История моего стыда
Шрифт:
Я бежал, пока не кончились силы. Меня стошнило в какую-то ухоженную клумбу. Впервые я перестал ощущать себя человеком. Скорее – загнанным в угол зверем. Мне страшно.
Вечером я много пил; ночью мне снился леопард, который смотрел мне в глаза.
Несмотря на все, я не сдамся и не дам себя сломать. Я выживу. Я один, а значит, со мной все, кто мне нужен.
Глава 7
Началась новая неделя. Крис упорно игнорировала меня: только рабочее взаимодействие, исключительно деловая дистанция. Несколько раз я пробовал остаться наедине и завести разговор.
– Дима, – она растягивала мое имя, словно поучая маленького ребенка, – ты забыл свои обещания. Мы коллеги, более того, ты работаешь на меня – и на этом всё.
Я был
Дело в том, что под конец свидания я хотел разыграть фиктивное нападение собак. Увы, мечта о мести Кристине крепко толкала меня вперед, на самые безумные поступки. На одном из недавних мероприятий, в организации которого мы принимали участие, я подружился с кинологом, в результате общения с которым план возник сам собой. Расслабленная и согретая одолженной ей курткой, Ольга слушала мою непринужденную болтовню – смесь историй из собственной жизни и из дешевых мужских журналов. Именно в этот момент, согласно замыслу, настало время главных актеров вечера – двух искрящихся силой и яростью ротвейлера (в скобках замечу, что сейчас на подобную глупость я бы не решился ни за какие деньги, но тогда, в период проб и ошибок, это казалось выдающейся идеей). Строго по намеченному плану, собаки должны были быть выпущены на длинных поводках, удерживаемых хозяином – моим приятелем. Поводки создавали иллюзию свободы для собак, но не позволяли приблизиться к нам ближе чем на три метра (место, где всё произойдет, было заранее точно определено). План был рассчитан на то, что я смело и отважно загорожу Олю от свирепых врагов, продемонстрировав мужество и уверенность в себе. По насмешке судьбы, в тот вечер всё пошло не по плану. Ближе к финалу я стал слишком волноваться, пошел немного быстрее и перешел черту недосягаемости, за которую не должен был заходить. Со скоростью света собаки, выпущенные хозяином на максимум длины поводка, преодолели расстояние до нас.
Мне ни к чему обманывать. Я испугался до чертиков. До дрожи в коленях. Страх сковал меня настолько, что только в последний момент я инстинктивно отгородил Олю. И я не знаю, удалось ли мне обезопасить девушку, если бы не подоспел хозяин. Наверное, нет, ведь мой собственный страх был слишком велик.
Дальнейшее пролетело, как в тумане. Крик Оли, переходящий в ультразвук. Мои жалкие попытки отбиться ногой от собак. Волевой приказ хозяина, после которого ротвейлеры замерли как вкопанные. Помня свою роль, приятель долго извинялся и расхваливал перед Олей мою надувную смелость. На деле же я оказался жалким трусом. Привязав собак и отведя меня в сторону, кинолог сказал:
– Идиот, ты чего в штаны надул? Собаки же умные, они бежали к вам без агрессии, запах твой им уже знаком. Ты показал страх и панику, а так с собакой нельзя! Ладно, иди, тебя девушка ждет, но больше на подобную дичь меня не уговаривай.
Поблагодарив приятеля, я вернулся к Оле. Она дрожала. Я тоже.
– Пошли, я провожу тебя домой.
Всю дорогу мы молчали. Она сжимала мою руку всё крепче и крепче и, наконец, у самого подъезда пригласила домой. Дома она разрыдалась у меня на груди. Мне было стыдно, но рассказать правду я не мог. Я поцеловал её. Очень нежно, шепнув что-то о том, что не дам её в обиду. Это оказалось последней каплей, и она отдалась мне.
Я любил её, стараясь изо всех сил. Тот секс стал актом непроизнесенного извинения. Я пытался уничтожить свой страх, шептал нежные слова, долго целовал
Вести о произошедшем распространились со скоростью молнии. Легенда о спасении обрастала новыми подробностями, а еще Оля не выдержала и рассказала кому-то из коллег о нашем сексе, а значит, скоро слава героя-любовника окутала меня с ног до головы. О силе этой славы я понял по взгляду Крис, полному ненависти, презрения и интереса. Я же попал в ловушку: окруженный общественным одобрением, в глазах людей я стал парнем Оли, чего мне совершенно не хотелось.
Как бы то ни было, от этих отношений я получал как минимум секс, какую-никакую компанию и ежедневную сводку слухов и сплетен. Регулярный секс позволил сделать важное открытие: положительный эффект отнюдь не ограничивается скоротечным удовольствием, напротив, на следующие сутки твоя производительность на работе и в жизни вырастает. Это пробудило во мне интерес и желание разобраться в самой природе секса. Я (признаюсь, это выглядело цинично) стал наблюдать за Олей в моменты высшего наслаждения, сравнивая её поведение с тем, что читал в книгах: в момент оргазма у женщины отключается предлобная кора, поэтому она теряет контроль над собой. Активными остаются лишь участки мозга, связанные с чувственным восприятием и координацией. Собственно, отсюда и знакомые всем крики и стоны. Кстати, после секса Оля всегда хотела, буквально требовала разговоров, а вот я желал есть или спать, но никак не болтать. Как я выяснил, здесь мы тоже были заложниками природы: после оргазма содержание гормона дофамина у мужчины резко падает, а вот серотонина, отвечающего за сон, – увеличивается. У женщины действие серотонина во многом подавляется эстрогенами, которые проявляются в её ощущениях желанием поговорить.
Изучая вопрос секса и близости, я всё чаще задумывался о том, что все мы своего рода биологические роботы, а наше настроение, эмоции, прилив сил или апатия очень часто определяются обыкновенными химическими реакциями. Вывод неутешительный, но иногда этим можно пользоваться. Например, большой интерес для меня представлял окситоцин – гормон привязанности, выделяемый при прикосновениях и поцелуях и проявляющийся в чувстве удовлетворения, доверия и тепла. Поэтому, хоть и косвенно, даже занятия сексом «без обязательств» могут стать причиной появления неожиданной привязанности: секс вызывет всплеск окситоцина, а уже тот поработает над потеплением вашего отношения к партнеру.
Начитавшись научных (чаще всего – не очень достоверных) статей о природе привязанности, я стал одержим идеей повлиять на Кристину. Ольга к тому моменту интересовала всё меньше и меньше, а её зависимость от меня, как это часто и бывает, росла.
Итак, если окситоцин – гормон любви и доверия, пусть он будет связан для Крис именно со мной. Я знал только два способа добиться такой связи: секс и совместная приятная деятельность. На первое был наложен запрет, а вот второе вызывало интерес. Я начал с того, что стал внимательно и подолгу смотреть в глаза Кристине. На работе я подстраивал «случайные» прикосновения: подавал руку, держа её на мгновение дольше, чем требовал этикет, и обнимал при каждом удачно организованном рабочем проекте. Однажды, узнав, что у девушки болит голова, я мгновенно раздобыл лекарство и, не терпя возражений, вызвался сделать для нее массаж лобных долей. Нежно проводя пальцами от висков ко лбу и бровям, я наслаждался природной мягкостью и упругостью её кожи. Конечно, в тот раз боль была побеждена обычной таблеткой, тем не менее, впечатление осталось именно о массаже.
А еще я вновь позвал на помощь своего старого друга. Кристина привязалась к Блинчику, и однажды я предложил вместе свозить его к ветеринару. Разумеется, у нас ничего не вышло. Большую часть жизни проведший в подземке, он царапался и убежал, чуть не укусив Кристину. Я заботливо осмотрел её кисть на предмет укусов и, ничего не обнаружив, поцеловал руку, прося прощение за случившееся.
– Дима, ты встречаешься с Олей, – холодно заметила она.
– Нет, мы расстались.
– И почему же? Ты всех девушек рассматриваешь как однодневных? – она начала заводиться.