История одной (не)любви
Шрифт:
Только куда?
Ее будут искать.
Он будет искать. И найдет так же, как нашел в этот раз, только теперь намного быстрее.
Мысли метались, ища пути к отступлению и выдавая одну идею бредовей другой. Но Дея была реалисткой. Она понимала: перед ней стоит хищник, учуявший запах добычи. И его невозможно сбить со следа.
На улице зима. У нее нет ни родных, ни друзей, готовых спрятать беглянку. Нет денег, чтобы пересечь границу, да еще с малышом на руках. Она даже не может использовать магию, потому что
Она сама загнала себя в ловушку.
— Хорошо, — Дея уронила руки, и смятый листок выпал из ее ослабевших пальцев. — Я согласна.
— Замечательно.
— А теперь оставьте меня, сударь. Я устала.
Йеванн проследил, как брачный договор спланировал на пол. Нагнулся и поднял его. А потом аккуратно разгладил.
— Где у вас кухня? — произнес, будто не слыша последних слов. — Не откажусь от бокала бренди. На улице, знаете ли, декабрь, а я изрядно замерз.
— Я не предлагала вам здесь остаться, — выдавила Дея помертвевшими губами.
Она-то надеялась, что избавится от него хотя бы до утра. Что он даст ей время прийти в себя и осознать все случившееся.
Но он, похоже, не собирался играть в благородство.
— А я вас и не прошу. Но, поскольку мы с вами супруги, как вы уже имели честь убедиться, я в своем праве.
— Вы не посмеете…
— Неужели? — он ухмыльнулся ей прямо в лицо. — И кто же меня остановит?
Она не ответила. Молча развернувшись, взяла присмиревшего сына за руку и направилась вниз.
Ноэль вел себя очень тихо, что было на него совсем не похоже. Прятался за материнскую юбку и оттуда украдкой бросал на гостя восхищенные взгляды. Загадочный незнакомец его привлекал, как мотыльков привлекает пламя свечи.
В их доме практически не бывало мужчин. Отца Ноэль совершенно не помнил, знал только мистера Доббса, что сдавал им жилье, и Шарля — мальчишку-посыльного из бакалейной лавки на углу. Он приносил им по вторникам корзинку с яйцами и молоком, а по пятницам с сыром и зеленью.
Иногда они с матерью ходили гулять в городской парк, расположенный неподалеку. Там бил фонтан, сделанный в виде дельфина, а вокруг него стояли деревянные лавочки, на которых сидели старички и старушки. Они подкармливали хлебом голубей, что в жару плескались в фонтане.
Но зима спрятала лавочки под снеговым покрывалом. Вода в фонтане замерзла. Куда-то исчезли все старики, а парк стал пустым и холодным.
И Ноэлю уже совсем не хотелось туда ходить. Ему больше нравилось сидеть у камина, слушая, как потрескивают дрова, и следить за танцем маленьких огненных фей.
Мама сказала, что это саламандры. Духи огня. И что только особые люди могут их разглядеть. Такие как он, как она. Те, кто родился с Даром.
Ноэль уже знал, что ни мистер Доббс, ни Шарль, ни добрая Катарина, от которой вкусно пахнет сладкими леденцами и ванильными
И с ними об этом нельзя говорить. Потому что есть мир тайный, созданный для таких, как Ноэль и его мама. А есть мир явный. Тот, что существует для всех.
Но сейчас в поле зрения мальчика появилось новое действующее лицо. Незнакомец с жестким, будто высеченным из камня лицом. У него светлые волосы, но не такие светлые, как у мамы. Черные брови, черный мундир, красный плащ и красивые блестящие пуговицы, на каждой из которых выдавлен двуглавый лев.
Только увидев их, Ноэль понял, что должен заполучить это сокровище! Он даже сжал вспотевшие от волнения кулачки.
Мама назвала гостя сударем, значит это очень важный человек. Важнее, чем мистер Доббс. Вряд ли он захочет поделиться своими красивыми пуговицами с простым мальчиком.
Но их у него очень много! Зачем ему столько?
Ноэль мысленно сосчитал: больше, чем пальчиков у него на руках. Он не знал точное количество, потому что больше десяти считать не умел. Конечно, можно было выпростать руку из материнской хватки, сесть на пол и снять носки. Тогда пальчиков стало бы больше…
Но Ноэль постеснялся.
Вдруг этот сударь решит, что он совсем глупый мальчик?
В маленькой столовой мать, наконец-то, опустила его. Ноэль тут же залез в плетеное кресло, спрятался за спинкой и теперь подглядывал в дырочку.
Незнакомец, назвавшийся Йеванном Райсом, лишь мельком посмотрел на него. Он больше смотрел на маму, и маме это очень не нравилось.
Даже сейчас, когда мама перебирала бокалы в буфете, Ноэль чувствовал странное напряжение между ними. Странный гость не сводил с нее глаз. Холодных. Оценивающих. Он не вошел в столовую, остановился в дверях, привалившись плечом к косяку. И безотрывно смотрел на нее.
Ноэль проследил его взгляд.
Мама казалась обычной. Такой, как всегда. Привычный шиньон, гладко зачесанный лоб, тонкая шея. Только руки немного дрожат, да в голосе слышно волнение. Будто мама боится чего-то. Или злится.
Ноэль знал этот голос. Однажды, когда он впервые увидел огненных фей и захотел их поймать, то сунул руку в камин и сильно обжегся. Тогда он громко кричал от боли. И когда мама схватила его, у нее был точно такой же голос. Тихий и напряженный.
Таким голосом она говорит с Катариной, когда отчитывает ее. И с мистером Доббсом, когда он приходит к ним за арендной платой. И когда на улице кто-то вдруг окликает ее…
— Ваш бренди.
Ноэль проследил, как мама поставила на стол бокал с коричневой жидкостью. Он узнал ее по запаху. Это была та самая жидкость, которой мама растирала его, когда он болел.