История под знаком вопроса

Габович Евгений Яковлевич

О том, что предшествовало на европейском полуострове евразийского континента возникновению в России НХ, я пишу в уже упомянутой второй книге. В ней также рассказывается о том, какое продолжение имели разрозненные западноевропейские критические исследования XVII–XIX веков в XX веке в разных странах. Особенно подробно будет в ней описано развитие, начиная с конца семидесятых годов прошлого века, историко-критических исследований и критики хронологии в Германии, в которой я с 1980 года живу и работаю.

Уве Топпер— наиболее активный современный немецкий автор в области исторической аналитики, автор десятка книг на темы исторической критики, теории катастроф, хронологии и истории культуры. Участвовал в создании Исторических салонов в Берлине, Карлсруэ и Потсдаме. Единственный представитель немецкой исторической аналитики, известный русскому читателю (его книга «Великий обман. Выдуманная история Европы» была издана «Невой» в 2004 году).

Новая хронология и историческая аналитика

Некоторые из историко-аналитических исследований концентрируются именно на «чистой» исторической критике, не уделяя особого внимания рассмотрению хронологии. Традиция таких критических рассмотрений возникла на дальней границе терпимого в исторической «науке» и была связана с тем, что некоторые критические авторы просто не решались подступаться к такой хаотической глыбе как традиционная хронология. Никто из историков не имеет ясного представления о возникновении хронологии, и каждый из них боится сломать себе шею на подступах к ней.

Для историков хронология — это мертвый язык, латынь, которую перестали изучать в школах и на которой никто не говорит, но которая зафиксирована во множестве словарей. Вставишь в текст несколько крылатых изречений на мертвом латинском языке и у твоего текста появится приятный привкус интеллектуальности. Правда, большинство таких «интеллектуалов» латыни не знает, но в их распоряжении немало сборников крылатых слов и выражений на этом языке. Так и в исторических работах употребление хронологических дат считается признаком хорошего тона. И у историков тоже есть свои словари и сборники (называемые хронологическими таблицами), порывшись в которых, можно найти кем-то когда-то соотнесенный некоему историческому событию год.

Как именно это было сделано, не стоит в большинстве случаев даже и спрашивать: никто этого уже не помнит. Наоборот, если задать дату, то по ней можно порой найти соотнесенное кем-то когда-то этой дате событие. А то и все два. Ну, а если не этой дате (не каждый же день что-то должно происходить!), так некой другой, более или менее близкой. Или не очень близкой, если ни в этом, ни в соседних годах с точки зрения историков ничего достойного их внимания не происходило. И опять — таки, мало кого интересует, как возникла традиция такого датирования.

Хронологией историки пользуются как компьютером: никто не понимает, как эта сложная машина устроена, никто не в состоянии сам ее сконструировать заново, но каждый знает, что если нажать на кнопку, она заработает. Не известно как, но работает. Журчит, бурчит, мигает и работает. И что-то делает. Иногда даже нечто весьма полезное. Нужно только научиться ею пользоваться. Вот и пользуются люди хронологией как полезной машиной для написания диссертаций по истории и киносценариев, исторических романов и речей для политиков.

Все беды историков — традиционалистов

начинаются с наивной веры в байку о том, что все на свете языки, мертвые и еще пока не совсем мертвые, возникли из некоего праязыка, уже включавшего в себя все, даже самые сложные, понятия, в том числе и такие, которые пока еще не возникли ни в одном из реально существовавших языков. В проекции на таинственную электронную технику их суеверие сводится к тому, что все ныне существующие компьютеры в точности повторяют строение отдельных частей некоего древнего великого компьютера, который никогда не ошибался и все мог. Конечно, я утрирую, но именно такая ассоциация возникает у меня, когда я анализирую, как именно историки пользуются хронологией. Ведь они явно путают хронологию реально когда-то имевшего место прошлого, которую уже трудно восстановить, ибо она есть вещь в себе, с сконструированной людьми условной хронологией их исторических фантазий. Последняя существует в печатном виде, от нее ломятся книжные полки, ее зубрят наизусть в школе, но это существование вторичное, идеальное, творческое, если хотите: представленная в виде печатной продукции хронология не является хронологией прошлого, которое нам чаще всего просто не известно, а всего лишь сконструированной историками хронологией некоего выдуманного, виртуального, литературного прошлого.

Кстати, мертвый язык латынь — не единственный в мире. Есть еще не менее мертвый греческий, не говоря уже об арамейском и прочих древних и не очень древних, но вышедших из употребления языках. Да и компьютеры разные бывают: и конструкцией отличаются, и памятью, и программным обеспечением. Одни побыстрее, другие чаше ломаются, третьи показывают красивые картинки. И, главное, все они время от времени ошибаются, сбиваются со счета, заражаются вирусами, «сходят с ума» и начинают нести несусветную чушь. Также и с хронологиями: возможны разные хронологии разной степени достоверности.

Существуют хронологии последних нескольких веков, на которые в основном можно полагаться. Но для более ранних времен распространены совсем фантастические хронологии, в том числе и такие, которые вообще ни к черту не годятся. Возьмешь другую «память» (т. н. источники), изменишь принцип конструкции (например, точку отсчета дат), включишь иную логику (не все историки одинаково гениальны) и получишь совсем другую хронологию. Но историки даже этого не понимают. Как и не понимают того, что хронология, зафиксированная в их таблицах — это некое следствие их допущений и их выбора источников. Это один из возможных мертвых языков, одна из конструкций компьютера. И ничего общего с действительным прошлым человечества эта конструкция не обязана иметь.

Авторы большинства историко-аналитических исследований не ограничиваются «чисто исторической» критикой, а приходят к выводу о необходимости радикального сокращения традиционной хронологии в том или ином разделе науки о прошлом. Для совместного обозначения как историко-критических, так и связанных с критикой хронологии работ в Германии все шире распространяется термин «историческая аналитика», введенный швейцарским исследователем и одним из первых последователей НХ в немецкоязычном пространстве историком и латинистом Христофом Пфистером. В первом из своих «Ста тезисов по исторической аналитике» он отождествляет анализ истории с критикой оной.