История новоевропейской философии
Шрифт:
— А Бог может иметь бесконечное множество атрибутов, но ««С» туда не входит.
Ну, да, или пришлось бы вот на такие идти вещи. Но тогда он бы не имел уже бесконечного множества атрибутов — чего-то ему бы не доставало, это не была бы уже актуальная бесконечность.
— Нет, ну вот натуральный ряд чисел, у него бесконечное количество членов, но, скажем, число ««1,5» туда не входит.
Ну, я понял, да, понял Вашу мысль. Спиноза с этим не согласен, исходя из базисных, что ли, принципов понимания им бесконечности. Ее нельзя сравнивать с рядом натуральных чисел; бесконечность — это истинная полнота, т. е. все. любые числа, если сравнивать.
— Т. е. не просто бесконечное количество атрибутов, а абсолютная полнота всех атрибутов?
Да именно полнота абсолютная. Да.
Факт тот, что Спиноза-то не согласен с этим, с таким подходом, он считает, что эта логика не верна, — что нельзя сначала взять доказать, что есть какая-то субстанция, а потом переходить к Богу. Ведь все дело в том (и тут он такие рассуждения, необычные начинает), что может. возможно огромное количество субстанций разных, вот в принципе возможно, но из них существованием обладает лишь та, которая наделена наибольшей реальностью, говорит он. Как бы идет конкуренция между субстанциями возможная, и побеждает право на существование наиболее достойная, а наиболее достойная та, которая объединяет в себе всю реальность. Такой субстанцией является Бог. Т. е., короче говоря, мы должны как бы сделать выбор, мы не можем произвольно доказывать существование некой случайно выбранной субстанции и потом решать дискуссионные проблемы выбора, мы должны выбрать субстанцию, к которой мы должны применить доказательства, основанные на понятии субстанции, и выбрать можно только всереально существующую субстанцию, т. е. Бога. А тогда все трудности отпадают, мы должны сначала признать бытие Бога, а это отсекает автоматически бытие всех остальных субстанций. Вот.
Ну, что теперь мы имеем закругленный, завершенный мир и должны в нем расположиться вместе со Спинозой. Мы должны привыкнуть к этому миру, потому что он не вполне обычен, привычен для нас. Мы привыкли считать, что все, что мы видим, например, — это самостоятельно существующие объекты, т. е. субстанции. Мы привыкли считать самих себя самостоятельно существующими субъектами, тоже субстанциями. Все это неверно: мы и наши и наши тела и все другие тела являют собой модусы, говорит Спиноза, модусы единой, бесконечной субстанции. Все, что существует находится в Боге в прямом смысле слова и является его божественными модификациями. Интересно, что Спиноза иногда заменяет слово «Бог» («Deus») словом «Природа» («Natura»). И он как бы отождествляет Бога и природу, но не так, правда, часто, но многие, особенно современники Спинозы, придавали большое значение этому отождествлению, — Спиноза слыл за натуралиста и даже атеиста, потому что считал, что нет ничего кроме природы, душ и вещей, которые из нее возникают и в ней находятся. Ну, тут некоторая неточность, в истолковании, безусловно, возникла из того, что многие не учли, что Спиноза все-таки был не совсем типичным философом Нового Времени — он был образован широко в историческом плане человеком, и он знал, в частности об учении Эриугены
— философа 9–го века, который различал так называемую «творящую природу» и «природу сотворенную».
Так вот, под творящей природой Эриугена, естественно, понимал Бога. И Спиноза — тоже. Речь идет не о физической природе — физическая-то как раз природа (пространственный мир, мир материи) — это нагромождение модусов внутри одного из атрибутов божественной природы, не более того.
Иногда Спинозу называли пантеистом. Ну, пантеист — тот, кто утверждает, что все находится в Боге, — вот иногда так толкуют это слово. Ну в этом смысле Спиноза безусловно пантеист. Но гораздо точнее, вообще говоря, определять пантеизм как учение, говорящее о том, что все есть Бог, как бы обожествляющее мир. Мир есть Бог. В этом плане Спиноза не является пантеистом, потому что содержание божественной субстанции несравненно богаче того, что обнаруживается в мире. Отсюда делаются попытки такой термин применить к Спинозе весьма интересный: панэнтеизм — «все в Боге» тут вот такое объяснение смысла. Да, действительно все в Боге и для такой концепции точнее употреблять не пантеизм, а слово панэнтеизм, и в этом плане Спиноза — панэнтеист, безусловно. Ну, это довольно редкий термин, его совсем не обязательно употреблять для характеристики философии Спинозы
Ну, разберемся теперь, какими же атрибутами
Итак, протяжение и мышление. Почему Спиноза считает, что только два. Иногда вот так спрашивают: ну подождите, а разве у Бога нет других свойств? Например, единство, — почему единство не атрибут субстанции? Ну, или что еще?
— Благодать.
Благодать, да. Всезнание, всемогущество. Спиноза говорит, что. (подробно он на эти темы не рассуждал, может из-за скользкости этого вопроса, не так просто здесь выкрутиться), но суть в том, что в них нет вот этой требуемой бесконечности, нет возможности включить, внутрь, как бы, ввести в эти атрибуты модусы. Ведь атрибут выступает как такая, если хотите, цистерна, как резервуар, в котором плавают модусы. Устройство достаточно простое у спинозовской субстанции: вот есть субстанция — сам носитель атрибутов, а каждый из этих атрибутов — это как вот резервуар, в котором плавают некие кораблики, или что хотите, но любой из них конечен, не охватывает всего пространства атрибута, но они должны быть — атрибуты. Атрибут должен допускать количественную дифференциацию внутри себя, допускать множественность внутри себя. Ни понятие «благодати», ни понятие «единства» не подходят под этот образ. Поэтому их нельзя назвать атрибутами. Это лишь какие-то качества, не атрибуты, если хотите, какие-то свойства субстанциальности.
— А вот под протяжением он имеет в виду, значит, наше геометрическое пространство?
Да. Протяжение обладает всеми свойствами геометрического пространства, хотя тут тонкости, конечно, тоже есть: Спиноза говорит, что сам по себе атрибут протяжения неделим, т. е. деление возникает лишь в мире модусов, которое, однако же, существует и должно быть. Понять эти высказывания практически невозможно, потому что: ну если они, модусы определяются через атрибут, если в модусах есть деление, то какой еще смысл мы можем придать формуле делимости самого атрибута? Но он хочет сказать, что он единообразен по своей сущности и вот в этом плане неделим.
То же самое с мышлением. Правда, вы можете спросить: а какое здесь мышление имеется в виду? Вообще, что Спиноза понимает под мышлением — вопрос актуальный также как и в случае с Декартом, потому что мышление как атрибут Бога тоже ничего общего не имеет с нашим обычным пониманием мышления. Мышление как атрибут Бога для Спинозы — это не психическая деятельность нашей души; мышление, это, если хотите, интеллектуальный мир целый, параллельный миру протяжения. Это мир, в котором аналогами вещей (а любая протяженная вещь — это модус атрибута протяжения), так вот аналогами в этом интеллектуальном и едином по своей сущности мире являются идеи. В мире протяжения — вещи, в мире мышления — идеи.
Чьи идеи? Ну, вопрос не совсем корректно поставлен. Можно сказать, что идеи Бога, но это не совсем точно. В принципе можно сказать, что речь идет о божественных идеях.
— Что-то общее с ноосферой…
Может быть, да, да, вполне резонны такие интерпретации. Вы сейчас увидите, что у Спинозы может быть даже гораздо более смелая концепция, чем теория ноосферы.
Но хочу подчеркнуть, что, несмотря на то, что Бог обладает бесконечным множеством идей в одном из своих качеств, Спиноза отрицает всяческие попытки приписать какую-то намеренность действиям божественной субстанции. Вот, к примеру, что у Бога был план какой-то, — по этому плану он и создал мир. Нет, Бог действует бессознательно. Вообще такие понятия как сознание, воля, целеполагание, целесообразность изгоняются Спинозой из философии. По крайней мере, в применении к божественной сущности.