История похищения
Шрифт:
– Я хлебнул не меньше вашего, – сказал Вильямисар. – В 86-м Невыдаванцы пытались меня убить. Мне пришлось скрываться от них на другом конце света, но они и там хотели меня достать. А теперь похитили мою жену и сестру.
Вильямисар не жаловался, а просто показывал, что претензии тут обоюдные.
– Все это беспредел, – подытожил Альберто, – и с ним пора кончать. Надо, чтобы между нами возникло взаимопонимание.
Говорили только он и Хорхе Луис. Остальные мужчины слушали их в гробовом молчании; женщины тоже не вмешивались в разговор, а молча
– Мы ничего не можем поделать, – сказал Хорхе Луис. – Тут уже была донья Нидия. Мы ей посочувствовали, но ответили то же самое. Нам не нужны проблемы.
– Пока война продолжается, вы все в опасности, даже за стенами этой тюрьмы, – не сдавался Вильямисар. – Если же все поскорее закончить, и ваши папа с мамой, и остальные родственники останутся целы. Но это не закончится, пока Эскобар не сдастся властям, а Маруха с Франсиско не вернутся домой. И учтите, не дай Бог их убьют! Тогда никому из вас несдобровать, всем придется расплачиваться, всем до единого!
Беседа в тюрьме длилась три часа и очень напоминала схватку двух упрямых баранов, которые, сцепившись рогами, все ближе подходили к краю пропасти. Вильямисар оценил крестьянский практицизм Очоа. А на них произвели впечатление прямота и искренность гостя. Они когда-то жили в Кукуте, родных краях Вильямисара, там у них осталось много знакомых, и они хорошо понимали психологию жителей тех мест. Под конец два других брата Очоа тоже вступили в разговор, а Марта Ньевес постаралась разрядить обстановку искрометным креольским юмором. И хотя мужчины долго отказывались вмешиваться в войну, от которой они постарались укрыться за тюремными стенами, постепенно доводы Вильямисара заставили их кое о чем призадуматься.
– Ну хорошо! – кивнул Хорхе Луис. – Мы свяжемся с Пабло и сообщим, что вы были у нас. Но вообще-то я вам советую поговорить с моим отцом. Он живет в Ла-Ломе и будет очень рад с вами познакомиться.
И Вильямисар отправился в Ла-Лому в сопровождении семейства Очоа и всего двух телохранителей из Боготы. Местных пришлось отпустить, потому что Очоа решили, что столь многочисленная охрана будет слишком бросаться людям в глаза. Доехав до ворот усадьбы, все вышли из машин и прошли около километра пешком по аллее, окаймленной деревьями с густой, аккуратно подстриженной кроной. Несколько безоружных (по крайней мере на первый взгляд) мужчин преградили охранникам дорогу и предложили пойти в другую сторону. Те заволновались, но их вежливо успокоили и урезонили.
– Пойдемте с нами, вы пока перекусите, – предложили телохранителям, – а доктор поговорит с доном Фабио.
Аллея выходила на площадку, в глубине которой виднелся большой, капитальный дом. На террасе, с которой открывалась панорама лугов, простиравшихся до самого горизонта, гостя поджидал почтенный патриарх семейства. Рядом с ним стояло много женщин, принадлежащих к клану Очоа. Почти все они были в трауре по мужчинам, погибшим в войне с правительством. Хотя было время сиесты, стол ломился от еды и напитков.
Едва обменявшись приветствиями
Дон Фабио сидел с невозмутимым видом и внимательно слушал, слегка кивая головой, когда мнение Вильямисара совпадало с его собственным. Затем кратко и категорично, в стиле эпитафии, за пять минут изложил свои соображения. А они сводились к тому, что любые действия не принесут результата, пока не будет самого главного: личной встречи с Эскобаром.
– Так что начинать надо с этого конца, – сказал старик и добавил, что Вильямисару это вполне по плечу, поскольку Эскобар доверяет только тем, чье слово – кремень.
– Вы как раз такой человек, – подытожил дон Фабио. – Только надо ему это доказать.
Переговоры начались в десять утра за стенами тюрьмы и завершились в шесть вечера в Ла-Ломе. Главным их результатом стало то, что лед тронулся. Вильямисар и Очоа наметили общую цель (ранее уже заданную правительством): необходимо вынудить Эскобара сдаться. Вдохновленный Вильямисар хотел поскорее встретиться с президентом, но по возвращении в Боготу его ждали плохие новости. Теперь уже и президент на своем горьком опыте убедился, как больно бывает человеку, когда у него похищают родственников.
Случилось это так: его кузена Фортунато Гавирию Болеро, с которым Гавирия был очень дружен с детства, похитили прямо из загородного дома в Перейре четверо вооруженных бандитов в масках. Однако президент не отменил совещания с местными властями на острове Сан-Андрес и улетел на него в пятницу вечером, так и не получив подтверждения, что похищение его брата – дело рук Невыдаванцев. В субботу утром Гавирия нырял с аквалангом, а когда вынырнул, ему доложили, что похитители (судя по всему, не имевшие отношения к Эскобару) убили Фортунато и тайно закопали его без гроба в чистом поле. При вскрытии в легких покойника обнаружили землю. Похоже, его закопали живым.
Первым желанием президента было отменить региональное совещание и немедленно вернуться в Боготу, однако врачи воспротивились. Человеку, который провел целый час под водой на глубине шестидесяти футов, рекомендуется хотя бы сутки воздерживаться от авиаперелетов. Гавирия послушался, и вся страна видела по телевизору, как он с мрачным видом председательствовал на совете. Но в четыре часа, наплевав на советы врачей, президент возвратился в столицу и занялся похоронами. Впоследствии, говоря о том, что тот день был одним из самых тяжелых в его жизни, Гавирия горько шутил: