История об игроках и играх
Шрифт:
Кузьма недовольно поджал губы. Криминалист не реабилитировался в его глазах, а жаль: Пете, как пони в цирке, нужны обязательные похвала и поощрение, он без этого работать не может.
— При воздействии на кожу объекта скальпелем, пламенем паяльной лампы и азотом не выявлено признаков деформации — пояснила я.
Домовой хмыкнул. Я села на свое место.
Напротив меня Юстас пыталась зевать с закрытым ртом. Она, как и мы, не спала всю ночь, хотя Мефистофель трижды отправлял ее домой. Мы не нуждались в помощи разведчицы, она осталась лишь из командного духа: варила кофе на голубом пламени спиртовки, пыталась
— Что думаете предпринять? — спросил Кузьма более благодушно.
— Подать рапорт и отказаться от дела, — Мефистофель посмотрел домовому в глаза.
Сегодня мой хороший приятель хотя бы не качался на стуле, что уже несказанно меня радовало. И даже догадался убавить плеер — из лежащего на его груди наушника мне почти не был слышен блюз. Пожалуй, он мог бы нравиться гораздо большему количеству людей, если бы не был настолько переполнен пижонством.
— Какого черта?! — снова взревел Кузьма.
— Я специалист по снам, — спокойно ответил Мефистофель, не отводя взгляда. — В крайнем случае, механик. Расследования — не мой профиль. Есть сотрудники других специальностей для подобной работы. Есть следственный отдел, есть аналитический отдел, есть отдел по борьбе с преступлениями. Зачем мне отбирать их хлеб?
— Во-первых, все сотрудники ФБД должны уметь работать с разными проблемами, — голос домового звучал также спокойно, только уши немного дрожали, выдавая его истинное настроение. — Во-вторых, вы не в праве выбирать себе те дела, которые вам подходят, когда бюро практически опустело… А в-третьих, жертва спит! Вероятно, даже видит сны…
— Не видит, мы это выяснили первым делом, — отрезал напарник.
— Будете проверять каждый день, вдруг однажды ему что-то да приснится, — приказал Кузьма. — Поскольку по остальным пунктам возражений нет, жду всю группу вечером на мозговой штурм. Можете поспать часов пять-шесть…
Мефистофель криво усмехнулся. Готова была поспорить, в тот момент он особенно остро не переваривал бюро и его нелепую структуру.
***
Когда я пришла домой, папа уже ушел на службу. Мама последние недели практически жила в лаборатории, потому я даже не надеялась ее застать; мамин режим летом всегда казался мне диким. Даже отпускник Сережа куда-то собирался.
Я застала его перед зеркалом в прихожей, отмахивающимся от верной барабашки. Несмотря на то, что барабашке платилось жалование как домработнице, она отчего-то исполняла обязанности Сережиной няни и общего шеф-повара. Все остальные члены семьи ею игнорировалось, а наши попытки указать на возраст брата встречались продолжительным бурчанием и обидами. Сегодня барабашка прыгала рядом с Сережей, держа в лапе огромный бутерброд с вяленым мясом, помидорами и сыром.
Оба одарили меня невнимательным взглядом и тотчас вернулись каждый к своему занятию: Сережа расправлял воротник рубашки, а барабашка пыталась подложить ему в карман сухой паек.
— Плохо выглядишь, — заметил брат, пропуская меня в квартиру.
— Зато ты замечательно, — откликнулась из кухни я.
Кофе был сварен незадолго до моего прихода. Каким-то образом барабашка всегда знала время возвращения каждого из членов нашей семьи, даже когда мы сами не догадывались, в котором часу
— Там есть нормальная человеческая еда, — недовольно сказал Сережа.
— Не хочу тебя расстраивать, но большинство людей питаются именно так, как я сейчас, — миролюбиво заметила я. — Тем более, человек — тварь живучая, для него нормально есть все, от чего не наступает мгновенная смерть.
— Скорее, человек больше испугается мучительной смерти, чем мгновенной — на секунду задумался Сережа.
Барабашка выразительно вздохнула и ушла на кухню, постукивая когтистыми лапами по линолеуму. Она почувствовала, что с моим возвращением игнорировать ее стало гораздо проще.
— И тебе не стыдно? — спросила я, когда за нашей домработницей закрылась дверь.
— Ни капли, — брат обаятельно улыбнулся мне в зеркало. — Мне кажется, что первородные существа обладают более тонкой интуицией. В нашем случае барабашка выбрала меня объектом своей заботы, зная о моем внутреннем стержне. Никто кроме меня не смог бы сопротивляться ей. И все члены нашей семьи превратились бы в ленивых закормленных хомячков…
Отчасти я была согласна с братом. Только у него хватало наглости перешагивать через бегущую к нему навстречу барабашку, держащую на вытянутых руках поднос с обедом.
— Не знаю, приду ли на ужин, — брат растрепал мне волосы. — В городе проездом мой друг, мы не виделись несколько лет.
О приезде своего давнего товарища Сережа твердил уже месяц. Меня такая теплота даже удивляла, не проходило и дня, чтобы он не вспомнил загадочного Яшку и что-нибудь, что связывало его с таинственным обладателем редкого имени. Из его сбивчивых воспоминаний я поняла, что Яков много читал и советовал моему брату книги, интересовался историей города и практически все время проводил на улице, когда ему доводилось здесь оказаться.
Брат улыбнулся. Мне нравилась его чуть задумчивая отстраненная улыбка. Я почувствовала, как он вспоминает какие-то счастливые моменты, которые ему довелось пережить с тем человеком, которого он сегодня встретит.
Закрыв за братом дверь, я проскользнула в домашнюю лабораторию. Мама никогда не подписывала свои эликсиры, потому перепутать здесь что-либо было легче легкого. На столике стояла вереница пузатых бутылочек всех цветов радуги. На специальных подставках были закреплены несколько десятков пробирок с жидкостью, порошками, какими-то вязкими веществами и бурлящими газами. Стараясь не паниковать, я взяла пробирку с зеленой светящейся жидкостью.
Если я не перепутала, то буду спать без снов и смогу восстановиться за краткий временной промежуток. Если же ошиблась, как минимум, смогу испытать яркие ощущения. К примеру, в прошлый раз Сережка покрылся чешуей…
***
Кузьма был недоволен еще сильнее, поскольку буквально пару часов назад ремонтная бригада захватила его кабинет под предлогом покраски стен, выставив бурчащего домового в коридор. Более того, рабочие отказывались говорить, когда Кузьма сможет вернуться обратно. Несмотря на богатое прошлое в разведке, домовой плохо переносил смену обстановки, а отсутствие возможности пробиться к книжным шкафам и любимому креслу практически лишали его возможности быстро соображать.