История папства
Шрифт:
Особенно много жертв понесли спиритуалы, отрицавшие за папой право отменять обеты, в особенности обеты нищеты и целомудрия. Целые округа подвергались обыскам, и инквизиторы повсюду искали противников папского всемогущества, ссылавшихся на самых авторитетных учителей церкви, не исключая Фомы Аквинского.
На юге был сожжен «еретик» за утверждение, что не послушается папы в том случае, если последний прикажет ему взять женщину или принять пребенду, раз он дал обет целомудрия и нищеты. Пребенда (бенефиции) — материальные средства, получаемые католическим духовенством (в виде земельных владений, домов, церковных доходов, денежного жалованья). Спастись от смерти можно было лишь путем публичного принесения следующей клятвы: «Клянусь, что я верую в своей душе и совести и исповедую, что Иисус Христос и апостолы во время их земной жизни владели имуществом, которое приписывает им священное писание, и что они имели право это имущество отдавать, продавать и отчуждать».
«Еретики» объявляли Иоанна XXII олицетворением антихриста и противопоставляли плотской папской церкви — «вавилонской блуднице, опьяненной кровью святых», — свою церковь — «церковь святого духа», которая вот-вот осуществится и водворит мир и благоденствие с помощью императора Германии или сицилийского короля. Когда в 1348–1349 гг. над Западной Европой пронеслась «черная смерть» — страшная чума,
В массах суеверных людей распространялось убеждение, что если сам папа — еретик, если высшее духовенство погрязло в болоте, то дело смягчения бога, возмущенного людской испорченностью, должен взять в руки сам народ путем наложения на себя какого-либо наказания. Зараза флагелланства (самобичевания) овладела огромными массами народа в разных странах Западной Европы. Люди стегали себя ремнями с железными остриями с такой силой, что иногда приходилось с трудом извлекать острие из тела.
Самобичевание, начиная с Х в., вошло в употребление среди верующих в качестве средства искупления грехов и особенно рекомендовалось нищенствующими орденами. Даже короли прибегали к этому средству очищения, и широкую известность, например, приобрело самобичевание английского короля Генриха II на могиле архиепископа Бекета. Первое крупное массовое самобичевание имело место в начале XIII в., когда толпы народа в Северной Италии под влиянием агитации францисканца Антония Падуанского совершили публичные процессии самобичевания. С того времени в тревожные общественные моменты верующие фанатики пускали в ход это средство очищения от грехов. В «черную годину» 1348–1349 гг. процессии бичующихся приняли небывалые размеры. Церковь, видевшая на первых порах во флагелланстве выгодное ей средство одурманивать людей и держать их в страхе божием, постепенно стала относиться к нему враждебно. Как явление массовое, процессии флагеллантов пугали ее: в процессиях определенно сказывались аскетические тенденции, шедшие вразрез с сытой и богатой жизнью паразитического духовенства. Под крайне реакционной формой ересь флагеллантов боролась не только против греховной церкви, но и за возврат к мнимому христианскому равенству. Многие процессии бичующихся совершенно открыто выражали свою ненависть к церкви, в особенности к папству. В гневе на всех «виновников» божьей кары они уничтожали церковное имущество, даже нападали на представителей церкви.
Чтобы отвести народное возмущение от духовенства, церковью была пущена легенда, что распространением «черной смерти» мир обязан заговору евреев, будто бы замысливших истребить христиан путем отравления колодцев, и целые еврейские общины были вырезаны. Вот как описывает летописец Диссенгофен события черной годины: «В течение года были сожжены все евреи от Кельна до Австрии… можно было бы думать, что наступил конец всему еврейству, если бы уже завершилось время, предсказанное пророками». Массовое уничтожение евреев перестало быть делом одних лишь флагеллантов, и современник этих событий Генрих Герфордский, вскрывая подлинную суть событий, проводит параллель между истреблением евреев и ограблением ордена храмовников французским королем: «В том и другом случае, — говорит он, — целью нападения были деньги, имевшиеся у истребляемых жертв».
Папство, однако, не могло допустить ускользавших из-под его руководства флагеллантов, очищавших себя от грехов и отрицавших за папой «предоставленные» ему Христом права и привилегии. Что сделается с самым прибыльным делом святого престола — с продажей индульгенций, если люди будут в состоянии путем бичевания сами себя очистить от грехов, не прибегая к посредничеству церкви и папства — тому посредничеству, которое составляло главнейшую материальную и моральную силу духовенства? И папа Климент VII в 1349 г. в особой булле резко осудил флагеллантов, называя их крайне опасными еретиками, подлежащими суду инквизиции. Начались кровавые преследования бичующихся, многие из них погибли в огне. Однако в конце XIV в. на почве новых стихийных бедствий процессии бичующихся возобновились под руководством «чудотворца» Висенте Феррера. Висенте возвестил конец мира в 1400 г., при этом он с такой выразительностью описывал муки ада, что два преступника, спрятавшиеся под его кафедрой, сгорели, согласно молве, от угрызений совести. Так как конец мира не наступил в 1400 г., то верующие пришли к выводу, что Висенте силой своего апостольского служения добился от бога отсрочки конца света!
Пребывание пап в Авиньоне печально отражалось и на папских делах в Италии. Отдельные могущественные феодалы и небольшие республики рвали на части Папскую область и присоединяли к себе все, что плохо лежало в «покинутой своим господином» стране. Внутри города Рима не прекращалась борьба за власть между отдельными военно-феодальными группами, разорявшая городскую ремесленную массу. Приток странников и авантюристов, вокруг которых кормилась в Риме масса деклассированных элементов, приостановился ввиду отъезда папы в Авиньон. Это било по тем же несостоятельным слоям римского населения.
Наряду с этим в широких кругах римского населения распространялись произведения Данте и Петрарки, обличавшие авиньонских пап и призывавшие к восстановлению былого величия Рима. В полных гнева выражениях Петрарка разоблачал вечно пьянствовавшего папу Бенедикта XII (1335–1342), не желавшего выехать из Авиньона, где под крылышком французского короля можно было спокойно тянуть «рюмку за рюмкой», не заботясь ни о чем, и не слышать голоса волнующегося Рима. Но если Бенедикт XII заслуживал лишь презрения, то Климент VI вызывал возмущение, и Петрарка в «Письмах без адреса» клеймил того «циника», который любовь к церкви заменил любовью к «эпи» (эпикурейству), возненавидел жизнь в скучном Латеране и чувствует себя уютно в веселом Авиньоне, где раздаются песни любви его «племянницы» Сессии Сирамис. Будущий папа, предсказывает Петрарка, будет последовательнее своих двух предшественников и перенесет свою резиденцию из Авиньона в Багдад. Следующий папа, Иннокентий VI (1352–1362), обвинил Петрарку в колдовстве за то, что тот часто цитировал латинского поэта Виргилия. Петрарка вынужден был бежать из Южной Франции.
Своеобразной формой протеста против тяжелого состояния Рима, в частности против хозяйничавшего в нем дворянства, явилось выступление в 1347 г. римского трибуна Кола ди Риенцо, встреченное с радостью Петраркой. Кола ди Риенцо, выдающийся оратор, призывал к обузданию феодалов вооруженной силой, к отстранению их от городских должностей и принятию суровых мер против виновников постоянных распрей в городе. Его призывы находили отклик в массах населения Вечного города, и с 1340 г. он стал пользоваться большой популярностью. Когда папой был избран Климент VI, то городской совет отправил к нему делегацию во главе с Кола ди Риенцо, чтобы просить папу посетить Рим. Климент
Преемник умершего вскоре Климента VI Иннокентий VI (1352–1362) решил использовать популярность, которой Риенцо обладал в широких слоях общества, назначил его «сенатором» и отправил в Рим, дав ему «в помощь» кардинала-воина Альборноса с большим наемным войском для присоединения к Папской области ряда отпавших от нее итальянских городов. Кола ди Риенцо, который ввел тяжелые налоги и не понял опасности, грозившей ему от его «помощника» Альборноса, был убит в 1354 г. за свою тягу к «тирании», а Альборнос свыше 10 лет устанавливал «порядок» на территории папского государства обычными для кардинала-солдата средствами. Гнев народный разразился в полную силу, как только умер Альборнос. Во многих местностях вспыхнули народные волнения, направленные против жестокого папского режима, олицетворением которого являлся Альборнос. Этим воспользовались мелкие и крупные тираны в соседних с Папской областью городах-государствах. Медичи во Флоренции, Бентивольи в Болонье, Сфорца в Милане, Эсте в Ферраре и Больони в Перуджии начали «освобождать» отдельные части папского государства от папской зависимости и присоединять их к своим владениям. Особенно энергично выступала Флоренция, которая присоединила восставшие против Рима города Витербо и Нарни. В таком же положении оказались вскоре Анкона, Равенна и Сюзето. Папской области угрожала опасность оказаться растерзанной своими соседями. В Рим поспешил император Карл IV, чтобы урвать свою долю за счет папы, хотя он и оставался по-прежнему «поповским королем». Однако этот лицемерно монашествовавший император был ненавистен римлянам за его чрезмерные, даже по тем временам, денежные аппетиты, которые удовлетворялись беспощадным высасыванием денег из населения. Карл вынужден был вернуться восвояси с лишь наполовину наполненным денежным мешком. Рим же больше и больше беднел и готов был стать в резкую оппозицию по отношению к авиньонскому папе, так что францисканец Педро Арагонский предрекал близкий раскол церкви и одновременное правление двух пап. Некоторые требовали борьбы с крайней распущенностью нравов, в которой многие усматривали признаки приближающегося страшного бедствия. Петрарка особенно настойчиво звал папу из Авиньона в Рим, и временный приезд в Вечный город папы Урбана V (1362–1370) вызвал большой подъем, сменившийся, однако, не меньшим разочарованием, когда папа вскоре покинул Италию.
Григорий XI (1370–1378), последний авиньонский папа, под страхом потери своих итальянских владений должен был наконец перекочевать в Рим после того, как началась война с Флоренцией, сумевшей ловко сыграть на национальных чувствах, провозгласив борьбу против чужеземного французского ига. Анафемы, сыпавшиеся на голову Флоренции, мало помогали. Григорий XI еще из Авиньона двинул наемную бретонскую банду во главе с бандитом-кардиналом Робертом из Женевы (будущий антипапа Климент VII). Роберт в сопровождении бретонцев появился в столице мира, «зажегшей 18 тыс. светильников в своих соборах» в честь «национального папы». Этот «национальный» папа, однако, очень мало думал о переезде в Рим: он любил «свой» Авиньон и «своих» кардиналов, предпочитал французский язык итальянскому, который он с трудом даже понимал, и предпочитал жить на широкую ногу в Авиньоне, чем «бедствовать» в полуразрушенном Риме с его впавшим в нищету населением, острой борьбой различных политических группировок и ночными грабежами. В сентябре 1377 г. кардинал Роберт совершил ужасную резню в Чезене, поднявшей патриотическое знамя против «проклятого авиньонского флага». Эта кровавая баня, связанная с именем Григория XI и Роберта Женевского, увековечена флорентийским поэтом Франко Сакетти в известной канцоне «Папа — губитель мира».