История моего попаданства
Шрифт:
После этих слов король застыл, как каменное изваяние. Я даже подумала, что дракону или Милорду удалось-таки заколдовать его, не причинив никакого вреда мне, но спустя пару долгих минут мумия зашевелилась.
— Я не верю, — наконец, выдал он, — мы пройдём в Далак, и пусть ваши подтвердят, а лучше опровергнут твои слова. Думаю, портал в Кралоте подойдёт. Если то, что ты сказал, действительно правда, ваша девка будет гореть в аду всю мою оставшуюся жизнь — уж я сумею устроить ей самые невыносимые страдания.
— Портал в Далак открывать нельзя, Дэргард!
В спокойный голос дракона добавилась столь внушительная
— Я не буду слушать твои выдумки. Вставай с колен, милая, а то перемещаться будет неудобно. Ты-то, братец, сумеешь со своим другом-драконом пройти в Кралот самостоятельно? Впрочем, о чём это я? Нет, конечно, вам придётся бежать до ближайшего портала. Но всё это не важно. Мы и без вас отлично пообщаемся с будущими родственниками.
И обняв меня костлявой рукой, Дэргард мгновенно утянул нас в очередной портал.
Глава 21
Он всё же влюбился. Тритис окончательно признал это, когда перекинувшись в волка, ощутил по-настоящему невыносимую тоску, терзающую его душу раскалёнными тисками. Отец говорил: «Если полюбишь, и твой волк примет девушку — следуй за сердцем».
Оборотни не умели отделять себя от любимых, становясь единым целым раз и навсегда, принимая их самые мелкие радости и самые горькие невзгоды как свои собственные. Они не произносили высокопарных слов и не давали красивых клятв. Они доказывали преданность поступками, окутывали возлюбленных заботой и лаской, ни на минуту не давая усомниться в себе. Они жили с любимыми и умирали вслед за любимыми. Отец Тритиса был исключением — груз ответственности за весь Филлин не позволил вождю уйти вслед за женой.
Вита стала любовью молодого волка, его выбором, и потому путь до Кралота он пережил с трудом: грезил девушкой и наяву, и во сне, страдая от того, что в данный момент было доступно одно — идти вперёд, надеясь на лучшее.
Бездействие… Что может быть хуже?
Да ещё рядом постоянно находились две влюблённые пары — Джодок с Мирой и Лэйс с Дэвоной. Они не показывали свою любовь открыто, но этого и не требовалось. Воздух вокруг них почти светился от невидимой, но беспрерывно льющейся нежности, и потому казалось, что их счастье можно зачерпнуть в пригоршню и умыться. Может быть, даже смыть собственную, не проходящую тоску. Но это была лишь иллюзия…
Он не завидовал, нет. Просто ещё больше ощущал одиночество и печаль.
Правда, если бы кому-то взбрело в голову пересчитать счастливых и несчастных в их разношёрстной компании, этот «некто» пришёл бы к однозначному выводу: ничья. Не только Тритис чувствовал себя так, словно от него плохо заточенным топором отрубили ровно половину, и грубый срез беспрестанно кровоточил, решительно отказываясь заживать.
Что-то произошло с Сали — от той весёлой бесшабашной девочки, которая вешалась на парней и радовалась всем проявлениям жизни, не осталось ровным счётом ничего. Сали, которая доставила немало неудобств самому Тритису, в день выхода из Конна как подменили. Оставшаяся от румяной девушки бледная тень почти перестала поднимать глаза, а если поднимала — в них всегда блестели слёзы. И самое странное — Сали больше не подходила ни к Лэйсу, ни к Тэрмоду.
Такое поведение
Когда их команда, наконец, подошла вплотную к Эйре, Фаррел объявил привал и во время обеда, поставив магический Полог, рассказал свой дальнейший план.
— Я догадываюсь, где находится Вита, но пойду туда один. Вам нужно будет добраться до портала, который ведёт в остальные миры, и ждать меня поблизости. Джодок, поставишь Полог Неприметности, чтобы не смущать людей?
Демон кивнул.
— Это недалеко — полдня пути, не больше. Вот карта, — магическую пластинку-указатель Фаррел вручил оборотню, — Желательно быть на месте как можно скорее, от этого зависит очень многое.
Сейчас маг говорил непривычно серьёзно и жёстко, внимательно глядя в глаза Тритиса.
— Может случиться так, что появится некто и попытается пройти в Далак — ни в коем случае нельзя этого допустить, — добавил он.
— Почему именно туда? И почему нельзя?
Оборотень всё ещё не очень-то доверял Фаррелу, но скорее, по инерции. Не хотелось признать, что тот действительно делал всё, чтобы спасти его любимую.
— Потому что человек, похитивший Виту, хочет открыть Далак. Но мир драконов опечатан более трёхсот лет не просто так, он сдерживает проклятье, свалившееся на Семь Сопредельных Миров.
Эта информация оказалась полной неожиданностью для всех присутствующих — удивление на их лицах подделать было невозможно.
— Но откуда об этом знаешь ты? — не понял Тритис.
Фаррел, продолжая неотрывно смотреть в глаза оборотня, вдруг начал меняться, и спустя пару мгновений перед изумлённой толпой стоял дракон.
— Потому что я — один из оставшихся в живых драконов. Моё имя — Фрэннор.
Всё это время Тритис искал амулет, который перекинул бы дар отца на него. Или дракона, который сумел бы создать подобный амулет — ведь всем известно, что для этой расы почти нет невозможного. И вдруг оказывается — тот, кто наверняка мог помочь, постоянно находился рядом. Что ж, по крайней мере снялись все вопросы о невероятно высоком уровне могущества псевдо-мага.
Сейчас спасение Виты стало для молодого волка основной целью, а задание отца… Конечно, оно не потеряло свою актуальность, но придётся подождать более подходящего момента. Вот только почему дракон говорит, что их осталось мало?
К сожалению, Тритис не успел уточнить, что именно имел в виду бывший маг, потому что Мира, пребывающая в не меньшем шоке, быстро спросила:
— Фаррел, а как же Пират? Значит, это не ты… не вы были нашей собакой? Я ничего не понимаю! Я же видела вас тогда, в таверне! Вас обслуживала Вита.
— Да, в таверну заходил я. А ваш Пират — это и есть Фаррел. Маг, историю которого я рассказал вам, чтобы добиться хоть какого-то доверия. К сожалению, когда я увидел его, этот человек уже не мог вернуться в истинное обличье — перегорели магические связи. Я просто отпустил его в тот день, когда на таверну напали разбойники. С ним всё в порядке. Представляться драконом мне было нельзя, прости, но причину сказать не могу. А так — вы хотя бы немного спокойнее приняли меня.