История ордена тамплиеров (La Vie des Templiers)

Мелвиль Марион

Итак, отправляясь все на битву, они имели большое желание отомстить за обиды, которые язычники учинили в их стране. Великий гнев и великую храбрость вселяли в их сердца пожарища городов, кои они видели вокруг <…>

Битва была жестокой, но непродолжительной. В последний раз тысячи сарацин бросились бежать перед атакой горстки рыцарей. Сам Саладин поворотил коня и отступил до Египта, в то время как Балдуин и его соратники, нагруженные добычей, возвратились в Иерусалим.

За победой при Лидде последовал весьма выгодный для франков мир. Придворные заговорщики, противостоящие графу Триполи, во главе с матерью молодого короля, Агнессой Эдесской, и ее любовником, патриархом Ираклием, воспользовались случаем, чтобы поссорить Балдуина IV с его кузеном. Раймунд оставил регентство и возвратился в Триполи, в то время как магистр ордена Храма заменил его на посту военного советника короля.

Одон де Сент-Аман полагал, что следует

построить замок, который бы перекрыл Брод св. Иакова — переправу через Иордан в верховьях у Генисаретского озера, через который сарацины проникали в Галилею. Балдуин возразил, что не имеет на это права по условиям недавнего договора (между христианами и сарацинами был заключен вечный договор, что новые крепости на границах не будут строиться во время перемирия). Магистр ответил, что не принимал на себя подобных обязательств и что его орден займется строительством. В этом снова обнаруживается склонность тамплиеров ставить себя выше любых обязательств, феодальных или канонических. «Но потом им удалось убедить короля прийти с войском охранять их, покуда они занимаются строительством». Замок Шатле был построен в течение зимы 1178/1179 г. под наблюдением короля и Сент-Амана и получил гарнизон из шестидесяти братьев ордена Храма и полутора тысяч наемников, состоявших на королевском жаловании. Балдуин и брат Одон, оставив сенешаля ордена Храма, поднялись на пастбища, к укреплению Мезафат, чтобы лошади подкрепились молодой травой. Внезапное нападение Саладина застало всех врасплох. По словам Гийома Тирского, битва закончилась для франков трагично из-за горячности брата Одона, бросившегося со своими рыцарями навстречу туркам. Магистр и множество братьев ордена попали в руки султана, в то время как сам король был обязан спасением только преданности своих людей.

После нескольких дней осады Саладин сжег Шатле, отрубив головы всем тамплиерам гарнизона. Прокаженному королю, лишенному военной поддержки и очень больному, пришлось смириться с новым перемирием.

Одон де Сент-Аман умер в плену 9 октября 1180 г. Он не допустил, чтобы его выкупили или обменяли: «Тамплиер, — говорил он, — может предоставить в качестве выкупа только свой пояс и боевой кинжал». Возможно, он не пожелал покинуть братьев ордена, разделявших его плен, слишком многочисленных, чтобы быть выкупленными.

Избирая его преемника, тамплиеры заботились о восстановлении политики своего Дома, выбивая клин клином; выбор пал на магистра, который, как казалось, во всем был противоположностью Сент-Аману. Арно де Ла Тур Руж ^{42} был уже стар. Он прослужил Дому долгие годы, и ничто не связывало его с группами заговорщиков Святой Земли, поскольку с 1167 г. он был магистром в Испании. [240] Однако можно предположить, что избрание его не понравилось поклонникам брата Одона и они стали группироваться вокруг Жерара де Ридфора, некогда маршала Иерусалима, как и Сент-Аман, а ныне — сенешаля ордена Храма. [241]

240

Leonard. Op. cit. P. 24.

241

Laborde F. de, Delaborde H. F. et al. Layettes du tresor des chartes. Vol.5. Paris, 1909. P.70. Хартии аббатства Божией Матери Иосафатской.

Смерть короля казалась близкой. Наследовать ему должна была его старшая сестра Сибилла, в 16 лет уже вдова, которая собиралась вновь замуж за молодого французского крестоносца Гвидона (Ги) де Лузиньяна. В ожидании сделать его королем («Если Гион станет королем, то я должен стать Богом», — говорил его старший брат Жоффруа де Лузиньян) Сибилла передала ему свои личные владения — Яффу и Аскалон — и убедила Балдуина назначить его регентом (с титулом бальи) королевства. В течение четырех лет прокаженный король продолжал мужественно бороться со своей ужасной болезнью и отбивать нескончаемые атаки Саладина. Когда стало не под силу садиться на коня, он повелел нести себя на носилках во главе отрядов. Только в последний момент он отдал власть в руки Лузиньяну, который не замедлил показать свою некомпетентность; к тому же он вызвал враждебное отношение к себе многих сирийских баронов и, кажется, оскорбил короля, грубо отказавшись уступить ему город Яффу в качестве летней резиденции.

Слепой и уже умирающий, Балдуин воспользовался своей властью. Он созвал в Акре совет, где объявил Ги де Лузиньяна лишенным регентства и помирился с Раймундом Триполитанским, которому доверил охрану королевства после своей смерти. Наследником трона он объявил пятилетнего сына Сибиллы от первого мужа.

Далее совет согласился направить в Европу посольство, чтобы дать знать о бедственном положении Святой Земли. Послами назначили патриарха, магистров ордена Храма и св. Иоанна; они должны были частным образом обратиться к Генриху II Английскому (который, как и Балдуин IV, был внуком Фулька Анжуйского) и даже передать ему иерусалимскую корону,

если угаснет младшая ветвь.

Магистр Арно де Ла Тур Руж умер по дороге, в Вероне, 30 сентября 1184 г. [242] Оба других эмиссара нашли английского и французского королей совершенно безразличными ко всякому крестовому походу; единственным результатом их путешествия было обложение податного населения Саладиновой десятиной, необходимость введения которой утверждали тамплиеры и госпитальеры, и освящение патриархом круглой церкви ордена Храма в Лондоне.

Выборы, состоявшиеся по смерти Арно де Ла Тур Ружа, знаменуют один из поворотов в истории ордена Храма. Выбор магистра был решен тринадцатью голосами знатных выборщиков; их споры, как и все капитулы ордена, протекали в самом глубоком секрете — не столько для того, чтобы скрыть их от глаз общества, сколько чтобы избежать сеющей смерть вендетты в ограде Дома. Не располагая конкретными материалами, можно лишь предполагать, что в 1184 г. выборщики колебались между сенешалем Жераром де Ридфором и Жильбером Эралем, великим командором Иерусалима и казначеем ордена Храма. Если бы большинство отдало свои голоса за Эраля, перипетии последующих лет выглядели бы совершенно иначе, ибо великий командор обладал такими качествами, как умеренность, ловкость и дар предвидения. Но когда выборщики предстали перед собравшейся братией в большом зале Храма Соломона в Иерусалиме, чтобы возвестить — «Прекрасные сеньоры, вознесите молитвы и благодарение Иисусу Христу <…> ибо милостью Божией и по вашим наказам избрали мы магистра ордена Храма», — имя, которое было встречено приветственными возгласами или демонстративным молчанием рыцарей, было именем Жерара де Ридфора. Он стал последним магистром, провозглашенным в цитадели.

242

L'Art de verifier les dates.; Поминальная книга ордена Храма в Реймсе.

Партия фламандцев торжествовала, а Жильбер Эраль был удален из Святой Земли, чтобы до 1189 г. исполнять функции магистра в Провансе и в Испании и магистра Запада — с 1190 по 1193 гг. Впоследствии монастырь, набравшись благоразумия после разгромов, призовет его в Святую Землю стать главою ордена. [243]

Трудно говорить сдержанно о Жераре де Ридфоре. Он был и остался авантюристом. В избытке наделенный недостатками Сент-Амана, он не имел ни военного опыта, ни верности долгу. Мало того, Жерар не выказывал ни малейших военных способностей; он, напротив, проявлял твердое намерение выжить во всех катастрофах, которые сам вызывал. Казалось бы, магистр ордена Храма мог бы и забыть обиды, некогда причиненные молодому странствующему рыцарю; но Жерар все подчинил интересам личной мести. Власть генерального капитула и магистра достаточно искусно уравновешивались, но ничего не было предусмотрено для случая, когда главе ордена совершенно недоставало бы чувства ответственности.

243

Leonard. Op. cit. Pp. 16; 24.

Невозможно теперь судить об отношении монастыря к происходившему. В критические годы орден Храма покорно соглашался с указаниями какого-то одержимого. Позволяли ли рыцари безропотно распоряжаться собой? Или положение Святой Земли было настолько запутанным, что политика сорвиголовы Жерара показалась им наилучшей? Любопытно было бы узнать мнение старого магистра в Англии, Ричарда Гастингса, когда он высадился в Палестине несколько месяцев спустя после избрания Жерара де Ридфора <…>

Балдуин IV умер в 1185 г. Его наследник, маленький «Бодуэнчик», пережил его едва на год, и проблема наследования возникла вновь. Строго говоря, следовало выбирать между двумя сестрами прокаженного короля, ибо Сибилла, хотя и старшая, была дочерью разведенной матери, в то время как законнорожденность ее сводной сестры Изабеллы, дочери королевы Марии, не вызывала сомнений. Но выбор касался не столько обеих принцесс, сколько Гвидона де Лузиньяна и Раймунда Триполитанского.

Тело малолетнего короля перевезли в Иерусалим, чтобы похоронить рядом с его предками в церкви Гроба Господня. Сибилла и Гвидон были на похоронах, Раймунд же допустил оплошность — он отсутствовал. Его личные враги — Жерар, патриарх Ираклий, сеньор Заиорданский Рено де Шатийон, — воспользовались неожиданно представившимся удобным случаем, чтобы короновать Сибиллу согласно установленным правилам. Для совершения церемонии нужно было получить доступ к казне, где за тремя замками хранилась королевская корона; один из ключей был у патриарха, второй — у магистра ордена Храма. Оставалось только заручиться третьим, — доверенньм магистру ордена св. Иоанна, и Жерар с Ираклием отправились в резиденцию ордена госпитальеров. Магистр Роже де Мулен долго и упорно отказывал, но наконец, под угрозой применения силы «бросил ключ посреди комнаты и ушел». На улице пестрая толпа распевала в честь Гвидона де Лузиньяна: