История одной истерии

Потанина Ирина Сергеевна

Я невольно шарахнулась, отчетливо ощутив волну отчаянного сумасшествия, исходящую от Ксении. Не люблю связываться с психами. Их непредсказуемость, как правило, губит любые надежды, а эмоциональность лишает возможности рассуждать здраво. Знаю по себе.

– Вы боитесь меня, – вдруг заметила Ксения.

– Боюсь, что мы не поладим, – честно ответила я, – Подобное обычно отталкивается.

– Подобное чему?

Удивленный взгляд Ксении подстегнул моё кокетство, и я решила пояснить:

– Подобное друг другу. Я тоже люблю являться в кошмарах.

Кажется,

сумасшествие девушки было напускным. Потому как теперь оно моментально улетучилось, предоставив место самой банальной и уместной в данном случае подозрительности.

– Извините, а вы удостоверение мне не предъявите? – Ксения уже готова была идти, но теперь снова насторожилась. Она остановилась с таким упрямо-напряженным видом, что складывалось впечатление, будто она изо всех сил цепляется подошвами за землю.

– Ты действительно думаешь, что я из милиции? – мягко спросила я, понимая, что зря настроила девушку на недоверие.

– Нет. Про милицию я Киллеру наврала, чтобы вам на глаза не попадался. Я из окна видела, что вы к отцу в офис пошли. Понимала, что вы его потом разыскивать станете. Но ведь у частных сыщиков тоже должны быть какие-то удостоверения…

– Послушай, не будь ребенком, – оборвала уже повышенные нотки её тона я, – Ты говоришь, что знаешь, кто я, узнаешь меня в лицо, и тут же требуешь документы, подтверждающие личность… Это глупо.

– Действительно, – Ксения нервно улыбнулась. Быстро, одними губами. – Кажется, я совсем докатилась… Нервы, знаете ли. Не пугайте меня больше этими своими словечками.

– Какими?

– Ну, там, «люблю являться в кошмарах» и прочее. Я сейчас не предрасположена к подобным шуткам.

– Понятно, – покладисто согласилась я, – Пойдем. Не знаю, как насчет успокоения нервов, но горячий чай и вкусный ужин я тебе гарантирую.

– Я соскучилась за эти сутки без чая, – Ксения, кажется, оттаяла окончательно, – Тут вы верно подметили. Но Киллер обещал приволочь мне завтра электрочайник. Если б не этот чертов переезд! Теперь просто ума не приложу, куда деваться… Может, даже это и хорошо, что вы тут начали орать моё имя. Может, этим мне указывается верный путь. Подается знак, чтобы я доверилась вам… Нельзя же все хранить в себе. Да?

Просто удивительно, с какой легкостью эта девушка переходила в своих речах от возвышенных: «Господь накажет» и «Подается знак» к суетным кощунственным чертыханиям.

До самого дома мы больше не проронили ни звука. Покинув спасительный полумрак безлюдного переулка, Ксения заметно задергалась. Я шла на полшага впереди и вынуждена была постоянно оглядываться. При виде очередного полночного пешехода, Ксения резко замедляла шаг и цеплялась своими глазищами за его лицо. Словно ждала чьего-то появления, искала знакомые черты и лишь не находя оных, снова соглашалась идти дальше. Нервозность девушки передалась и мне. Теперь я тоже вздрагивала от малейшего шороха и чувствовала себя прескверно. В конце концов, я крепко сжала Ксюшину руку и взяла такой темп ходьбы, что девушка уже просто

не могла себе позволить шарахаться от прохожих. Так мы добрались до дома.

– Рассказывай, – без предисловий начала я, тщательно заперев входную дверь.

Мы прошли в кухню и поставили чайник. Я вооружилась блокнотом и ручкой. Ксения, кажется, не возражала против моего записывания. Правда и говорить девушка не спешила. Напряженная, она смотрела прямо перед собой и молчала.

– Слушай, прекрати обниматься с этой сумкой, – не выдержала я, – Расслабься, успокойся. Ты пришла, чтобы все рассказать…

– С чего начинать? Что вы уже знаете?

– Ничего.

– Не могу же я начинать со всего сразу.

С первых же фраз стало ясно, что разговор не идет. Замкнутому человеку очень сложно бывает вытянуть из другого замкнутого человека какие-либо сведения. Ведь для этого стоит приоткрыться самому. Я же приоткрываться не собиралась. Из осторожности. На всякий случай. Словесно потоптавшись на месте еще несколько фраз, я решила немного сдать позиции.

– Я знаю, например, что записки с угрозами подбрасывала ты, – одновременно я пыталась и создавать видимость откровения, и давить на собеседницу, – Милицию я пока об этом не известила. Что ты на это скажешь?

– Спасибо, – лаконично ответила девушка, постепенно доводя меня до белого каления.

– Ксюша, ты пришла, чтобы о чем-то рассказать мне. Я слушаю. Зачем ты подбрасывала нам с Зинаидой записки?

– Чтобы предупредить, что беда близко, – Ксения держалась обеими руками за виски и была сейчас очень похожа на своего отца, – Ну и… чтобы выгородить Кирилла, конечно.

В голове сразу всплыл образ толстогубого сутулого парня с хищным взглядом и копной длинных черных кудрей. Этого Кирилла я видела в театре на репетиции. Чем он, интересно, не угодил Ксении?

– Тогда мне еще казалось, что его стоит выгораживать, – внезапно смятение сменилось на лице девушки упрямством, – И сейчас кажется… Я передумала, – Ксения резко встала, – Мне не нужна ваша помощь, детектив. Я сама во всем виновата и сама попытаюсь вытащить девчонок.

– Вытащить откуда? – я почти насильно усадила Ксению обратно за стол. Оказывать физическое сопротивление взрослой женщине у Ксюши пока не хватало наглости, – Почему Кирилла нужно выгораживать?

– Не спрашивайте, умоляю… Я все равно ничего не сумею объяснить. Я сама мало что понимаю. Знаю только, что нужно прекратить это безумие.

Эта девочка кого-то обвиняла и выгораживала, собственноручно бросала в беду и пыталась потом спасать, подбрасывала записки с угрозами, пряталась на чердаке, прибавляя отцу седины, доверялась частному детективу и тут же пыталась сбежать от него… Сомнений не оставалось – Ксения была не в себе.

– Успокойся, успокойся, – защебетала я, обдумывая, как бы незаметно для гостьи вызвать сюда Шумилова. В конце концов, моя задача была – найти его дочь. А лечит он её пусть сам. Я не психиатр. – Ты похоже, очень переволновалась за последнее время.