История первая. Гарри и Теория струн
Шрифт:
– Я давно здесь?
– перебил я.
– Вторые сутки. Мисс Грейнджер будет счастлива, что ты пришел в себя. Она очень переживала.
«Он не упомянул о Невилле, - отметил я.
– Надеюсь, его не забыли в подземелье?»
– Сэр, а как же камень?
– Я вижу, он волнует тебя больше всего остального?
– Улыбка сползла с лица Дамблдора.
– Что ж, поговорим о камне. Профессору Квирреллу не удалось завладеть им. Я появился как раз вовремя, чтобы помешать ему это сделать. Хотя должен признать, что ты
– Так вы были там?
– прошептал я, лихорадочно соображая. Что же видел директор?
– Как только я прибыл в Лондон, сразу стало очевидно, что я должен находиться как раз в том месте, которое я покинул. Я прибыл вовремя и успел стащить с тебя Квиррелла…
«А не наоборот?» - хотел было я уточнить, но прикусил язык.
– Так это были вы…
– Я боялся, что опоздал, - признался Дамблдор.
– Да, вы чуть не опоздали, - согласился я.
– Ещё немного, и он захапал бы камень!
– Я боялся не за камень, - мягко поправил меня Дамблдор, - а за тебя. Схватка отняла у тебя все силы, и ты едва не погиб.. А что касается камня, то он уничтожен.
– Правда?
– с неподдельным огорчением произнес я.
– А как же ваш друг, Фламмель?
– О, так ты знаешь о Николасе?
– судя по всему Дамблдор, был очень доволен этим обстоятельством.
– Ты всё разузнал, не так ли? Что ж, мы с Николасом немного поболтали и решили, что так будет лучше.
– То есть… он умрет?
– У них с женой имеются достаточные запасы эликсира для того, чтобы привести свои дела в порядок. А затем - да, затем они умрут.
Наверно, я скорчил очень уж непонимающую гримасу, потом что директор улыбнулся и добавил:
– Для Николаса и Пернеллы умереть - значит лечь в постель и заснуть после очень долгого дня. Для высокоорганизованного разума смерть - это лишь очередное приключение.
«Я предпочитаю приключаться в живом виде», - подумал я, а он продолжил:
– К тому же камень - не такая уж прекрасная вещь. Представь, он может дать столько денег и столько лет жизни, сколько ты захочешь! То есть две вещи, которые в первую очередь выберет любой человек. Но беда в том, что люди, как правило, выбирают то, что для них является наихудшим.
Я даже и не знал, что выбрал бы. Потом подумал и решил, что деньжат всегда можно заработать самому, а вот жизнь… Да что теперь локти кусать, если камушка нет!
– Сэр, - сказал я наконец, - но даже если камень уничтожен, Волдеморт будет искать другой способ вернуться? Я правильно понял, что он не умер?
– Нет, Гарри, - согласился Дамблдор.
– Он всё ещё где-то здесь, возможно, ищет новое тело, в которое мог бы вселиться… Так как он не является живым существом в полном смысле этого слова, его нельзя убить. Он бросил Квиррелла умирать - ведь он безжалостен не только к врагам, но и к союзникам.
«Ну, я этому поспособствовал», -
– Не огорчайся, Гарри, - ласково сказал директор, - пусть ты всего лишь на какое-то время отдалил его приход к власти, в следующий раз найдётся кто-то другой, кто будет готов сразиться с ним. Если его возвращение будет отодвигаться всё дальше и дальше, возможно, он никогда не будет властвовать.
– Или мы до этого не доживем… - пробормотал я.
– Сэр, а можно еще вопрос?
– Конечно, Гарри.
– Волдеморт сказал, что убил мою маму потому, что она меня защищала. А я-то ему зачем понадобился?
– Пока я не могу ответить на этот вопрос, - покачал головой Дамблдор.
– Не сейчас, а лишь тогда, когда ты будешь готов.
Я понял, что тут опять запрятана уйма тайн. Ну да ладно, это я разведаю…
– Сэр, а что не так с моей фамилией? Почему Волдеморт называл меня Поттером, а для всех я по-прежнему Эванс?
– И это загадка, - развел руками Дамблдор.
– На этот вопрос я не могу ответить не потому, что не желаю, а потому, что не знаю ответа!
– А почему Квиррелл не мог прикоснуться ко мне?
– вспомнил я.
– Твоя мать умерла, пытаясь спасти тебя, - директор с явным облегчением переключился на более безопасную тему.
– Если на свете есть что-то, чего Волдеморт не в силах понять, - это любовь. Он не мог осознать, что если тебя так крепко любят, то даже когда любящий человек умирает, ты всё равно остаёшься под его защитой. Твоя защита кроется в тебе самом. Именно поэтому Квиррелл, полный ненависти, жадности и амбиций, разделивший свою душу с Волдемортом, не смог прикоснуться к тебе. Прикосновение к человеку, отмеченному таким сильным и добрым чувством, как любовь, вызывало у него нестерпимую боль.
Прозвучало это достаточно убедительно (я же помнил, как вопил и корчился Квиррелл!), так что я перевел разговор на другую тему:
– А мантию-невидимку вы мне прислали?
– Да… Она принадлежала твоему отцу, и я подумал, что она может тебе пригодиться.
– А Снейп…
– Профессор Снейп.
– Ага. Квиррелл сказал, что он ненавидит меня так же, как моего отца, это так?
– Они испытывали друг к другу сильную неприязнь, - признал Дамблдор после секундного раздумья.
– Примерно как ты и мистер Малфой.
Я хотел было сказать, что не испытываю к Малфою неприязни, но опять прикусил язык. Сам придумал Орден Молчальников, и сам же устав нарушаю то и дело!
– А затем твой отец сделал кое-что, чего Снейп так и не смог ему простить, - добавил Дамблдор, - он спас ему жизнь.
Вот тут я не выдержал и заржал. Нет, все-таки мне надо лучше работать над собой!
– Что смешного, Гарри?
– Так я тоже Малфою жизнь спас, он сам это признал!
– взвыл я и брыкнул ногами от избытка чувств.