История папства
Шрифт:
Последовало шестнадцать голосований по поводу избрания нового папы. Им стал генуэзский аристократ, имевший весьма подходящее имя — Джакомо делла Кьеза [328] (он назвался Бенедиктом XV и правил с 1914 по 1922 год). Ватикан тут же столкнулся с проблемой: появившись на свет значительно раньше срока, он был вопиюще мал ростом. Даже папское облачение наименьшего размера, хранившееся, дабы послужить новому владельцу, висело на нем как занавеска. Говорят, что он повернулся к ватиканскому портному и промолвил с улыбкой: «Caro [329] ,ты что, забыл меня?» В Болонье, где он занимал архиепископскую кафедру, его называли il piccoletto [330] .Однако тот факт, что его не включили в Священную коллегию сразу после того, как он стал епископом (обычно бывало именно так, но в его случае это назначение намеренно затянули), имел отношение не столько к его росту, сколько к недоверию, которое питали к нему Пий X и кардинал Мерри дель Валь. Наконец он все же получил кардинальскую шапку; это произошло немногим более чем за три месяца до его коронации. Вероятно, Кьеза даже не слишком удивился, когда одной из первых бумаг, попавших к нему на стол,
328
Фамилия «делла Кьеза» значит «церковный».
329
Дорогой (ит.).
330
Малютка, коротышка (ит.).
Понтификат Бенедикта был обречен с самого начала: на него пала тень Первой мировой войны. В условиях, когда столь значительная часть его паствы сражалась по разные стороны фронта, Бенедикт мог занять лишь позицию строжайшего нейтралитета, порицая обе стороны за кровопролитие и прилагая все усилия, чтобы положить конец тому, что он называл «этой ужасающей бойней», путем мирных переговоров. Тем временем он делал все возможное, чтобы облегчить связанные с войной страдания: он открыл в Ватикане агентство по обмену раненых военнопленных (в конечном итоге число обмененных достигло 65 000); убедил Швейцарию принимать на лечение туберкулезных больных вне зависимости от того, в какой армии они прежде сражались; давал материальную помощь в таких масштабах, что Ватикан оказался на грани банкротства [331] .
331
Согласно итальянскому историку Нино ло Белло, статс-секретарю кардиналу Гаспарри пришлось пойти на заем у Ротшильда, чтобы оплатить расходы на конклав 1922 года.
Но как ни пытался он сохранять беспристрастие, неизбежным результатом стало то, что обе стороны обвиняли его в предпочтении, оказываемом противнику. У Антанты было куда больше оснований для этого: так, например, в случае если Италия потерпит поражение, немцы заранее предложили ему свою помощь в восстановлении светской власти папства над Римом [332] . Бенедикта также ужасала перспектива победы русских, которая повлекла бы за собой широчайшее распространение православия на Западе. Однако после русской революции страх обернулся надеждой на примирение с православием, которое наконец-то удастся возвратить под власть папства. Уже в мае 1917 года он учредил конгрегацию, которая занималась делами Восточной церкви, а за ней создал в Риме Папский Восточный институт. Но его усилия ни к чему не привели. Ленин объявил войну религии и, получив власть, немедленно подверг как православную, так и римско-католическую церковь жестоким преследованиям.
332
Отношения между папством и Германией также чрезвычайно улучшились после 1917 года благодаря усилиям нунция — искусного дипломата монсеньора Эудженио Пачелли (будущего Пия XII).
Однако правительство Италии, вступившее в войну в 1915 году, убедило Антанту не поддерживать никаких отношений с папой, в результате чего, к его явному неудовольствию, он не принял участия в мирных переговорах 1919 года. Он смог лишь заклеймить правительство Италии как «мстительное» — что соответствовало истине. Последние годы жизни он провел, защищая и укрепляя позиции церкви в послевоенной Европе. В этом ему удалось добиться впечатляющих успехов. На момент его вступления на Святой престол в 1914 году насчитывалось всего 14 иностранных государств, поддерживавших дипломатические отношения с папством; когда в 1922 году его понтификат закончился, их было 27. В их число вошла и Британия; заметим, что она послала в Ватикан своего поверенного в делах впервые начиная с XVII века. В 1921 году отношения возобновились даже с Францией: французы значительно смягчили свою позицию после того, как папа совершил весьма тактичный поступок — канонизировал в 1920 году Жанну д'Арк. Правда, отношения Ватикана с правительством Италии по-прежнему складывались непросто, однако Бенедикт по крайней мере предпринял первые шаги для решения соответствующих проблем. Он благословил Итальянскую народную партию, основанную доном Луиджи Стуцго — отцом христианской демократии в Италии — в 1919 году, тем самым фактически отменив декрет «Non ExpediteПия IX [333] ; через три года после этого она занимала в парламенте второе место по числу своих представителей. Затем, в 1920 году, он отменил запрещение на официальные визиты главы государства — католика в Квиринальский дворец (ставший с 1870 года резиденцией короля Италии). Смерть Бенедикта в возрасте шестидесяти семи лет, 22 января 1922 года (он заболел гриппом, внезапно перешедшим в пневмонию), застала Европу врасплох. В течение всего своего понтификата он оставался загадочной фигурой; недавно изданная его биография даже озаглавлена: «Неизвестный папа». Не одна война стала тому причиной: в отличие от двух своих непосредственных предшественников он не был хорош собой и даже в малой степени не обладал харизмой. «Фигура его не производит впечатления, лицо невыразительно, — писал американский журналист, — и он лишен величия, как духовного, так и земного». Секретарь британской дипломатической миссии выражается еще более решительно: «…теперешний папа — самая настоящая посредственность. У этого человека кругозор провинциального приходского итальянского священника, который ни разу не выезжал из своих владений; дела он ведет с черепашьей скоростью… Высоты не для него, он даже не способен контролировать повседневную работу своей администрации; он упрям, и у него весьма плохой характер».
333
Декрет 1868 года, запрещавший католикам принимать участие в политической жизни Италии (см. главу двадцать пятую).
Не все в этом отрывке правда. В конце концов, двадцать лет, проведенные в Ватикане, не прошли для Бенедикта бесследно; более того, его управление Болонским архиепископством (известным своими проблемами) носило образцовый характер. Что касается его внешности и манеры держаться на людях, то тут он ничего не мог сделать. Так же не мог он, в отличие от Льва и Пия, ежедневно принимая бесконечную череду паломников, производить
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ.
Пий XI и Пий XII
(1922-1958)
Избрание папы Пия XI (1922-1939), состоявшееся в результате четырнадцатого тура голосования, и то лишь потому, что требовалось преодолеть патовую ситуацию, сложившуюся на конклаве, в известном смысле оказалось неожиданным. 65-летний ученый, знаток средневековой палеографии, Акилле Ратти большую часть своего рабочего времени посвящал ремеслу библиотекаря, а основную часть свободного времени — альпинизму. В 1919 году Бенедикт XV направил его в качестве нунция в Польшу, которая незадолго до этого восстановила после 123-летнего перерыва свой государственный суверенитет. Это была непростая миссия: польская элита, видевшая в нем всего лишь агента прогермански настроенного папы, отнеслась к Ратти враждебно и с недоверием. Впрочем, за 14 месяцев с момента его приезда ситуация изменилась весьма драматичным образом. В Польшу вторглись большевики, которые летом 1920 года развернули наступление на Варшаву [334] . Если бы они ворвались в город, никакая сила не смогла бы их удержать от захвата всей Восточной Европы. Ни один иностранный наблюдатель не дал бы полякам и одного шанса в борьбе с большевиками, однако каким-то образом — многие и в стране, и за ее пределами сочли это не иначе как чудом — маршал Юзеф Пилсудский сумел предпринять массированное контрнаступление и в последний момент изменил ход событий.
334
Автор позволяет себе некорректное умолчание — наступление советских войск на Варшаву стало ответом на вторжение польской армии на территорию Украины и Белоруссии. — Примеч. пер.
Ратти легко мог бы уехать обратно в Рим, однако он категорически отказался покидать Варшаву. Много веков минуло с тех пор, когда папский посланник пребывал в рядах христианского воинства, оборонявшего родные рубежи, поэтому нет ничего удивительного в том, что, когда опасность окончательно миновала, популярность Ратти резко возросла. Сам он навсегда запомнил те события, после которых до конца своих дней проникся убеждением, что из всех врагов, с которыми когда-либо сталкивалась христианская Европа, коммунизм, без сомнения, был самым страшным. Весной 1921 года Ратти вернулся в Италию, чтобы стать сперва кардиналом, а затем — в июне — и архиепископом Миланским. Впрочем, его архиепископское служение оказалось кратким: всего лишь семь месяцев спустя его избрали папой.
Ратти начал так, как намеревался действовать и впредь. Сообщив кардиналам имя, которое он выбрал, первым делом вновь избранный верховный понтифик заявил, что традиционное папское благословение «Городу и миру» он провозгласит с внешней лоджии собора Святого Петра. Это произошло впервые с 1870 года; тем не менее ни о совещаниях, ни о консультациях не шло и речи. Как очень скоро осознало его окружение, это был не его стиль. Пий XI точно знал, чего он хочет, и был полон решимости этого добиваться.
Его непреклонность — можно сказать, почти жестокость — в скором времени ярко проявилась в отношении Франции. Восстановление дружественных контактов началось еще при его предшественнике Бенедикте XV. Важной вехой на этом пути стала церемония канонизации Жанны д'Арк, осуществленная в присутствии приехавших из Парижа представителей французского правительства и не менее чем 80 депутатов парламента. Однако вскоре возникла проблема в лице правого движения «Аксьон Франсез», чья популярность вызывала опасения, и одноименной газеты, которую отличала псевдокатолическая, монархическая и ярко выраженная антисемитская направленность. Их основатель, малоприятный демагог по имени Шарль Моррас, давным-давно освободился от всякой веры, которая когда-либо у него была; однако он рассматривал церковь как оплот реакции, своему делу был предан фанатично и отнюдь не терзался сомнениями, когда использовал церковь для достижения собственных целей. Многие французы-католики, включая нескольких епископов, читали его газету и разделяли его взгляды, в том числе и неприятие Французской республики. В итоге папе Пию стало ясно, что никакого улучшения отношений с Францией не будет до тех пор, пока Моррас и «Аксьон Франсез» претендуют на поддержку Святого престола. В 1925 году он включил в Индекс запрещенных книг газету, а два года спустя объявил об отлучении от церкви всех приверженцев самого движения. Когда впоследствии 81-летний французский иезуит, кардинал Луи Билло, обратился в газету Морраса с письмом, в котором выражал ей сочувствие, папа вызвал его к себе и вынудил отказаться от алой шапки [335] .
335
«Поддержка Морраса была достаточно серьезной среди отцов французского ордена Святого Духа, один из которых являлся ректором французской семинарии в Риме, где в студенческой среде сформировалась мощная группировка “Аксьон Франсез”. Пий вызвал к себе престарелого, убеленного сединами главу ордена и велел ему отправить ректора в отставку Старик ответил: “Да, святой отец, я посмотрю, что можно сделать”. В ответ на это папа схватил его за бороду и закричал: “Я не просил тебя смотреть, что ты можешь сделать, я велел тебе его выгнать!”» (Duffy E.Saints and Sinners: A History of the Popes. New Haven, 1997. P. 256-257).
Еще более серьезным вызовом политическому искусству папы Пия явилось возникновение фашистской Италии. В конце октября 1922 года, менее чем через девять месяцев после избрания папы, Бенито Муссолини совершил свой «марш на Рим» и был назначен королем Виктором Эммануилом III на пост премьер-министра. В начале его правления, еще до того, как он стал дуче, Муссолини вполне можно было свергнуть благодаря парламентской процедуре. Социалисты вместе с Народной партией дона Луиджи Стурцо легко могли взять верх над 35 фашистскими депутатами; если бы они вступили в альянс друг с другом, то смогли бы гарантировать возврат Италии к демократии. Однако Пия XI это никоим образом не устраивало. Для него любое соглашение с социалистами было неприемлемо; кроме того, его все больше и больше беспокоили некоторые откровенно левые тенденции в Народной партии. В этой связи дон Луиджи был поставлен в известность о том, что Его Святейшество считает его, Луиджи, политическую деятельность несовместимой со своим понтификатом, после чего Стурцо покорно удалился в изгнание, сперва в Лондон, а затем в США (где во многом из-за конфликта с Ватиканом он продолжал заниматься политикой). В Италии его партия, бессильная без поддержки папы, незаметно сошла с политической сцены.