История петербургских особняков. Дома и люди

Иванов Анатолий Егорович

Дом № 3 по Почтамтской улице. Современное фото

На другой день после ареста П. Б. Пассек, отказавшийся от предложения караульных солдат выпустить его на свободу, получил ее из рук самой Екатерины, прибывшей из Петергофа в казармы Измайловского полка, где содержался узник. Новопровозглашенная императрица не забыла тех, кто помог ей вступить на престол.

Разумеется, не обошли ее милости и Петра Богдановича, так кстати пострадавшего от «старого режима»; в благодарность за

свою преданность он получил очередной чин капитана гвардии и 24 тысячи рублей, а вслед за тем, по случаю коронации, удостоился звания действительного камергера. Среди других осязаемых знаков расположения стоит упомянуть пожалование ему в том же году в Ревельском уезде подмосковного села и мызы с 250 душами.

В последующие несколько лет П. Б. Пассек оставался в числе приближенных к трону людей и неоднократно получал денежные награды. В рождественские праздники 1765 года Петр Богданович принял участие в забавном маскараде: наряженный в женское платье вместе с шестью другими придворными, в числе которых были Г. Г. Орлов, А. С. Строганов и Л. А. Нарышкин, он представлял «боярышню». Если принять во внимание, что Григорий Орлов и Петр Пассек были мужчинами богатырского телосложения, то, надо полагать, зрелище это доставило зрителям, и в первую очередь самой императрице, немало веселья!

В 1766 году, на Масленице, государыня посетила Пассека в его доме на Новой Исаакиевской, как в то время звалась Почтамтская. Много лет спустя в разговоре со своим секретарем А. В. Храповицким она вспоминала об этом эпизоде, и тоже в связи с маскарадом. Вот запись, сделанная Храповицким в его дневнике 25 октября 1792 года: «Милостиво разговаривая о доме Убри, где я живу, сказывать изволила, что в 1766 году на Масляной была в нем у Пассека Петра Богдановича; знает столовую с пятью окошками, и тогда Строганов проехал в маскерадном платье, и кучер был одет арлекином. С удовольствием повторили, как все это еще помнится».

Вся человеческая жизнь состоит из таких вот мгновений; бог знает почему, память навсегда удерживает с виду ничтожные подробности, и они хранятся в ее глубинах нередко до последней минуты…

В 1780–1790-х годах, как следует из приведенной еще одной, более ранней записи, здесь проживала автор знаменитого «Дневника», без которого невозможно было бы понять внутренний мир Екатерины II и мотивы многих ее поступков. Он и сегодня читается как захватывающий роман, что не удивительно: ведь его героиня – одна из самых крупных фигур XVIII столетия, а к ее мнениям внимательно прислушивались все европейские политики и государи.

С. К. Вязмитинов

После П. Б. Пассека домом владел статский советник Убри; в 1802 году его наследники продали участок новоназначенному министру военно-сухопутных сил С. К. Вязмитинову. Сергей Кузьмич был человеком умным, честным и трудолюбивым, но его административные достоинства заметно уступали человеческим; современники больше ценили в нем любителя изящных искусств и сочинителя приятной музыки, а вдобавок – знатока русского языка (других он не знал), что по тем временам почиталось большой редкостью.

С. П. Жихарев в своих «Записках» отмечал, что «любовь его к словесности, желание следить за ее успехами и уважение к трудам литературным заслуживают того, чтоб перед ним растворились двери и самой академии». В самом деле, редкие качества для военного министра! Однако тот же Вязмитинов, занимая в 1812–1818 годах пост столичного генерал-губернатора, запретил публиковать критические рецензии на игру актеров Императорских театров и замечания в адрес

лиц, находящихся на государственной службе! Он же предлагал передать цензуру из Министерства народного просвещения в ведение полиции. Извечная русская боязнь гласности и любовь к несвободе…

В 1805 году супруги Вязмитиновы продали свой дом почтовому ведомству, и в нем стали отводить квартиры для низших служащих. До самой середины XIX века он не менял наружного облика, оставаясь крошечным осколком елизаветинской эпохи.

Где старина не спорит с новизной

(Дом № 10 по Почтамтской улице)

Вступая на Почтамтскую, как будто попадаешь в XVIII век; особенно сильно ощущаешь это, двигаясь от Исаакиевской площади к Почтамтскому переулку и глядя на старинные приземистые здания по левую сторону улицы. Взять хотя бы дом № 10. Более ста лет, до самой Октябрьской революции, он был родовым гнездом графов Сиверсов и благодаря такому редкому и счастливому обстоятельству внешне почти не изменился.

Дом № 10 по Почтамтской улице. Современное фото

За это время дом пережил не одну строительную лихорадку, когда многие владельцы торопились надстраивать и перестраивать свои жилища на новый вкус – в угоду моде или с целью извлечь максимальную выгоду. Но Сиверсы были не из таких. Очевидно, они полагали, что главное не в условной и сиюминутной красоте архитектурных форм, а в надежной преемственности, когда отец передает сыну дом в том виде, в каком получил его от своего отца.

Дом Голицына. Чертеж из коллекции Берхгольца. 1740-е гг.

В этом залог незыблемости традиций, нерушимости уклада – консерватизм в высоком смысле слова, чего так не хватает в нашей жизни. Страсть к резким переменам – пагубная страсть, последствия ее мы испытываем и по сей день. Консерватизм вовсе не исключает внутренних улучшений, он лишь предполагает уважение к старине, которая может прекрасно уживаться с новизной, являясь тем полезным балластом, что придает устойчивость кораблю.

Однако вернемся к дому. В 1740-х годах, когда завершилось строительство, Почтамтская звалась Большой Дворянской, скорее всего, по той причине, что здесь после пожаров 1736-го и 1737 годов возводились исключительно каменные палаты, принадлежавшие, по большей части, зажиточным дворянам. Название это как-то не привилось, и лет через двадцать улицу перекрестили в Новую Исаакиевскую; лишь в начале XIX столетия она получила свое нынешнее имя.

Первым владельцем дома № 10 был один из князей Голицыных, но вскоре участок сменил хозяина. Осенью 1752 года «Санкт-Петербургские ведомости» напечатали такое объявление: «На Адмиралтейской стороне, в Дворянской улице, что на погорелых местах, отдается в наем дом морского флота Унтер-Лейтенанта Федора Иванова сына Головина». Из архивных документов следует, что речь идет об интересующем нас участке. Помимо указанного дома, Головин владел еще одним неподалеку, на Малой Морской, где, по всей вероятности, и жил.