История одного взрыва
Шрифт:
– Вам удалось отвинтить только две гайки?
– сухо спросил Василий Иванович.
– Нет. Все три. Третья - вот… - ответил Миша.
– И гидрофон снят с болтов. Его можно вытянуть из воды за кабель, - добавил он, передохнув.
– Понятно,- все так же сухо продолжал начальник лаборатории.
– За самовольные действия во время работы, связанные с риском, и отказ подчиниться капитану я объявляю вам строгий выговор; кроме того, мы сообщим об этом факте дирекции вашего вуза.
– Василий Иванович!
– раздался взволнованный голос Жени,- выговор придется разделить пополам. Я тоже виноват. Это мы вместе
Кто-то начал, было, смеяться, но сразу же осекся. Все продолжали стоять молча.
– Василий Иванович!
– вдруг раздался голос Погончука.- Независимо от проступка этих двух юношей разрешите вытянуть гидрофон из воды, раз он уже отвинчен.
– И дальше что?
– спросил начальник лаборатории.
– Разберем муфту и исправим повреждение.
– А дальше что?
– Очень несложное дело, Василий Иванович! Установим гидрофон обратно под воду. Без водолаза.
– Кто установит?
– тем же отсутствующим голосом спросил начальник.
– Как кто? Конечно, я! Вы же знаете, что я мастер по нырянию!
– Придется ждать водолаза, - отчеканил начальник.
– Василий Иванович, да ну его к черту! Он, вероятно, в самом деле сейчас ползает под столом. Я только что разговаривал с берегом. Заведующего хозяйственной частью нашли. А теперь он пошел к водолазу на квартиру, проверить - может быть, тот не уехал на свадьбу. Ведь он дал ему выходной. Заявок-то на водолазные работы на сегодня ни от кого не было! Я считаю, Василий Иванович, выговор-то придется делить не на двоих, а на троих. Так, чтобы и на мою долю досталось. Как это я, старый хрен, не сообразил сам полезть вводу?
– Разрешите спросить, товарищ начальник, - обратился к Буранову дежурный матрос.
– Что у вас?
– отозвался начальник.
– Не мог бы я попробовать прикрутить обратно что там нужно под водой? В данный момент нахожусь в соответствующей форме - одежду еще не надевал.
– Товарищ Коцубейко - опытный матрос. Доверить ему можно, - сказал капитан катера.
– Даже смешно говорить!
– не унимался матрос, - если сухопутный студент,он указал на Мишу, - в состоянии был отвинтить, так неужели я не смогу завинтить?
– Под вашу личную ответственность, капитан, - проговорил Буранов и медленно зашагал по направлению к дверям, ведущим внутрь катера. За ним молча тронулись остальные сотрудники.
– Не унывайте, - шепнул лаборант Погончук, подходя к Мише, - уговорим Василия Ивановича…
– Не стоит этого делать, - ответил студент.
– Я действительно виноват.
Через час неисправность в соединительной муфте была устранена, и гидрофон установлен на воду. Правда, для матроса, вызвавшегося нырять под воду, это оказалось более тяжелой задачей, чем он предполагал. Пять раз ему пришлось подыматься из воды, чтобы передохнуть. После этого авторитет Миши как замечательного ныряльщика, подымавшегося из воды всего одни раз, необычайно вырос в глазах Жени. Он с гордостью оглядывал своего друга, многозначительно подмигивая при этом капитану.
Одевшись, Миша спустился в полукруглую каюту, в которой находился телевизионный экран. При входе он заметил, как несколько сотрудников с уважением взглянули на него.
Снова
Послышался одобрительный шепот. Затем возгласы:
– Замечательно! Чего еще желать лучшего! Василий Иванович, победа!!! Победа, товарищи!!!
Миша сидел в углу и наблюдал за выражением лица инженера Буранова. Полуслепой инженер испытывал, очевидно, что-то страшное, не видя того, чему отдал столько сил.
"Даже результат своей многолетней работы, ради которой он терял свое зрение, он не может увидеть! Какая злая ирония!",- с грустью думал Миша.
Застучал дизель, и катер пошел гулять по морю на полном ходу. Быстро, словно в кино, когда показывается научно-популярный фильм, поползла по экрану сказочная картина далекого морского дна. Люди видели сквозь толщу воды, куда совсем не достигал дневной свет, каждый камешек, каждую расщелину.
Когда белый катер уже подходил к берегу, возвращаясь с рейса, ставшего для него историческим, Мише сообщили, что его зовет в свой кабинет начальник лаборатории.
– Садитесь… Савин, - проговорил Буранов, когда студент притворил за собой дверь.
"Он назвал меня по фамилии, это не к добру", - промелькнуло в голове у практиканта.
– Сегодня радостный день, - начал начальник.
– Радостный для меня и для всех сотрудников. Своим безрассудным поступком вы помогли приблизить этот радостный час, но проступок есть проступок, и за него вы должны понести заслуженное наказание. Вы наверное думаете, что проявили героизм, а в действительности это глупая и недопустимая анархическая выходка. В вашем риске не было никакой необходимости.
– Пусть будет так, как вы решили: выговор в приказе с сообщением в вуз,тихо ответил Миша, стараясь сохранить спокойствие.
– Вы от души это говорите?
– Да, от души. Раз трудовую дисциплину я нарушил, то Должен нести за это наказание.
Наступило молчание.
– Может быть… - начал как-то загадочно Буранов, - может быть в приказе указать, что одновременно… ну как бы это Выразиться… работа продвинулась…
– Не надо, Василий Иванович, - взмолился Миша.
– Такой приказ будет смешон, да его и не составишь так, чтобы он не противоречил элементарной логике. Получится так: с одной стороны, человек плохой - нарушил дисциплину, а с другой, он хороший - помог своим проступком общему делу. Пусть приказ будет только о взыскании.
Буранов поднялся из-за стола и, подойдя вплотную к студенту, взял его за обе руки.
– Сейчас я хочу сказать вам несколько слов не как начальник лаборатории своему подчиненному, а как человек человеку… Спасибо вам… было столько неудач, разочарований… Быть может, еще один, совершенно пустяковый толчок, вроде откладывания испытаний на один день, свалил бы меня. Я имею в виду свое зрение… Спасибо!
– Рассказывайте подробно, - тоном, не допускающим возражений, проговорила Люда, за руку увлекая Мишу в глубину парка.