История одного пета. Часть 1
Шрифт:
– Гарам, туавринот кохдан!
Маргариту Павловну зеленоглазый старик отодвинул в сторону, как надоедливую мушку, и та остолбенела с открытым ртом. Заодно волна оцепенения накрыла и нас, я застыл на коленях у Пашки, не в силах пошевелить кончиком хвоста.
Поезд въехал в тоннель, в купе потемнело, вспомнились безлунные весенние ночи, когда моим песням внимали благосклонные слушательницы, а затем благодарили, как могли. Порой случались и неблагодарные слушатели, которые не в силах оценить мои блестящие вокальные данные. Эти так и норовили запустить чем-нибудь потяжелее.
В
На семью игрока наложено заклинание паралича
Время действия – до финала игры
– Кароноат, грундерон тарован, – послышался жалобный голос Железера.
Светящиеся глаза продолжали движение. При зловещей тишине, разбавленной стуком колес, в купе творилось что-то непонятное, и даже мое хваленое зрение, не могло ничего прояснить.
– Харутим тосгеан тожданро!!! – послышались гортанные слова, затем возник глухой звук удара, и в это время я почувствовал, что хвост обрел подвижность.
Ни мгновения не сомневаясь – правильно поступаю, или лучше сидеть тварью дрожащей, я прыгнул на странного визитера и ударил его лапой. Вернее собирался ударить, так как в полете вновь напало оцепенение, и я плашмя шлепнулся на пол. Мой коготь зацепился за какой-то шнурок.
Металлически дзинькнуло, вновь пахнуло ледяным холодом и кислотные глаза исчезли. Посветлело и оказалось, что мы давно уже выехали из тоннеля, а поезд… поезд застыл на месте, так как стука колес я не слышал, и картинка за окном не менялась.
В окошко было видно, что солнце стыдливо спряталось за облаком. Желание подвинуть солнце и спрятаться вместе с ним возникло и у меня, когда увидел, что осталось после визита старика в желтом балахоне. Маргарита Павловна и Семен Алексеевич застыли в позе, в какой их оставил загадочный визитер. Будто играли в «морские фигуры».
Я огляделся по сторонам и замер, когда увидел за окном странную ворону. Не подумайте, что я такой дикий и впервые вижу это пернатое чудо. Нет, в свое время их громкоголосое племя доставило мне немало неприятных минут, особенно в борьбе за территорию крыши. Однако эта ворона висела в воздухе, ни на что не опиралась и даже не болталась на лесках, как один известный фокусник. Я протер глаза, думая, что это какая-то шутка и неизвестный шутник повесил нам на окно фотографию.
В купе шевелились обалдевшие глаза Пашки, мой хвост и борода Железера, которую обмакнули в красную краску. Краска оказалась кровью, и она медленно вытекала из-под торчавшей в груди рукояти кинжала. Стальной зуб переходил в короткую рукоять, которую обвивала стальная змейка, в зубах гада блестел круглый шарик с выбитым орнаментом. Казалось, что змея пытается проглотить шар, и по рубиновым глазкам нельзя сказать, что он ей по вкусу. Судорожные вдохи Железера придавали гадине живой вид, и я застыл в ожидании, что она выплюнет шарик и бросится на меня.
– Дядя Железер, что произошло? Куда этот старик подевался? Мама! Папа! Что с ними, почему они не шевелятся? – волна вопросов захлебнулась, лишь только взгляд
– Не надо, Павел, мне все равно не поможешь, а время мы потеряем. Скоро Гарион вернется за амулетом, который отбило ваше храброе животное, – еле слышным шепотом выговорил Железер. – Ты должен спасти Кирию… поверни розовый луч и попадешь в мой мир… найди Кристана…он расскажет. Торопись, мой мальчик… осталось так мало времени…
В воздухе возникли горящие буквы:
Получено знание –перемещение в Каурин
(один поворот розового луча)
Получен квест – спасти Кирию
Принять Да/Нет
– Это что? Как в игре? – спросил Пашка.
– Это и есть ИГРА. Ты сам призвал её... Пусть тебе повезет, мальчик...
После этих слов Железер последний раз вздохнул и распался водой. «Парусиновый» старик с крючковатым носом превратился в обыкновенную лужу!!!
Я подошел и понюхал, вода как вода, только пахнет чем-то незнакомым. Обидно! Ведь только принюхался к нему. И змейку забрал с собой, мог бы и оставить на добрую память. Посреди лужи лежал блестящий амулет, но и тот почему-то без двух лучей – на их месте торчали обрубки, как наполовину съеденные кариесом зубы. Из центра всё также нахально пялилась морда кота.
Павел поднял упавшую на пол челюсть и кинулся тормошить родителей, но те не реагировали. Я тоже внёс свою лепту в благородное начинание и даже сделал «стрелку» на колготках Маргариты Павловны, за что раньше схлопотал бы по ушам. Сейчас мои шалости не возымели никакого воздействия. Ещё одну и снова никакого эффекта.
– Папа! Очнись! Я нашел стольник, пойдем по сидру вдарим? Мама, а знаешь где у папы заначка? – слышался голос Павла, но родители не подавали признаков жизни.
Я видел по телевизору восковые фигуры музея мадам Тюссо, и сейчас показалось, что два экземпляра её коллекции ехали вместе с нами.
В полной тишине, окутавшей наше купе, слышен шелест одежды, за которую Павел тряс отца, удары головы Семена Алексеевича о стенку и перестуки моего хвоста о пол. Нервы не только у людей присутствуют, у котов они тоже есть, хотя у кастрированных все же меньше. В нашу бодрую какофонию влился еще один звук, что донесся из коридора – неторопливые шаги.
– Пашка, немедленно прекращай болтать отцом, к нам гости идут! Вряд ли от них удастся чаем отделаться! – мяукнул я в сторону друга, но меня не поняли.
Природное любопытство, обостренное последними событиями, попросило меня узнать, чьи шаги так грубо нарушают нашу замороженную идиллию. Я не смог отказать чудесному чувству и выглянул одним глазком в коридор. Столбом поднялась шерсть при виде бородатого маньяка в желтом халате, который неторопливо шествовал по коридору к нашему пристанищу. В изумрудных глазах плескалось то же море всеобъемлющей любви, что и в прошлое посещение.