История мировых религий

Горелов Анатолий Алексеевич

К XI в. вся Западная и Центральная Европа приняла христианство и подчинилась духовной власти римского папы. Еще одно двойное заимствование – варвары победили Рим, но взяли христианство, которое само победило Рим, завоевавший Иудею.

Западноевропейская культура средних веков, по Д. Фейблману, принадлежит к религиозному типу культур с доминирующим институтом католической церкви. Религиозный тип культуры, считает Д. Фейблман, в отношении культурного прогресса всегда играл запрещающую или ограничивающую роль и был консервативен.

Большое значение в религиозной жизни Европы имели монашеские ордена, из которых наиболее значительными были орден францисканцев, основанный христианским

проповедником Франциском Ассизским (1181 или 1182–1226 гг.), орден доминиканцев, основанный испанским монахом св. Домиником в 1215 г., и орден бенедиктинцев, основанный св. Бенедиктом (V–VI вв.).

Для тех, кто хотел полностью посвятить себя Богу, создавались монастыри, в которых с помощью аскетизма, рассматриваемого как способ душевного творчества, а не просто умерщвление плоти посредством поста и вериг, монахи общались с Богом молитвой, понимаемой как «умное делание». Аскетизм в христианстве направлен на борьбу со страстями, а не удовольствиями, как у киников и стоиков. Монашество столь же характерно в средние века, как и рыцарство со своим особым моральным кодексом. Наиболее строгие монахи удалялись в скиты, становясь отшельниками. Монашество вдохновлялось борьбой духа с плотью как источником греха. «Голос плоти ослепляет дух», – говорил папа Григорий Великий. В миру же мы встречаем так называемых блаженных, или юродивых Христа ради.

Люди «не от мира сего», которые могли донести до других свои взаимоотношения с Богом, называются мистиками. Одним из наиболее известных в истории христианства был М. Экхарт (1260–1327). В своих проповедях он разделял человека на внешнего и внутреннего. Основная добродетель, которая, по Экхарту, более всего связывает человека с Богом – уединенность, отрешенность от мира. Уединенность – это нечувствительность ко всему, кроме Бога. Уединенность выше любви: любовь – когда человек любит Бога, уединенность – когда Бог любит человека. В соответствии со всей христианской традицией Экхарт положительно оценивает страдание, называя его тем зверем, который быстрее других примчит к уединению. Экхарт дополнил слова, которыми начиналась Нагорная проповедь Христа – «Блаженны нищие духом», своим изречением: «Блаженны нищие волей». Когда человек ничего не желает для себя, он сливается с волей Бога, полагал Экхарт.

Большое значение приобретает слово («В начале было Слово»), Августин Блаженный, христианский теолог и церковный деятель IV в., подчеркивал: все создается Словом. Здесь не только влияние платонизма, но и мистика тождества слова и вещи. Проповедь делается средством образования и видом литературного творчества. Бурно развивается жанр жития святых, зародившийся еще в Древнем Риме; сначала короткие рассказы об отдельных эпизодах, затем все более пространные. Важное место в христианской литературе заняли также апокрифы – книги, описывающие жизнь и смерть Иисуса Христа, апостолов и других персонажей Священной истории, не включенные Вселенскими соборами в состав Нового Завета.

Европейская религиозная философия и богословие

Чтобы прояснить различия между философией и религией, сравним проповедь Христа со спорами Сократа. Главный тезис Сократа «Познай самого себя». Знание для Сократа тождественно добродетели, поэтому самопознание автоматически ведет к праведности. Последующие античные философы отказались от данного тождества, а христианство началось с противопоставления разума и добродетели. Нравственная цель Христа та же, что у Сократа, – праведная жизнь, но пути ее достижения различны: в одном случае познание человека, в другом – следование воле Бога.

По мере универсализации христианства перед его проповедниками вставало все больше

проблем, разрешить которые было нельзя без обращения к интеллектуальному потенциалу, выработанному в языческие времена, в том числе в античной философии. С укреплением главенствующей роли христианства (особенно с III в.) связь религиозных споров с философией становится все более заметной, и уже в IV в. философия используется Августином в качестве основы для построения теологической системы. Борьба заканчивается усваиванием. Находясь под влиянием Платона, Августин трансформировал его представление о двух мирах – мире идей и чувственном мире – в представление о двух градах: Божьем и земном. При этом град Божий есть нечто укрепляющееся на самой Земле.

Важнейший вопрос, который пытался разрешить Августин, – о соотношении судьбы и свободной воли человека. Он возник, конечно, с тех времен, когда развилась астрология, различные формы гаданий, определений характера и т. п. Этические следствия из него вызвали резкие споры между стоиками и эпикурейцами. В христианстве этот вопрос – в виде соотношения свободной воли человека и благодати Божьей (и в более общем плане соотношения религии и морали) – впервые осмыслен Августином.

Человек обладает свободой воли, но она, как все остальное, даруется Богом в знак его благорасположения, ожидания выбора человеком по собственной инициативе верного пути. Свобода воли, однако, может увести человека ко злу, происходящему от извращения божественных предначертаний.

Благодать – дар Божий. Каждый получает свой талант, свою степень поддержки от Бога. Человек действует по своей воле, но так как в основе ее лежит божественная благодать, то все заслуги – от Бога. Такова мысль Августина. Поэтому нет смысла кичиться своими достижениями и проявлять гордыню, а, наоборот, надлежит быть смиренным. Источник морали – в духе, как полагали и стоики, но зиждется она на осознании собственной греховности. Заслуги от самого человека – зло. Если же они добрые, то от Бога. Мы обращаемся к Богу нашей волей, дарованной им, а он к нам – своей благодатью. «Бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть в искушение», что сами без божественной благодати способны на великие поступки. Пользоваться земными благами, но не радоваться им – этический принцип Августина.

Второй важный вопрос, связанный с предыдущим, – дается ли божественная благодать как награда за добродетельное поведение? Нет, отвечает Августин, возражая тем, кто полагал, что божественное воздаяние соразмерно делам человека. Благодать не может быть воздаянием за заслуги; это противоречит ее определению. Тогда это был бы не дар, а долг. «Благодать не от дел, чтобы никто не хвалился» (Августин. О благодати и свободном произволении. VIII, 21). Она дается не во искупление грехов, а для праведной жизни, и тому, кому Бог пожелает (может и грешнику), как проявление любви, а не вознаграждение. «Возмездие за грех смерть» (там же. IX, 21). Наказание же ждет человека не здесь, а на Страшном Суде.

Еще вопрос – откуда берется зло. Он особенно важен в христианстве, поскольку, по определению, Бог всемогущ и всеблаг. Зачем он допускает зло в мире? Если он не может ничего с этим поделать, то он не всемогущ; если не хочет, то не всеблаг. Августин в молодости был сторонником учения манихеев, которые в соответствии с зороастризмом утверждали, что в мире существуют две силы – добра и зла, находящиеся в непрерывной борьбе. Как христианин, считающий, что все происходит по воле Бога, Августин не мог допустить, что Бог создал зло, и полагал, что оно результат свободной воли человека, который сам выбирает свой путь в жизни. Зло наказуется, и поэтому необходимо для постижения божественной справедливости.