История одного вампира
Шрифт:
– Тогда какого хрена ты не отчитался боссу?– начал закипать Вильгельм.– Или уже возомнил себя невесть кем, а, Миднайт?
Вампир слегка усмехнулся, услышав свое прозвище. Он бы предпочел, чтобы его старинный друг обратился к нему по имени, но вероятно, у Вильгельма была причина. И эта причина сейчас сидела в кресле с пятикопеечными глазами.
– А ты все так же заносчив, Вильгельм,– юноша мгновенно оказался за его плечом, и Вильгельма отшвырнуло в стену. Черный блестящий кулак Миднайта разжался, чернота растворилась, и он повернулся к Бальтазару.
– Теряешь хватку,
Бальтазар вскочил, извлекая теневой меч, и ударил. Миднайт мгновенно оказался за его спиной, после чего нутро старого вампира скрутила жестокая боль. Но Бальтазар не был бы Лордом более четырехсот лет, если бы не обладал огромной крепостью. Он даже не покачнулся от страшного удара, способного свалить дракона, даже не вздрогнул, просто ударил мечом. Миднайт парировал удар, не без труда отбросив массивный двуручник. Вильгельм улучил момент и исчез, оставляя Миднайту прикрывать отход.
В кабинет ворвались трое вампиров из охраны и на мгновение замерли, увидев Миднайта. Нет, это не значит, что они плохо несут службу, просто когда перед тобой появляется такая легенда, невольно замираешь. Это и стало роковым для одного из них. Остальных двоих погубила самонадеянность и желание нести службу до конца.
– Назад!– проревел Бальтазар и бросился вперед, безнадежно осознавая, что просто не успеет. И верно, его верный сторонник только вскидывал меч в стремительном парировании, а клинок Миднайта уже довершал идеально выверенную дугу. Клинок вошел в плоть так, словно и не заметил сопротивления вскинутого меча, извернулся прямо в теле, отсекая четверть торса вместе с головой и левой рукой, и рубанул наискось снизу вверх по тому, кто стоял левее первой жертвы. Кровь из перерубленной шеи брызнула фонтаном, окропляя стены и потолок, и наискось отсеченная голова покатилась по паркету.
Третий вампир нанес быстрый, чудовищный по мощи и технически идеальный удар, стремясь перерубить позвоночник на уровне поясницы, но… его секира лишь бессильно надавила на одежду Миднайта. Вампир успел это осознать, но больше ничего не осознал. Клинок Миднайта рассек ему череп на уровне глаз: ростом вампир не отличался. И только мгновение спустя на плечо Миднайта обрушился удар тяжелого двуручного меча. В ярости Бальтазар допустил крохотную ошибку, ошибку, которой не мог не пропустить мастер уровня Миднайта. Вместо парирования вампир рубанул по бедру Бальтазара, рассекая мощную конечность до половины, раскалив и тут же охладив клинок в момент удара. Резкая неожиданная боль значительно сбила Волю Бальтазара с двуручника, и Миднайт отделался неглубокой рубленой раной на груди и растворился в тенях.
Вильгельм поймал Миднайта, буквально выпавшего из Теней. Присвистнул, глядя на рассеченную до половины грудину.
– Вот это тебе врезало,– протянул он.– Живой?
– Живой, от полуотсеченной в бедре ноги не сдохнет,– отмахнулся Миднайт.– А вот с его шестерками пришлось разобраться.
Вильгельм выдохнул.
– И куда ты теперь?
– На север, в Азкабан,– усмехнулся Миднайт.– Оставаться надолго здесь опасно для Лорда. А там я какое-то время пересижу, заодно поищу новых соратников.
– Что ты знаешь?–
– Надвигается война, и моему генералу нужна армия,– туманно отозвался Миднайт и исчез. Вильгельм грязно и со вкусом выругался: порой его друг становился совершенно невыносимым.
Дементоры, в отличие от авроров, тут же почувствовали появление вампира и среагировали на это по-своему: не подали тревогу, а просто решили его убить. Дружно.
Миднайт слегка усмехнулся, и около полусотни дементоров рухнули в океан, потеряв сознание, а остальные разлетелись, преследуемые животным ужасом. Зрачок, неестественно расширившийся почти на всю радужку, вернулся в нормальное состояние, и Миднайт пропал, появляясь за внешним кругом защиты.
Начальник охраны влетел в кабинет начальника тюрьмы.
– Мистер Моррой… дементоры…
– Что такое, Клейн?
– Дементоры… они просто…– Клейн не находил слов.– Они… ведут себя так, будто что-то напугало их!
Будь начальник тюрьмы и его коллега из охраны чуть умнее, они бы, наверное, поняли, что следовало немедленно бить тревогу, но чего нет, того нет. И если у начальника охраны оставались хотя бы зачатки интуиции, то начальник тюрьмы давно и прочно деградировал в кабинетного писаку.
– Ну испугались, мало ли шторм надвигается,– пожал плечами Моррой.– Иди лучше проведай Блэка. Последнее время он какой-то… сам не свой.
– Да все они такие,– буркнул начальник охраны, но перечить не стал. Сириус Блэк отличался от большинства заключенных тем, что сумел сохранить рассудок и даже волшебную силу, из-за чего его держали в особой экранированной камере. В камере, за которую последний из рода Блэк поблагодарил небеса, ведь подобные экраны как раз создавались Блэками, и было бы стыдно, если бы наследник не сумел с ними разобраться.
– Эй, Блэк!– в решетку забарабанили, отвлекая заключенного от раздумий.– Не сдох еще?
– Чего тебе?– процедил сквозь зубы Блэк.
– Как невежливо,– начальник охраны очень любил беззащитных. Особенно избивать их. Нет такого тюремщика или палача, которые не были бы трусами, и все они обожали истязать всех тех, кто не мог ответить.
Блэк слегка усмехнулся. Это шанс! Шанс вырваться отсюда, ведь тюремщик без охраны, а значит можно порвать ему глотку и сбежать…
– Повремени,– тихий шепот над ухом. Блэк едва унял невольную дрожь и неожиданно осознал, что время замерло, а перед ним появился юноша с глазами дракона.
– Кто ты?– прохрипел Сириус Блэк.
– Скажем так, я друг твоего крестника,– юноша слегка улыбнулся, демонстрируя слегка удлинившиеся клыки.– Вы на него не сердитесь, мальчик занимается делом Наследника Слизерина, и ему сейчас, уж извините, не до вас.
– Ты кто такой?– прорычал тюремщик.– Как ты…
Едва заметный взмах руки– и мощная туша оторвалась от пола и с противным влажным хрустом врезалась в стену.
– Зачем ты это сделал?
– Вам пора вернуться в Блэк-мэнор,– посетитель повернулся к нагрянувшим аврорам, извлекающим палочки. Мгновение спустя по ушам Блэка ударил низкий гул, и все трое авроров сползли в глубочайший обморок.