История Мариан
Шрифт:
– Это сделано с добрыми намерениями, - лукаво ответил Румил. Я бы убила его.
Ситуация была нелепой.
– Мой повелитель, примешь ли ты этот дар с теми намерениями, с какими его преподношу я?
Я рассказала ему, что дала попробовать – немного – Аллиндэ и Ванимэ. Для меня было ужасно, возможно даже до глупости, важно, чтобы Халдир принял подарок. Если он опять меня отвергнет, я не знаю, что сделаю. Наверно, развалюсь на кусочки.
– А с какими намерениями ты его преподносишь?
Его взгляд был глубоким и испытывающим. Внезапно у меня кончились слова. Я
– Возьми тарелку, Халдир, пока она её не разбила, - подтолкнул его Румил. – Не будь невоспитанным.
– Перестань! – в один голос сказали мы с Халдиром.
– Меня страшит сама мысль оставить вас и пустить дело на самотёк, - сказал Румил, качая головой. Он театрально нам поклонился и вздохнул: – Я буду неподалёку.
Прежде чем я успела отреагировать, он стащил с тарелки ещё один кусок угощения. Мы с Халдиром наблюдали, как он ушёл по тропинке за угол, всем своим видом показывая, как он обижен.
– Прости, я не знала. Унесу это обратно на кухню.
Я поставила тарелку на ближайшую скамейку. Мне определённо предстоит много узнать об эльфийских традициях, иначе постоянно буду попадать в неловкие ситуации.
– Ты не виновата, - сказал Халдир, искоса поглядывая в сторону, куда ушёл Румил. – Я передумал. Я принимаю твои извинения и твой дар. Буду пробовать его понемногу, - добавил он с кривой усмешкой, потом снова стал серьёзным. – Вина за прошлый вечер лежит не только на тебе. Я тоже приношу свои извинения, - сказал он с небольшим поклоном.
Наконец я могла улыбнуться, хотя ещё тяготилась своим вчерашним представлением и реакцией Халдира. Я решилась достать из кармана серебряную вазу и вложила её в сильную руку Халдира, сразу почувствовав тепло его прикосновения. Он смотрел на меня и ждал, не отпуская мою руку.
– Спасибо, - прошептала я.
Халдир поставил вазу у основания статуи и стал подниматься на холм. У решетчатой спинки одной из скамеек росли розы. На них уже начали появляться листья. В следующем месяце начнётся весна, и решётка покроется нежной листвой и цветами роз.
– Завтра нам с Румилом придётся ненадолго уйти, - сказал он, оглядев сады.
– Тебе обязательно уходить? – спросила я. Время шло быстро, а я так мало его видела. Он повернулся и посмотрел на меня с, как мне показалось, печальной улыбкой. – Как долго вас не будет? Мой повелитель, я никогда не видела в пещерах так много народа. Ты говорил, что до вашего ухода несколько месяцев. Прошу, скажи, когда именно это случится – незнание тяготит меня.
– Эстари – первый день нового года и первый день Йэни… Вот назначенное время.
Я нахмурилась, и тогда он пояснил, что из-за долгой жизни эльфы делят время на Йэни – сто сорок четыре года. Кирдэн Корабэл поклялся, что будет ожидать знака от Халдира в первый день каждого Йэни и прибудет за ним и эльфами, которых он приведёт.
Какой знак он должен подать? Он имеет в виду, что подаст знак в нужное время, но не в нужном месте?
– Место… Митлонд, где я с ним простился, Мариан.
Владыка Халдир стоял гордо и прямо, но в его голосе чувствовалась закравшаяся тень сомнения.
– Мэйсон много изучал побережье Калифорнии, - сказала я.
– Однажды вечером мы обсуждали это. Он сказал, что десять тысяч лет назад береговая линия находилась в десяти или двадцати милях к западу - Фараллоновы острова, удалённые от побережья Сан-Франциско, её последние остатки. Ты видел острова? – с надеждой спросила я.
– Мы обследовали их, как и множество других. Ни единого намёка, даже такого, который не заметили бы люди. Если Митлонд был там, где мы думаем, тогда его без сомнений поглотила морская пучина.
Его голос был проникнут такой горечью, что я подошла и взяла его за руку в знак поддержки.
– А знак? Какой знак ты должен подать?
– Путь для него закрыт.
Его вид давал лишь слабый намёк на то, что он чувствовал на самом деле. Я посмотрела в его тёмные завораживающие глаза, глаза, которые преследовали меня во сне и наяву, и увидела в них то, что видеть было невыносимо: вину и сомнение. Сердце в груди замерло, я почувствовала страх, но не только за него и эльфов. Если Халдир – сильный, мудрый и благородный Халдир из Метентауронда – сомневается в себе, тогда что говорить обо мне? Как я могу быть уверенной и решительной, с моей неопытностью и слабостями? И сразу же я устыдилась за такие эгоистичные мысли. Разве он обещал мне всегда быть абсолютно совершенным? Разве у него нет права на минутное сомнение? Ободрившись мыслью, что я могу быть ему нужна сейчас, я протянула руку и коснулась его лба.
– Халдир…
Я наслаждалась его именем, ласкала его лицо и пыталась придумать слова утешения. Было ясно: он не может ждать ещё сто сорок четыре года, эльфы умирали, медленно и неотвратимо, одна драгоценная жизнь за другой. Этот Йэни – их единственная надежда.
– Халдир, прошу, не отчаивайся. Ни Кирдэн, ни сами Валары не оставят тебя, я уверена. Я верю в Свет, которому ты так предан, пусть мы называем его разными именами. Я верю в тебя.
– Я был предан, Мариан? – спросил он, и моя рука скользнула по его серебристым волосам: он поставил вазу на скамейку и встал перед статуей. – Это Йаванна, Владычица всех растений и животных в Арде, - с поклоном произнёс он. – Разве я совершил какой-то проступок, прогневивший её, что путь стал закрыт? Или виной всему моё бездействие? Я слишком долго медлил. Неужели на всех нас теперь спустится немилость Валар, как произошло с Калло?
– Я не верю, что Валары недовольны тобой. Ты добрый и честный эльф. Ты мудрый, смелый и верный. Ты совершил великие дела и преодолел обширные преграды, Линдир говорил об этом.
Я поднялась и встала рядом с ним.
– Причина может быть в другом. Возможно, это проверка твоей решимости. Если так – ты пройдёшь её, Халдир. Ты справишься со всем, что встанет на твоём пути или найдёшь способ обойти препятствие.
– Amrun nin, - прошептал он, потом наклонился и нежно и неожиданно поцеловал меня в лоб.