когда Арда возродится, мы снова встретимся, ты и я.