История Петербурга в городском анекдоте
Шрифт:
Когда всех осужденных декабристов отправили в Читу, Лунина заперли в Шлиссельбурге, в каземате, где он оставался до конца 1829 г. Раз комендант, войдя в его каземат, который был так сыр, что вода капала со свода, изъявил Лунину свое сожаление и сказал, что он готов сделать все, что не противно его обязанности, для облегчения его судьбы. Лунин отвечал ему:
— Я ничего не желаю, генерал, кроме зонтика.
В Шлиссельбургской крепости Лунин растерял почти все зубы. Встретясь со своими товарищами в Чите, он им говорил:
— Вот,
Надо отметить, что гвардейские офицеры вызывали у населения довольно противоречивые чувства. Зачастую гвардейцы были развязны, вели себя нагло. Репутация многих гвардейских полков у населения была не очень высокой. Постепенно среди горожан сложился довольно своеобразный образ гвардейца, который мало ассоциировался с образом героя и защитника обиженных и оскорбленных. А потом у этого нового «героя» появилась и нарицательная фамилия — Ржевский, или, точнее, поручик Ржевский.
Впервые поручик Ржевский стал персонажем целой серии городских анекдотов в 1960-х гг., после выхода на экраны популярного фильма Эльдара Рязанова «Гусарская баллада», сценарием которого стала пьеса А. Гладкова «Давным-давно». Фамилия Ржевских старинная. Она упоминается в летописях еще в 1315 г., когда Ржевские были удельными князьями во Ржеве Тверской губернии. Первый известный поручик Ржевский при Петре I служил в Преображенском полку. Два брата Ржевские участвовали в войне 1812 г., один из них — полковник — служил у Дениса Давыдова. Однако фильм «Гусарская баллада» не о них. Как утверждал сам Гладков, он просто воспользовался понравившейся ему фамилией. В фильме это был герой-любовник, армейский пошляк и похабник. Войдя в анекдот, красавец бретер с говорящей фамилией из кинофильма превратился в простоватого солдафона, от которого всегда можно ожидать какой-нибудь пошлости или непристойности.
Ко всему сказанному добавим, что, по нашему мнению, образ поручика Ржевского в качестве героя петербургского анекдота появился как нельзя кстати. До сих пор питерский анекдот старался избегать непристойных обсуждений того, что физиологически находится ниже пояса. Такая возможность предоставлялась другим подвидам жанра, например, или грубому армейскому, или пошлому медицинскому фольклору. Но что же делать, если тема властно требовала своего присутствия в современном социальном анекдоте? Спасение пришло от поручика Ржевского, который великодушно принял на себя всю грязь, пошлость и непотребность. Вот только некоторые из анекдотов о поручике Ржевском.
Гвардия его величества на балу в Смольном институте. Смоляночка подбегает к одному из столиков:
— Господа офицеры, посоветуйте, что мне делать? Мне сегодня исполнилось шестнадцать лет, мне подарили торт, но в нем семнадцать свечей, господа. Что мне делать с лишней, господа?
Полковник стремительно вскакивает с места:
— Господа офицеры! Молчать! Всем молчать! А вы, поручик Ржевский, выйдете вон отсюда!
Восемь часов вечера.
— Алло! Это господин Елисеев?
— Елисеев. С кем имею честь?
— Поручик Ржевский. Когда откроется магазин вашего имени?
— В девять часов.
— Спасибо.
11 часов ночи.
— Алло! Господин Елисеев, когда,
— Поручик, в девять часов. Я уже говорил вам. В девять часов.
5 часов утра.
— Алло!!! Елисеев?!?!
— Я слушаю, черт возьми.
— Откроется когда-нибудь ваш магазин или нет?!?!?!
— В девять часов! В девять! Но вас, поручик, именно вас, туда никогда не пустят.
— Меня не надо туда пускать. Я выйти оттуда хочу.
Поручик Ржевский гуляет с девушкой по Летнему саду.
— Поручик, а вы не хотели бы стать лебедем?
— Голым задом и в мокрую воду? Нет уж. Увольте.
В заключение добавим, что анекдоты с поручиком Ржевским в качестве главного героя стали, кажется, первыми серийными произведениями фольклора в жанре анекдота. Чапаев, Штирлиц и Вовочка появились уже потом.
Глава 4. Город
Народный дом считался образцом современной архитектуры. Его изображения часто появлялись в периодической печати, в специальной и популярной литературе. Среди петербургских филокартистов бытует легенда о том, как однажды в Стокгольме была заказана партия открыток с изображением этого дома. Из-за досадной ошибки иностранного переводчика в надписи на открытке слово «народный» было переведено как «публичный».
Благодаря средствам массовой информации мы давно уже привыкли к восторженному отношению туристов и гостей нашего города к его архитектурным, историческим и художественным достоинствам. И это неудивительно. На благоприятный образ города в глазах иногородних и иноземных посетителей, кроме самих городских реалий, работает мощная, прекрасно организованная индустрия туризма и рекламы. Однако не надо забывать, что отношение гостей к дому хозяев — это зеркальное отражение отношения хозяина к своему дому. А восхищение, которое вызывает Петербург у его собственных жителей на протяжении последних столетий, появилось не сразу. Это и понятно.
Во-первых, Петербург впервые был задуман не столько как столица и город для проживания, сколько как военная крепость для защиты отвоеванных у шведов в ходе Северной войны приневских земель. Во-вторых, первые жители Петербурга становились ими не столько по желанию, сколько по принуждению. Хорошо известны жестокие указы Петра I об обязательном участии крепостных людей, согнанных со всей России на строительство нового города, и принудительном переселении «на вечное житье» в строящийся Петербург московских служилых людей — богатых дворян, купцов и ремесленников. Одним словом, ссылка и каторга. Да и регулярная, плановая застройка началась далеко не сразу. Ранний Петербург представлял собой беспорядочно застроенные более или менее возвышенные, а значит сухие, территории среди бескрайних гиблых финских болот. Но уже в то время появляются отдельные сооружения, которые поражают своим необычным царским величием и грандиозностью. Анекдот об Адмиралтействе с его острым шпилем мы уже знаем. Правда, он относится ко второму десятилетию существования города. Но для нашего повествования большого значения это не имеет. И тогда до «строгого стройного вида» было еще далеко.