История моих животных
Шрифт:
— Положите-ка этого молодца себе в карман, Мишель, — вот и обещанное фрикасе.
— Славная у него спина, — заметил Мишель, низвергая кролика в пропасть между подкладкой и сукном своего сюртука.
Бог знает, сколько кроликов повидал этот карман!
Ватрен искал Причарда, чтобы поздравить его.
Причард исчез.
— Где же он, черт возьми? — спросил Ватрен.
— Где? — повторил Мишель. — Нетрудно догадаться: ищет другого кролика.
Так оно и было; мы
Через десять минут мы на него наткнулись.
— Прямо скала! — сказал Мишель. — Смотрите.
В самом деле, Причард так же добросовестно делал стойку, как и в первый раз.
Ватрен подошел к нему.
— Вот и кролик, — сказал он.
— Ну, давайте, Ватрен, на этот раз у вас есть готовая палка.
Палка взлетела и, почти тотчас же опустившись, со свистом рассекла терновый куст.
Затем Ватрен, погрузив в куст руку, вытащил оттуда второго кролика, держа его за уши.
— Возьмите, Мишель, — сказал он. — Положите его в другой карман.
Мишель не заставил себя упрашивать, только он положил добычу в тот же карман.
— Но, Мишель, почему не в другой, как сказал вам Ватрен?
— Ах, сударь! — ответил Мишель. — В каждом из них по пять таких поместится.
— Мишель, не стоит говорить подобных вещей в присутствии должностного лица.
Затем, повернувшись к Ватрену, я продолжил:
— Ну, Ватрен, число «три» угодно богам.
— Возможно, — согласился Ватрен. — Но оно может оказаться неугодным господину Герену.
Господин Герен был инспектором.
— Впрочем, все это излишне, — сказал я. — Вы знаете теперь Причарда?
— Как если бы сам его сделал, — ответил Ватрен.
— Ну, и что вы о нем скажете?
— Конечно, для охоты под ружейным дулом это была бы слишком буйная собака, но что касается стойки — он ее держит твердо.
— Куда он подевался? — спросил я у Мишеля.
— О, он, должно быть, нашел третьего кролика.
Поискав, мы в самом деле обнаружили Причарда, делающего стойку.
— Ей-Богу, — сказал Ватрен, — мне было бы любопытно узнать, сколько времени он продержится.
И Ватрен извлек свои часы.
— Что ж, Ватрен, — предложил я ему, — вы здесь находитесь при исполнении обязанностей, так позвольте себе эту прихоть, но я жду гостей, отпустите меня домой.
— Идите, идите, — ответил Ватрен.
Мы, Мишель и я, отправились обратно на виллу Медичи.
Обернувшись в последний раз, я увидел, как Ватрен надевает на шею Причарду строгий ошейник, а Причард, похоже, даже не замечает, чем занят лесник.
Через час в дом вошел Ватрен.
— Двадцать семь минут! — крикнул он, едва увидев меня издали. — И, если бы кролик
— Ну, Ватрен, что вы об этом скажете?
— Я же говорю, что стойка у него хорошая.
— Да, это уже известно. Но чему вам остается его научить?
— Одной вещи, которой вы сами обучите его не хуже, чем я, одному пустяку: приносить. Вы играючи научите его этому. Здесь нет необходимости во мне.
— Слышите, Мишель?
— О, это уже сделано, сударь, — ответил Мишель.
— Как сделано?
— Ну да, он приносит, словно ангел.
Этот ответ не дал мне достаточно ясного представления о том, как именно приносил Причард.
Но Мишель бросил ему свой носовой платок, и Причард принес платок.
Но Мишель бросил ему одного из двух кроликов Ватрена, и Причард принес кролика Ватрена.
Наконец Мишель отправился в курятник, принес оттуда яйцо и положил его на землю.
Причард принес яйцо, как приносил перед тем кролика и платок.
— Это животное умеет делать все, что ему положено уметь, — сказал Ватрен, — и ему недостает только практики.
— Что ж, Ватрен, второго сентября вы услышите от меня о Причарде.
— Подумать только, — сказал Ватрен, — что если бы вот этакого нигедяя заставить охотиться под ружейным дулом, за него вполне можно было бы отдать пятьсот франков как один лиар.
— Это верно, Ватрен, — согласился я, — но забудьте об этом: Причард никогда не согласится.
В это время явились гости, которых я ждал, и Ватрен, одним из основных достоинств которого была скромность, удалился и тем самым положил конец нашей беседе, какой бы интересной она ни была.
XI
ЧТО ПРЕДСТАВЛЯЛ СОБОЙ МУТОН
Поговорим о том, что это были за гости, прервавшие важный разговор, происходивший между Мишелем, Ватреном и мной по поводу Причарда.
Это был Маке (только что пополнивший население моего обезьяньего дворца последним из Ледмануаров); с ним я в то время писал «Шевалье де Мезон-Ружа».
Это был де Фиенн, один из добрейших людей, каких я знаю, когда он не считает себя обязанным иметь литературное суждение.
Это была Атала Бошен, так прелестно исполнившая роль Энн Дэмби в «Кине»; она должна была с чувством сыграть Женевьеву в «Жирондистах».
Наконец, это был мой сын.
Я принял своих гостей, предоставив в их распоряжение весь дом от подвала до чердака, конюшню с четырьмя лошадьми, каретный сарай с тремя каретами, сад с курятником, обезьяньим дворцом, птичником, оранжереей, игрой в бочку и цветами.