История помнит
Шрифт:
Постепенно в руководстве партии продолжало укрепляться положение, когда одна группа членов ЦК больше говорила и выступала в печати, а другая уделяла основное внимание организаторской работе. Это и позволило Сталину, по существу, встать во главе Секретариата ЦК И это было при Ленине, с его одобрения и при прямой его поддержке, потому что Ильич видел в нем преданного бойца партии, способного до конца стоять на правильных и принципиальных позициях. Этого не могли не заметить другие руководители из числа окружения Ленина, и особенно Троцкий, Зиновьев, Каменев, которые считали себя теоретически более подготовленными и, естественно, наиболее близкими к Ленину. Троцкого считали тогда первым его преемником.
“Было время, — писал У.Черчилль в своей книге “Великие
Всюду, на всех континентах и во всех странах, успехи Красной Армии связывали только с непосредственным руководством теми или иными военными операциями Троцкого.
Он разъезжал по фронтам в бронепоезде, считавшемся его личной штаб-квартирой, и в окружении многочисленной охраны, носившей особую форму. Везде и всюду у Троцкого были расставлены свои люди: в командовании Красной Армии, в партии и правительстве. Нужно отдать должное Троцкому в том, что выступать он умел здорово. Об этом метко написал американский корреспондент в России И.Ф.Маркусон, которому удалось присутствовать на одном из массовых митингов в Москве, где выступал Троцкий: “Появление Троцкого было тем, что у актеров называется удачным выходом. После паузы и в соответствующий психологический момент он появился из-за кулис и быстрыми шагами направился к небольшой трибуне ...
Еще до его появления по обширной аудитории пронесся трепет ожидания. Из уст в уста передавались слова: “Идет Троцкий”. Он был элементарен, почти труб в своей страсти. Он низвергал на аудиторию Ниагару слов ... В них звучали, прежде всего, тщеславие и дерзость”.
После Октябрьской революции, как уже было сказано выше, Троцкий занял в правительстве Ленина пост народного комиссара по иностранным делам. Вместе с ним в НКИД пришла тогда и вся его когорта левых диссидентов. Он умело и быстро расставил их на ключевые посты в аппарате Совнаркома и НКИД, особенно близких направил полпредами в страны Европы и Азии.
Ближайшими сподручными Троцкого были: Юрий Пятаков, выходец из богатой украинской семьи, находившийся под его влиянием со времен эмиграции; Карл Радек — польский “левый” журналист, сошедшийся с ним в Швейцарии как ярый оппозиционер Ленина; Николай Крестинский, адвокат, тоже антиленинец, и Григорий Сокольников, радикал-космополит.
Троцкий никогда не сомневался, что расхождения по отдельным вопросам тактики с Бухариным, Зиновьевым и Каменевым — это временное явление, основанное на их политическом честолюбии и личном соперничестве. Они не раз выступали против Ленина и рано или поздно, по его твердому убеждению, все равно окажутся в едином антиленинском строю — этот худосочный блондин Николай Бухарин, произведший себя в “марксистские идеологи”; Григорий Зиновьев, дородный, красноречивый левый агитатор, и его шурин Лев Каменев.
Все их нутро говорило Троцкому о том, что они стремятся к лидерству, к власти и будут добиваться своего, возможно, разными путями, но с единой целью. Это давало ему, Льву Троцкому, повод рассчитывать на них как на основную ударную силу в оппозиционной борьбе против Ленина и других его ближайших соратников.
Однако Троцкий не оправдал доверия Ленина и ЦК партии на внешнеполитическом поприще, встав во враждебную оппозицию по вопросу заключения Брестского мирного договора. Ленин, ЦК дали весьма четкую и принципиальную оценку деятельности Троцкого. Он был отстранен от занимаемого поста. Но Троцкий не был бы
Остается до сих пор непонятным, почему Ленин, эта умнейшая и гениальная голова, знавший прекрасно Троцкого и его авантюристические замашки, давший ему меткие оценки и считавший, что Троцкого надо держать на расстоянии, вновь предоставил ему весьма важный участок деятельности Советского правительства.
Ленин в свое время называл Троцкого — “троцкистом”, т.е. индивидуалистом и оппортунистом, говорил, что “Троцкий никогда не был и не мог быть хорошим членом партии”.
Напрашивается вопрос: что это — слепое доверие или игра в компромисс с левыми, вера в то, что Троцкий исправится и твердо встанет на путь большевистской партии, или товарищеское затмение, позволявшее прощать личное и государственное предательство? Или это малодушие Ленина перед человеком, который в течение четырнадцати лет поносил его вдоль и поперек? Непонятно! Но ясно, что Ленин, по-видимому, все же имел определенный процент веры в Троцкого. Так же как и в других, стоявших зачастую в оппозиции к нему и ЦК партии, видел противоречивость переживаемого периода страной и партией, а отсюда и плюрализм мнений, взглядов и позиций.
В конечном итоге следует признать, что Троцкий не понял доверия к нему Ленина и остался таким, каким он был на весь период жизни Ленина и дальше.
Общепризнанно, что Троцкий, хотя и был назначен наркомом по военным делам, в вопросах военной стратегии и оперативного искусства не разбирался вообще. Он не имел ни соответствующего образования, ни практического опыта в этой новой для него области деятельности. Поэтому он окружил себя военачальниками из числа офицеров царской армии и полностью доверял им в вопросах разработки и планирования военных операций. Полагаясь на их советы, Троцкий доходил до того, что зачастую шел против решений Центрального Комитета партии, творил произвол и самоуправство. И только непосредственное вмешательство Ленина и ЦК предотвращало факты расстрелов на фронте высоких военачальников, возражавших его безрассудным приказам и распоряжениям.
Сам Троцкий пишет, по этому поводу: “В современных исторических исследованиях можно на каждом шагу встретить утверждения: в Брест-Литовске Троцкий не выполнил инструкций Ленина, на Южном фронте Троцкий пошел против директив Ленина, на Восточном фронте Троцкий действовал вразрез указаниям Ленина и пр. и пр. Прежде всего надо отметить, что Ленин не мог давать мне личных директив. Отношения в партии были совсем не таковы. Мы оба были членами ЦК, который разрешал все разногласия. Если между мной и Лениным было то или иное разногласие, а такие разногласия бывали не раз, вопрос автоматически переходил в Политбюро, и оно выносило решение. Следовательно, с формальной стороны тут не шло никаким образом речи о нарушении мною директив Ленина. Никто не отважится сказать, что я нарушал постановления Политбюро или ЦК” [12] .
12
Троцкий Л. Сталин. Т.2. С.23.
Ленин, другие члены ЦК видели высокомерие Троцкого, его заносчивость и произвол, но не всегда могли оперативно воздействовать на него и его окружение, а вернее — на его банду.
Одним из ближайших помощников Троцкого был полковник царской армии Вацетис. Он занимал при нем пост главнокомандующего. Советские чекисты установили, что Вацетис участвовал в интригах против командования Красной Армии, и он был смещен с этой должности.
Троцкий в “Моей жизни” писал о нем: “Вацетис в минуты вдохновения издавал приказы таким образом, словно не существовало ни Совнаркома, ни Центрального Исполнительного Комитета ...”.