История одной (не)любви
Шрифт:
Но разве месть принесет ей покой?
— Ну же! — Это была не просьба. В голосе Йеванна вдруг зазвучала сталь. — Сделай это!
— Не могу, — выдохнула она одними губами. — Не хочу…
— Ты должна, Дея! — он схватил ее руки. Они показались ему ледяными. — Должна! Дай волю гневу, накажи меня, ведь ты этого хочешь!
— Ты… не знаешь, чего я хочу…
Каждое слово давалось с трудом. Дея поняла, что задыхается, но не от гнева и жажды мести, как думал Йеванн. О нет, она задыхалась от горечи, от боли и бессилия. От понимания,
Но что она?
Взгляд уперся в затылок супруга.
Он живет с этим уже столько лет…
Вот почему при первой их встрече в Рузанне он сказал, что лучше бы она дала ему умереть.
Ведь лучше смерть и покой, чем жизнь с осознанием того, что ты виновен в смерти родных своей суженой.
Да, не он их убил. Но он привел их к гибели. Он стал тем, кто разрушил ее семью. Слепым и бездушным исполнителем чужой воли. Карающей дланью.
Не выдержав, она закрыла глаза.
Под сердцем болело. Узор на шее пульсировал, напоминая, что они с Йеванном связаны, и эту связь невозможно разорвать.
Под плотно сжатыми веками запекло от непролитых слез. Бессмысленный шум в голове вдруг сменил перезвон колокольчиков. И тихий знакомый голос прошелестел:
«Ты исцеляешь тела, а я дарую тебе силу исцелять души. Это мой свадебный подарок тебе, маленькая ворожея. Воспользуйся им с умом!»
Дея вздрогнула, будто выдернутая из сна. Ее пальцы разжались. В мертвенной тишине оглушительно звякнул кинжал.
— Дея?
Йеванн вскинул голову. Его глаза лихорадочно блестели, взгляд блуждал.
— Я не стану этого делать, — прошептала она. — Я не могу причинить тебе боль, но могу облегчить ту, что есть.
Он качнул головой:
— Мою боль невозможно заглушить. Лучше бы я тогда умер. Так было бы проще для всех.
— Может быть…
Пульсация лаира усилилась. Дея моргнула, смахивая слезы с ресниц. Медленно, будто сквозь толщу воды, протянула руки и положила на плечи мужу.
— Хватит себя жалеть. Мы связаны душами, помнишь? — произнесла, ловя его взгляд. — Я бы убила тебя, если б могла. Я бы ушла от тебя, если бы ты отпустил. Но не могу ни того, ни другого. Даже умереть. Ведь у меня есть то, ради чего я живу и буду жить несмотря ни на что. У меня есть сын, Йеванн. Ребенок. Может, тебе не понять, но ради него я спасу тебя тысячу раз и даже тысячу первый, если придется.
Их взгляды столкнулись. Дея почувствовала, как в груди зарождается странное ощущение. Непривычное колющее тепло. Оно медленно растекалось по телу, словно густой мед по тарелке, пока не достигло рук.
Ладони девушки засветились. Сначала едва заметно, но постепенно свет становился все ярче, тепло все сильнее. Только ни Йеванн, ни Дея этого не увидели. Они неотрывно смотрели друг другу в глаза, пытаясь прочесть в них то, о чем не могли сказать вслух.
Наконец, тепло в груди перешло в испепеляющий
— Я… хочу, чтобы ты жил! — выдавила она, изо всех сил сжимая напряженные плечи супруга. — Жил ради меня и ради Ноэля.
С минуту Йеванн смотрел на нее остекленевшим, ничего не выражающим взглядом. Его зрачки превратились в две почти невидимые полоски, а потом вдруг резко расширились, заливая мраком всю радужку.
Он заставил себя разжать губы. В тишине прозвучали слова:
— И ради нашего будущего ребенка…
«Ради нашего будущего ребенка»…
Этого оказалось больше, чем она смогла вынести.
Слова ударили в самое сердце. Пробили дыру. Заставили магию выплеснуться неуправляемым бурным потоком.
Мощная волна сотрясла охотничий домик, прокатилась по нему от самого основания до конька на крыше. Промчалась лучами света, задевая мысли и чувства всех, кто находился там в этот момент.
Дея вскрикнула раненой птицей, ее руки бессильно упали вниз, соскользнув с плеч супруга. Йеванн подхватил в объятия ее безвольное тело. И даже сам не заметил, как за его плечами развернулись алые крылья анайха.
Никто не остановил его, когда он нес свою драгоценную ношу. Встреченные по пути даранхи преклоняли колена, высшие демоны склоняли головы, признавая его главенство.
Только Наарх Танарес посмел усмехнуться:
— Ты ей сказал.
Йеванн крепче прижал к себе Дею.
— Да.
— Мы все почувствовали. В Альдарике, в сердце магии, ее Дар достигнет небывалых высот. И Дар твоего пасынка тоже.
— Знаю.
— Что ж, больше нет никаких препятствий. Я сочту за честь быть представленным твоей дакши, дайэрэ.
— Вечером, мы сделаем это вечером, — пробормотал Йеванн, исчезая за дверью спальни.
Когда Дея пришла в себя, за окнами маячили сумерки.
Открыв глаза, она с изумлением поняла, что чувствует себя отдохнувшей и даже… обновленной. Словно последний выброс магии, спровоцированный признанием Йеванна, очистил ее сознание и самую душу.
— У нас будет ребенок… — прошептала она, вслушиваясь в собственный голос и, все еще не веря, положила руку на плоский живот.
Как же сразу не почувствовала, не поняла? Списала недомогание на тревоги, на магию… А теперь сама не знает, как относиться к этой новости.
У нее будет ребенок от темного. От полудемона…
Нет, от высшего демона.
Тот ребенок, которого так жаждал Венарий.
Судорожно выдохнув, Дея уставилась в потолок.
— Миледи? — рядом с кроватью появилась взволнованная Катарина. — Давайте-ка я вам помогу. Милорд Йеванн сказал, чтобы вы выпили это, когда очнетесь.
Она подтянула подушки, чтобы госпожа смогла сесть, и протянула ей чашку.