История ордена тамплиеров (La Vie des Templiers)

Мелвиль Марион

В лагере, как и во дворце, тамплиеры пользуются привилегией «приглашать всякого достойного мужа, которого должно почтить» и который приходит к месту их стоянки или проходит мимо; «и командор по мясу обязан выдать братьям продуктов столь щедро, чтобы все в Доме могли бы получить его в значительном количестве, из любви к достойному мужу». С другой стороны, тамплиерам запрещено добывать себе пропитание, «за исключением луговых трав, рыбы, птиц и диких животных, если они умеют их ловить, не охотясь, так как охота запрещена». Однако они организуют облавы «на львов и вредоносных животных», которые иногда нападают на лошадей каравана.

Когда лагерь снимается, братья седлают коней и покидают место только по приказу маршала. Они готовятся к отъезду, привязывая веревкой к седлу вьючного животного колышки

от своего шатра, пустые фляги, топор и ведро. «И если какой-либо брат желает поговорить с маршалом, он должен пойти к нему пешком и потом возвратиться на свое место». [227] Как только братья получают приказ сняться со стоянки, «они обязаны посмотреть на своих местах, чтобы ничего из их экипировки не осталось <… > И потом сесть верхом и отправиться красиво отрядом, шагом или иноходью, с оруженосцами за собой, и, находясь в пустынном месте, держаться отрядом ради себя и своего снаряжения <…> И нагоняя отряд, каждый брат должен пропустить своего оруженосца и свои вещи перед собой». В героических романах оруженосец обычно следует за своим сеньором; тамплиеры же пускают их впереди, чтобы лучше за ними присматривать.

227

Idem. § 156–160.

Если они передвигаются ночью, то так же, как и в своих командорствах, хранят молчание до тех пор, пока не произнесут тринадцать раз «Отче наш». Днем, если один из них желает поговорить с другим, тот, кто впереди, возвращается к едущему позади. «И если какой-нибудь брат скачет рядом с отрядом по своему делу, он должен ехать и подъезжать с подветренной стороны, чтобы отряду не досаждала пыль». Когда отряд переходит реку, братья (в мирное время) поят своих животных, не загораживая брода другим. В военное время они останавливаются, если только знаменосец подает им сигнал.

И если на пути будет брошен боевой клич, братья, находящиеся ближе всех, могут пересесть на своих (боевых) коней, взять свои щиты и копья и держаться спокойно, ожидая приказов маршала.

Многочисленные пассажи «Свода» и статутов указывают, что тамплиеры разделили все дороги Святой Земли на отрезки длиной в дневной переход, чтобы облегчить продвижение. Каждый этап заканчивался в каком-нибудь командорстве, в замке ордена Храма, на площадке для привала с колодцем, чтобы отряд мог утолить жажду. Так что патрули ордена и вся монастырская братия безостановочно проезжала расстояние, отделяющее пески Газы от гор Армении.

Когда монастырь совершает переход боевым порядком в военное время, рыцари едут в доспехах. За ними с копьями — оруженосцы, позади них ведут лошадей. Никто ни под каким предлогом не должен поворачивать назад, но рыцарь может «без разрешения немного вырваться вперед», чтобы испытать своего коня и проверить сбрую. Покидать боевой порядок перед лицом врага разрешено в единственном случае: дозволено прийти на помощь «любому христианину, ехавшему безрассудно, если на него нападет турок, чтобы убить». Брат, покинувший строй по любому другому поводу, будет отправлен в лагерь пешком в знак наказания и «потом предстанет перед судом Дома». [228]

228

Idem. § 161–168.

До начала атаки подмаршал несет знамя рядом с маршалом. Чтобы подать сигнал к атаке, маршал во имя Божие сам берет знамя. Но так как он не сможет защищаться, держа древко знамени в правой руке, а поводья в левой, его окружают пять-десять рыцарей, которые «отбиваются от своих врагов вокруг знамени, как только могут». Маршал назначает одного из них командором над рыцарями и доверяет ему второе знамя, обернутое вокруг копья; это знамя он должен развернуть, если первое будет отбито или разорвано на куски. Если маршал тяжело ранен и не в состоянии быть впереди, его заменяет командор, который несет свернутое знамя,

защищаемое эскортом.

Тому, кто держит знамя, строго запрещается опускать его или пользоваться им как копьем.

И наказание может быть столь великим, что возможно его заковать в кандалы, чтобы никогда больше не носить ему знамени и не быть командором рыцарей <…> Ибо когда опускают знамя, те, кто находится далеко, не знают, отчего это <…> и любой турок сможет скорее захватить его, когда оно опущено, чем когда поднято, а люди, которые теряют свое знамя, впадают в великую растерянность, и сие может обернуться к полнейшему разгрому.

В другом месте в статутах говорится, что брат, рыцарь или сержант монастыря может просить разрешения об отступлении, если он ранен, и что сержант, «ежели окажется без железных доспехов», может поступить так же, даже если он здоров. «Но брат-рыцарь поступить так не может <…> ибо он не должен покидать знамя ни по какой причине». Если же из-за внезапной атаки ни рыцари, ни сержанты не успели надеть доспехи, они должны держаться вместе и «вместе принять то, что Богу угодно будет им послать».

Рыцарь, оказавшийся в сражении отрезанным от своих братьев по оружию, присоединяется к первому же знамени, которое увидит поблизости, желательно — к знамени госпитальеров. В случае поражения он не покидает поля битвы, покуда остается поднятым христианское знамя. Если же оно «склонится в поражении», то и рыцарь может повернуть поводья и укрыться «там, где ему посоветует Бог».

ГЛАВА Х Потеря Иерусалима

О Доме ордена Храма нередко говорят как о абсолютно устойчивом институте, политика которого никогда не менялась. Однако в этой политике можно проследить личное влияние многих магистров.

Смерть Бертрана де Бланфора, отъезд Жоффруа Фуше оказались весьма ощутимыми потерями для монастыря. Тамплиеры в течение некоторого времени будут более склонны избирать магистров из людей, которые занимали высокие должности в миру, нежели из рыцарей, возмужавших на службе Дому; подобная тенденция возымеет пагубные последствия.

Преемником Бертрана де Бланфора был избран Филипп де Милли, сеньор Наблуса. Новый магистр происходил из пикардийской фамилии, обосновавшейся в Сирии. Он участвовал, как мирской рыцарь, в осаде Дамаска в 1148 г., и его имя многократно появляется на страницах повествования Гийома Тирского. Он женился на наследнице Заиорданской сеньории и впоследствии обменял этот слишком незащищенный фьеф на земли Наблус близ Иерусалима. [229] Филипп стал тамплиером после смерти жены, но кажется, лишь за несколько дней до своего восхождения к магистерству. 13 августа 1169 г. он подписывает составленную в Наблусе королевскую грамоту как Филипп де Наблус, не именуясь тамплиером, но уже 20 августа он величает себя Филиппом, магистром ордена Храма. [230] Довольно скоро он слагает с себя эти обязанности, чтобы сопровождать короля Амальрика I в Константинополь в 1171 г., и с тех пор теряется из виду. [231] Он умер 3 апреля, в каком году — неизвестно. [232]

229

L'Art de verifier les dates.; Du Cange C. Dufresne, Sieur. Ligneages d'Outre-mer (изд. Э. Рей). Paris, 1840; Гийом Тирский/ Кн. XVII. Pp. 759, 782, 796; Кн. XVIII. Р. 841.

230

Roehricht. Regesta, 465–466.

231

Гийом Тирский. Кн. XX, гл. XXII//Recueil des Historiens… Р. 982.

232

Поминальная книга ордена Храма в Реймсе.