История Османской империи. Видение Османа
Шрифт:
Абаз Хасан-паша и его люди закрепились неподалеку от Бурсы. Как глава альтернативного правительства, он установил нечто похожее на провинциальную администрацию, назначив своих соратников на посты тех губернаторов, которые принимали участие в кампании под предводительством Кёпрюлю Мехмеда, и, под предлогом снабжения армии, забирал у местных жителей продовольствие. По требованию Кенан-паши жители города Бурса собрали оружие и продовольствие, но, поддерживая контакты с Абаз Хасан-пашой, они снабжали и его войска. Это еще больше разгневало султана Мехмеда, который искал правовые основания для того, чтобы считать хуже неверных тех, что отказался воевать против немусульман и поддержал мятеж. Когда церковники отказались дать фетву, султан решил обойтись без нее и объявил общий призыв взяться за оружие и покончить с мятежниками. Губернатору Диярбакыра, Муртеза-паше, было приказано взять на себя командование силами по подавлению мятежа, состоявших из тех, на чью лояльность все еще можно было рассчитывать. Это были войска восточных провинций: Диярбакыра, Эрзурума, Алеппо и Ичила (включавшего в себя Киликию и Кипр), а также вождей курдских племен. Указы правительства убеждали население Малой Азии в том, что порядок будет восстановлен. Кроме того, теперь в присутствии
Все ожидали появления армии мятежников, и в регионе царила суматоха. Люди превращали свои дома в крепости, а те, кто жил на побережье Мраморного моря, отсылали свое движимое имущество на хранение в Стамбул и заблаговременно собирали урожай в своих садах и огородах. Участились грабежи, и повсюду распространялись слухи. Ненависть к Кёпрюлю Мехмед-паше становилась все более очевидной и охватывала все больше и больше людей. По мнению Мустафы Наима, большинство людей надеялись на то, что победу одержит Абаз Хасан-паша, в особенности на это надеялись проповедники, которые после высылки на Кипр их лидера Юстювани Мехмеда-эфенди только укрепились в своей непримиримой позиции по отношению к Кёпрюлю Мехмеду. Некоторые из них открыто утверждали, что Абаз Хасан является «восстановителем веры одиннадцатого столетия [по исламскому календарю]», мессианской фигурой, которая пришла, чтобы возродить основы религии в ее пророческой традиции.
Султан распорядился, чтобы Кёпрюлю Мехмед немедленно вернулся из Трансильвании. Абдурахман Абди-паша, который, вероятно, был на стороне своего владыки, отмечает, что Мехмед, его мать и их окружение прибыли в Эдирне еще до начала военной кампании, и именно в Эдирне 15 октября 1658 года, то есть через три дня после своего прибытия в Стамбул, приехал Кёпрюлю Мехмед, чтобы там встретиться с ними, шейх-уль-исламом и высшими военачальниками. После этого все они отправились в Стамбул, где султан выплатил просроченные жалованья тем из своих элитных войск, которые сохранили ему верность. Для этой цели они собрались на лугу Кажитане за пределами города, в глубине бухты Золотой Рог. Там было решено и выявить мятежников: имя каждого солдата султанских полков, который в течение пяти дней не явился, чтобы получить свои деньги, вычеркивалось из списков. Казалось, что правительство возвращает себе инициативу.
В течение двух месяцев армия мятежников и правительственные силы сталкивались друг с другом в окрестностях города Кютахья, в западной части центральной Малой Азии: мятежники были разбиты и понесли большие потери, а успешная атака на Изник, откуда были выбиты правительственные войска, не смогла вернуть мятежникам надежду на то, что они одержат победу. Когда о выдаче жалований узнали те сторонники Абаза Хасана, которые пришли к нему из султанских полков, многие из них отправились в Стамбул, в надежде на то, что их восстановят в армии. Однако имена приблизительно семи тысяч кавалеристов элитных полков, отказавшихся принять участие в боевых действиях в Трансильвании, были вычеркнуты из списков, и Кёпрюлю Мехмед-паша приказал казнить любого из них в случае задержания. За несколько дней в Анатолии убили тысячу человек, а в Стамбуле убили тех, кто прибыл на сбор слишком поздно. Но Кёпрюлю Мехмед все еще не был уверен в победе и направил пять тысяч янычар на защиту Измита. Продолжавшиеся массовые убийства кавалеристов начинали раздражать янычар, которые уже подумывали о бунте, и если до сих пор все они как один оказывали поддержку правительству, то только по причине страха. Теперь же, заявляя, что они не готовы принимать участие в убийстве братьев-мусульман, янычары назвали великого визиря своим врагом и предлагали передать его в руки Абаза Хасана. Эта угроза была настолько серьезной, что Кёпрюлю Мехмед отказался от личного участия в кампании против мятежников, и командование было передано Муртеза-паше. Но скоро Кёпрюлю Мехмеду пришлось усомниться в мудрости своего решения. Это случилось, когда сначала Муртеза-паше не удалось навязать противнику сражение, хотя в центральной Малой Азии сложились для него благоприятные условия, а затем он был наголову разбит Абаз Хасаном, причем потери обеих сторон достигли восьми тысяч человек.
Настала зима, и в лагеря правительственных войск и мятежников стали просачиваться шпионы. Пока Кёпрюлю Мехмед-паша рассматривал возможность проведения тайных переговоров с мятежниками, положение Абаз Хасан-паши ухудшалось. Двигаясь в юго-восточном направлении, он обнаружил, что по причине снежной зимы и враждебности лояльного правительству местного населения ему будет трудно осуществлять снабжение своей армии, если она станет зимовать в Газиантепе (Аинтабе). Поэтому он решил идти в Сирию. Но не успел он уйти слишком далеко, как попал в засаду у Бирекика, на Евфрате, и потерял более тысячи человек. Из своих зимних квартир в Алеппо Муртеза-паша направлял переодетых агентов в лагерь Абаза Хасана, чтобы, обещая прощение султана, попытаться убедить мятежников покинуть своего вожака. Когда Абаз Хасан об этом услышал, он стал убеждать своих дрогнувших солдат в том, что он отстаивает их интересы, но он не смог убедить людей, страдавших от голода. Видя, что ряды его сторонников тают, Абаз Хасан принял предложение, сделанное высокопоставленным церковником из Газиантепа, который был готов ходатайствовать за него перед султаном. Муртеза-паша отдал одного человека в качестве заложника, чтобы доказать искренность этого предложения, а Абаз Хасан и его оставшиеся сторонники, среди которых все еще было много офицеров высокого ранга, принял приглашение остановиться в Алеппо, пока не будет объявлено их помилование. Муртеза-паша поклялся, что не причинит им никакого вреда.
Во время своего пребывания в Алеппо они встретили весьма дружелюбный прием. Абаз Хасан-паша поселился в особняке Муртеза-паши, а его 31
Нет ни одного прямого свидетельства того, что Кёпрюлю Мехмед-паша был сторонником тех методов, с помощью которых было покончено с восстанием Абаз Хасан-паши, но конечный результат несомненно его устраивал. И этот конечный результат оказался таковым, что он разубедил большинство других недовольных слуг Османской империи следовать данному примеру, хотя помощник губернатора Анталии Кёр («Слепой») Мустафа-паша воспользовался в своих целях беспорядками, спровоцированными восстанием Абаз Хасан-паши, и поднял мятеж в своей провинции. Но он встретил серьезный отпор со стороны правительства, которое действовало против мятежников и на море и на суше. Вскоре, неблагоразумно поверивший обещанию о помиловании, Кёр Мустафа был казнен, как и другие возмутители спокойствия в Дамаске и Каире, посмевшие бросить вызов Кёпрюлю Мехмеду.
Великий визирь решил не оставлять никаких шансов. Как только восстание в Анатолии было подавлено, он направил своего уполномоченного в Стамбуле, Исмаил-пашу (который сменил на этой должности Кенан-пашу), в восточные пограничные области, поручив ему разыскать там тех, кого можно было считать угрозой государственному порядку. Никто не обладал неприкосновенностью, ни губернатор провинции, ни янычар, ни кавалерист, ни судья, ни духовный лидер. Согласно полученной фетве, наказанием была определена смерть. Будучи одним из проявлений попытки Кёпрюлю Мехмеда навязать истэблишменту единую цель, инспекционная группа Исмаил-паши состояла как из высокопоставленных военных, так и из духовных правоведов. А для того, чтобы у народа сложилось впечатление, что султан и его посланники полностью контролируют ситуацию, они передвигались по Малой Азии с большой помпой. Одной из поставленных перед ними задач была проверка подлинного статуса тех, кто называл себя военным, для того, чтобы выяснить, не являются ли они крестьянами, которые с помощью вербовки на военную службу пытались уклониться от уплаты налогов. Доведение до максимума государственных доходов, поступавших от сбора налогов, являлось постоянной заботой любого правительства Османской империи, а поддержание баланса между этой необходимостью и потребностью государства в войсках требовало компромисса. Группа Исмаил-паши обнаружила 80 000 ружей, незаконно находившихся в руках крестьян. Изъяв эти ружья, она передала их в государственный арсенал. Некоторые из тех дервишей Мевлеви, которых задержали в Конье, были освобождены, после того как они подтвердили свои личности. Но четверо из них, те, которые носили одежды дервишей, но в ходе более тщательной проверки были разоблачены как сторонники Абаз Хасан-паши, понесли соответствующее наказание.
На тот момент волнения в Анатолии и арабских провинциях были подавлены, война на Крите зашла в тупик, а смена князей привела к восстановлению порядка в вассальных государствах Валахия и Молдавия. Однако в Трансильвании Георг Ракоши все еще не мог смириться с тем, что он смещен султаном, и при содействии Габсбургов выступал против того, кого султан избрал ему на замену.
Юный султан и его мать несомненно были соучастниками тех жестокостей, которые творил Кёпрюлю Мехмед-паша, подавляя недовольство внутри страны: Мехмед поддерживал своего великого визиря, хотя бы потому, что у него не было другой альтернативы. Считая, что настало время показать благородство султана и заботу валиде-султан, Кёпрюлю Мехмед вознамерился склонить на свою сторону все население Османской империи. Страстью Мехмеда IV была охота (он приобрел прозвище «Охотник»), а его любимой резиденцией стал Эдирне. Там, прямо из покоев своего дворца, расположенного за пределами этого города, он мог выезжать на охоту, не принимая участия в мелких ссорах, характерных для столицы. Он царствовал уже одиннадцать лет, но все это время лишь постоянно перемещался между Стмбулом и Эдирне, а такие поездки едва ли можно было превратить в торжественные выезды, необходимые в пропагандистских целях, которые преследовал Кёпрюлю Мехмед. Хорошо осведомленный о том, какое мощное воздействие оказывает символика монархии, он придумал, как подобающим образом продемонстрировать величие своего владыки.
26 мая 1659 года имперский штандарт был вынесен из внутренних покоев дворца Топкапы и установлен за Воротами Блаженства, которые служили границей между закрытой территорией дворца и землями общественного пользования. В течение всего следующего месяца султан, его мать, а также его визири и войска переправлялись в Ускюдар и 30 июня с большой помпой отправились в город Бурсу, где находился погребальный комплекс династии. Двигаясь неспешной поступью и совершая по пути продолжительные остановки, они прибыли туда 29 июля. Во время восстания Абаз Хасан-паши Бурса находилась в большой опасности, поэтому во время пребывания султана в этом городе его жители выражали свое ликование и подобострастие. Между тем правительство продолжало заниматься своей обычной деятельностью: производились новые назначения и отправлялось правосудие по мере того, как людей, принимавших участие в мятеже, направленном против Кёпрюлю Мехмеда, увольняли. Султан назначал казни техжителей Бурсы, которые снабжали армию Абаза Хасана, когда она наступала на Стамбул. Продемонстрировав свою абсолютную власть, султан посетил гробницы своих предков, подчеркнув свою законнорожденность и благородство происхождения, а его божественное право помазанника было подтверждено, когда священный плащ Пророка был выставлен напоказ, что стало кульминационным моментом ночной церемонии.