История папства
Шрифт:
Из пяти пап, правивших после Сергия III до Иоанна XI (911-935), двое были марионетками Марозии; оба они правили менее двух лет. Третий, Иоанн X (914-928), был человеком совсем иного склада — именно он вместе с Теофилактом Тускулумским и Альберихом I нанес решительное поражение сарацинам на реке Гарильяно в июне 915 года. Однако Марозия ненавидела его. Ее ненависть отчасти могла объясняться тем обстоятельством, что он был любовником ее матери — когда его назначили епископом Равенны, Феодора-старшая действительно вызвала его в Рим и сделала его папой, но лучше всего объяснить это ее собственными амбициями. Иоанн был слишком несговорчив, слишком умен; и когда в конце 927 года он, как и его брат Петр, начал демонстрировать оппозиционные настроения, которые начали угрожать власти Марозии, она повела наступление на него. Петра убили в Латеранском дворце прямо на глазах у папы, и вскоре Марозия вместе со своим вторым мужем, Гвидо из Тосканы [77] , низложила Иоанна и заключила в замок Святого Ангела,
77
Альберих I был убит в Орте между 924 и 926 годами.
В своих действиях Марозия исходила не только из желания устранить соперников. Она также хотела очистить папский престол для собственного сына. К несчастью, мальчику было только одиннадцать лет, поэтому в качестве промежуточного варианта она делала понтификами двух своих любовников, прежде чем возвела его весной 931 года в сан папы под именем Иоанна XI. К этому времени она прогнала Гвидо ради куда более выгодного союза — с Гуго Прованским, которого недавно избрали королем Италии, а миропомазание пришлось совершать несчастному Иоанну X. Правда, у Гуго уже была превосходная жена, но она очень вовремя умерла, как раз чтобы позволить состояться браку. Более серьезным препятствием являлось то, что Гвидо приходился сводным братом Гуго, что придавало браку характер инцеста. Гуго просто объявил, что Гвидо и другой его брат, Ламберт Тосканский, — бастарды (можно представить себе, что подумала об этом их мать), и когда Ламберт начал протестовать, его ослепили и бросили в тюрьму, где он вскоре умер. Немногие пары вступали в брак, пролив при этом столько крови. Ничего удивительного, что их брачная церемония проходила не в церкви, а в замке Святого Ангела. С другой стороны, ее проводил сам папа — в первый и в последний раз в истории папа совершал службу во время брака собственной матери. Теперь, когда узел завязался, ничто, казалось, не остановит их, ничто, как они думали, теперь не стоит между ними и императорским троном Запада.
Но Марозия плохо рассчитала. Она забыла о других своих сыновьях. Альберих, единоутробный брат папы, считал, что каждый новый брак все больше подрывает его положение. Он видел, как Гуго поступает с нежеланными родственниками, и он почувствовал недвусмысленное предупреждение, когда во время праздника Святого Ангела новый отчим ударил его по лицу. Единственная надежда состояла в активных действиях, пока еще оставалось время. Римляне не любили Гуго, чьи жестокость и грубость принесли ему дурную славу Да они и вообще всегда были готовы к бунту. В декабре 932 года толпа взяла замок Святого Ангела штурмом. Гуго сумел бежать через окно; Марозия и ее сын-папа оказались в тюремных камерах. О зловещей сенатриссе Рима больше ничего не известно; Иоанна XI, похоже, позднее освободили, хотя держали в Латеранском дворце в условиях, близких к домашнему аресту Согласно епископу Лиутпранду, Альберих обращался с ним как со своим слугой.
Альберих теперь стал бесспорным хозяином Рима, которым он управлял в течение двадцати последующих лет, в целом достаточно разумно и хорошо, успешно сопротивляясь с помощью различных мер (в том числе дипломатический брак с дочерью Гуго) повторявшимся попыткам Гуго вернуться к власти. Он удачно назначил пять пап, трое из которых относились к нему с тем почтением, которого он добивался. Первым исключением стал Стефан VIII (939-942), который после двух лет покорности вступил в конфликт со своим хозяином. Что произошло на самом деле, неясно. Мало сомнений в том, что папа был жестоко изувечен и от этого умер. Последним из пяти стал Оттавиано, незаконнорожденный сын Альбериха, которому не исполнилось и двадцати. Сраженный смертельной лихорадкой летом 954 года, Альберих, которому едва исполнилось сорок лет, приказал принести его к алтарю на могиле святого Петра, где он собрал виднейших римлян у своего смертного одра и велел им поклясться на мощах апостолов, что после смерти нынешнего папы Агапита II (946-955) они верховным понтификом изберут Оттавиано. Это было последнее, что он успел сделать. 31 августа 954 года его не стало.
Римляне согласились, что является показательным примером авторитета Альбериха, даже если и не свидетельствует об их мудрости. Конечно, Оттавиано немедленно унаследовал положение своего отца как светского правителя Рима; после кончины Агапита в декабре 955 года он сменил имя на «Иоанн» [78] , и его с соблюдением надлежащей процедуры избрали папой. Трудно было сделать более неудачный выбор. Юный римский первосвященник совершенно не интересовался духовными вопросами; его понтификат стал наивысшей точкой порнократии в истории. Никто по этому поводу не сказал лучше Гиббона:
78
Он был лишь вторым папой, который так поступил, Иоанн II был первым (в 533 году). Его настоящее имя было Меркурий, он не имел особого выбора. Иоанн XII, по сути, продолжал использовать свое прежнее имя, которое он носил, будучи еще светским правителем Рима.
«…мы читаем с некоторым удивлением о том, как худший из внуков Марозии открыто вовлекал в адюльтер римских матрон; что Латеранский дворец превратился в школу для проституток; и что совершавшиеся папой похищения девушек
Недаром Иоанн XII (955-964) был внуком Марозии и Гуго Прованского — двух наиболее бесстыдных развратников своего времени. Он позволил городу (он действительно способствовал этому) погрузиться в хаос, используя как свои богатства, так и папского государства, чтобы утолить страсть к азартным играм и всякого рода сексуальным вольностям. Политические позиции Рима начали быстро слабеть, более того, ему стал угрожать новый опасный враг в лице племянника Гуго, маркиза Беренгария Иврейского, некоронованного короля Италии со времени возвращения Гуго в Арль в 945 году, который с тех пор начал мутить воду. В 959 году он захватил герцогство Сполето и стал грабить папские земли к северу от Рима. К осени 960 года у Иоанна не оставалось иного выбора, кроме как обратиться за помощью к германскому королю Оттону Саксонскому, предложив ему в обмен за помощь императорскую корону.
Оттон не мог желать ничего лучшего. Всю жизнь им владела мечта — восстановить империю Карла Великого. Демонстрируя серьезные намерения, даже свою коронацию как германского монарха он провел в изящной круглой церкви времен Карла в Аахене. Близ Аугсбурга в 955 году он нанес сокрушительное поражение венграм, в течение 500 лет бывших бичом Европы [79] . Услышав о призыве папы, Оттон пересек Альпы во главе внушительной армии и достиг Святого города в январе 962 года и в Сретение, 2 февраля, он и его жена, королева Адельгей, с их оруженосцами, стоявшими прямо у них за спиной, преклонили колена перед молодым распутником, который был моложе их на тридцать лет, и были коронованы в соборе Святого Петра. Со своей стороны папа поклялся не оказывать поддержки Беренгарию. Так самый презренный из всех понтификов восстановил империю Карла Великого, которой было суждено просуществовать по меньшей мере девять с половиной столетий.
79
Речь идет о венграх («Huns» в английском означает и венгров, и гуннов). Это сражение более известно в отечественной литературе как битва на реке Лех. — Примеч. пер.
Оттон оставил Рим спустя две недели, произнеся несколько наставительных речей перед Иоанном, чтобы убедить его отказаться от скандального поведения. Со дня коронации он обращался с папой как с упрямым школяром, и отношения между ними быстро испортились. Однако даже в таких условиях император не мог ожидать, что Иоанн вступит в переговоры с сыном Беренгария Адальбертом, как только он, Оттон, отбудет из Рима. Почему он сделал так, понять трудно. И вначале сам Оттон, похоже, не поверил в это. Когда ему принесли соответствующее известие, он занимался преследованием Беренгария в Апеннинах; первой его реакцией было желание отправить своих людей в Рим для выяснения обстоятельств. По возвращении посланцы поведали колоритные подробности о бесчисленных любовницах папы — толстых и худых, богатых и бедных; о том, что одной из них он доверил управление несколькими городами и щедро одарил церковными сокровищами; о другой, которая прежде успела стать любовницей его отца, от которого она забеременела, и которая скончалась от кровоизлияния; о бесчисленных похищениях паломниц. «Латеранский дворец, — сообщали посланцы, — который когда-то был приютом святых, стал теперь публичным домом».
И даже теперь император склонялся к снисходительности. «Он еще мальчик, — сказал, как передают, Оттон, — и вскоре станет другим, если добрые люди явят ему пример». Решив дать Иоанну еще один шанс, он отправил другого представителя, с большими полномочиями, чем у его предшественников, — Лиут-пранда, епископа Кремонского.
Лиутпранда, как он сам сообщает [80] , приняли со всеми почестями, однако вскоре он достаточно ясно увидел, что Иоанн склонен относиться к императору индифферентно и презрительно. Поскольку епископ не добился удовлетворительного решения ни по одному из рассматривавшихся вопросов, стало ясно, что оставаться в Риме более нет смысла, и он отправился к своему повелителю. Как раз накануне его приезда Оттон получил известие о том, что Адальберт прибыл в Рим и, в свою очередь, стал добиваться императорской короны. Приближался июль, и германские воины изнывали от жары. Оттон подождал до сентября, а потом двинулся на Рим.
80
Чрезвычайно занимательная «Хроника царствования Отгона» Лиутпранда включает в себя подробный рассказ о его поездке в Рим, однако к этому, как и ко всему тому, что написано им, следует относиться более чем осторожно.
Все закончилось очень быстро. Иоанн недолгое время создавал видимость сопротивления, что никого не ввело в заблуждение. Затем, когда Оттон подошел совсем близко, он похитил все сокровища, которые еще оставались, и бежал с Адальбертом в Тиволи. Император вступил в Рим, не встречая сопротивления. Тремя днями позже он собрал синод — Лиутпранд приводит список почти из ста церковных деятелей, которые приняли участие в его работе, — и обратился к ним лично. Он начал с сожалений по поводу того, что его святейшества нет среди присутствующих, а затем стал вызывать свидетелей против него: