История моей жены. Записки капитана Штэрра
Шрифт:
Я снова прислушивался какое-то время.
И теперь уже мне чудились голоса, крики о помощи за стеной… Перед мысленным взором моим предстала комната, где на столе стоит керосиновая лампа, и как раз сейчас чья-то рука прикручивает фитиль…
Ведь легкомыслие моей жены не знает предела, превосходит границы всякого воображения — это мне известно давно. «Получу я денег, сколько пожелаю», — бросила она мне на прощанье. И как знать, что она сделает, дабы доказать мне либо самой себе, на что она способна.
Я
И тут, в полтретьего ночи, она заявилась.
Не знаю, знакомо ли другим такое чувство? Ждешь, ждешь кого-то, тысячи раз рисуешь себе его в мыслях, а когда наконец он появляется, чувствуешь, что человек тебе этот больше не нужен. Не нужен — и все, хоть ты тут сдохни! Невольно спрашиваешь себя: этого ли человека я ждал, из-за него изнывал от тревоги, он был нужен мне до зарезу? Ради него я готов был покончить с собой?
Ведь перед тобой не просто вздорное, никчемное существо, на ней ни малейших следов сегодняшних переживаний, да она к тому же еще и пьяна. Женщина — пьяна! В некоторой степени мои предположения оправдались.
О да, она сегодня малость подгуляла… И громко расхохоталась — разве не смешно? — и даже запела: «Et sans vigeur, et sans pudeur… Без стыда и без оглядки…»
— Что теперь поделаешь, — сказала она. — Черт возьми, нельзя уж чуть-чуть повеселиться! Sans phrase, без лишних слов, я выпила.
Я промолчал.
В общем, она превосходно чувствовала себя сегодня… Встретила в Сити замечательную компанию — парижские туристы и какие-то приятели ее друзей… ну, да Бог с ними, неважно. И эти «приятели» выставили ей шампанское. Моей жене!
— Не только шампанское, но и портвейн, если хотите знать. Его я тоже пила. Попробовала впервые в жизни, и он оказался очень вкусным.
— Вот я и опьянела слегка, не странно ли? — спрашивает на меня. И поскольку не дождалась ответа и на это свое заявление, то вытащила небольшой портсигар, закурила, затем извлекла из кармана конфеты.
— Ой-ой-ой, о чем грустит друг мой? — промурлыкала она песенку, адресуясь ко мне.
Это она тоже сегодня освоила — как замечательно сочетается сигаретный дым с шоколадом.
— Научилась у одного молодого человека, — она бросила на меня взгляд искоса, однако отчаянно настороженный.
Только все эти ее уловки не достигали цели, поскольку она была в растерянности, не зная, как себя вести. И я тоже заметил это. Она по-прежнему стояла не сходя с места, посреди комнаты, под светом люстры, отставив одну ногу, в небрежно наброшенном плаще и очень походила на опустившуюся мошенницу.
— Ты грязная, развратная тварь, — думал я про себя. — К священной природе в тебе я не притронусь,
Как я уже упоминал, она ела шоколадные конфеты и сразу же принялась рассовывать серебряные бумажки куда попало. Комкала и запихивала в ящик стола.
Не собирается она уходить отсюда, об этом и речи нет, она передумала. Вот и вернулась к своему тряпью и побрякушкам. Все это я понял в тот самый момент, когда она переступила порог. Не станет она теперь упаковывать вещи.
Как же мне было стыдно — даже вообразить невозможно! Главным образом, за свои переживания, за перенесенные муки. За то, что поддаюсь ей снова и снова.
За то, что вновь тосковал по ней. Пускай последний раз в жизни, но я был способен убиваться по ней!
— Ой! — вдруг спохватилась она. — Мою новую шляпу вы даже не заметили?
Значит, она купила еще одну шляпку. У меня в голове не укладывалось: именно сегодня, после всего происшедшего, думать о каких-то шляпках! И главное: почему привлекает к ней мое внимание? От смущения или по причине выпитого? Или намеренно держится вызывающе? На голове у нее действительно красовалась шляпчонка.
— И сколько же стоила эта шляпа? — спросил я. (Кстати, это были первые слова, обращенные к ней после того, как она заявилась домой.) — Откуда у вас взялись деньги?
— Я попросила в долг.
— Да что вы говорите? И кто же снабжает вас деньгами?
— Так… кое-кто, — с досадой ответила она и икнула. — Но вы же мне дадите, чтобы расплатиться? — добавила она на всякий случай. Дальше в лес — больше дров.
Выходит, шляпка вынудила ее вернуться? Возможность снова заняться покупками?
— Что стоила эта шляпа?
— Ах, совестно сказать!.. Даже выговорить не решаюсь! — И сжала губы замочком. — Два, — произнесла она наконец.
— Два фунта? — тихо переспросил я.
И тогда я решил, что убью ее прямо здесь, сейчас, в это мгновенье, даже минутной отсрочки не дам ей. Только выжду, пока она отвернется.
«Сейчас ты умрешь», — повторил я еще раз про себя, трезво и холодно. Словно бы даже рассудок мой захотел утвердить волю страстей.
И следил за ее движениями.
В этот момент весь мир распался передо мною на мелкие части. Отдельной жизнью жили мои руки, ноги, даже сердце, и все это было лишено всяческого смысла. Но самое странное воздействие произвело на меня дыхание моей жены, это я отчетливо помню. Ее небольшие груди то поднимались, то опускались под блузкой в такт дыханию. И похоже, до этого я не замечал, насколько они округлы.
Но сердце мое наряду с этим оставалось холодно, как лед — ни капли любви к ней во мне не было. Никаких чувств. Лишь память о перенесенных страданиях и готовый к исполнению приговор.