История Португалии

Сарайва Жозе Эрману

Дело в том, что во время коронации Жуана IV изображение Христа оторвало руку от распятия. Рука согнулась и застыла в благословляющем жесте. Это было приписано чуду. Однако скептик из Бейры возразил, что это могла быть случайность, — на него тут же упала стена и убила его.

Патриотизм и история

Существовала не только религиозная цензура инквизиции, но также политическая цензура испанского правительства, которая подавляла все, что могло представлять выражение патриотических чувств. В такой ситуации тема патриотизма обсуждалась лишь образованными людьми в литературе и особенно в истории. Одной из наименее рискованных форм патриотизма было чтение «Лузиад»: великая поэма стала наиболее читаемым произведением XVII в. С 1580 по 1640 г. творения Камоэнса издавались двадцать четыре раза. Прошлое служило в качестве компенсации настоящего. Наблюдался своего рода уход или бегство в историю. Все писатели без исключения искали темы для творчества в ушедших временах. Самым важным произведением, в котором проявилась эта любовь к истории, стала «Лузитанская монархия», состоящая из восьми частей, которые были опубликованы в течение века — с 1597 по 1729 г. Это первое большое издание

португальской истории после «Всеобщей хроники Королевства», которую Фернан Лопиш составил в первой половине XV в. Наиболее выдающиеся части произведения написаны монахом Антониу Бранданом, который обладал истинным талантом историка и которому португальцы в значительной мере обязаны знанием истории ранних царствований. Но самыми выразительными книгами являются две первые части, написанные монахом Бернарду ди Бриту. Его повествование берет начало еще до сотворения мира, тогда, когда мир был всего лишь задумкой в мыслях Создателя. Само существование Португалии входило изначально в замысел Бога (из чего следует, что существование независимой страны является не исторической случайностью, но составной частью Божественного плана по сотворению мира). Бог спустился на землю, чтобы создать новое государство и сам беседовал об этом с Афонсу Энрикишем в Оурики. Бернарду ди Бриту хорошо знал, что любая история должна быть основана на источниках, но и здесь так же, как в литературе, нормальный порядок был перевернут: исторический труд потребовал создания документов, а не документы создавали историю. Для обоснования своего повествования Бернарду ди Бриту старательно составил соответствующие источники. Наиболее известной из таких фальсификаций являются «Акты кортесов в Ламегу» — официальное подтверждение чуда в Оурики и юридическое основание португальской независимости. В течение XVII и XVIII вв. ни один подлинный документ не получил в Португалии такой известности, как эта подделка, которая рассматривалась как своего рода Великая хартия древних португальских свобод. В 1820 г. народный судья Лиссабона, призванный приветствовать Конституцию, которую революция намеревалась издать, ошибся и крикнул: «Да здравствуют кортесы в Ламегу!»

С историческим патриотизмом тесно переплетен патриотизм лингвистический. Разговорный и письменный португальский язык воспринимался не только как простое средство общения, но как сокровище, которое было необходимо оберегать. Очевидно, что много людей говорило и писало на испанском. В течение правления «трех Филиппов» португальский язык оставался официальным языком, но не мог не распространяться на речь господствующей нации. Двуязычие получило большое развитие даже среди лиссабонского простонародья. Почти все театральные постановки ставились на испанском языке, и при этом не было необходимости переводить тексты. Несмотря на это (или по этой причине), существовало представление, что португальской язык — сокровище, которое следует беречь. Лингвистические исследования (возникшие еще в XVI в. благодаря Фернану ди Оливейре и Жуану ди Баррушу) вошли в моду. Многие авторы публиковали руководства по правописанию. Примечательным аспектом этих исследований является внимание, уделявшееся народной речи: народные выражения внесли в анемичный стиль литературных избитых выражений новую струю. Использование народных пословиц, поговорок и афоризмов было очень модным. В это время публикуется первый словарь португальских пословиц. Большим успехом пользовалась книга «Антология выражений и пословиц португальского языка», написанная падре Бенту Перейрой. Специалисты по местному наречию использовали эту книгу вплоть до наших дней, хотя и не сознаются в этом.

Другой книгой, символизирующей этот культ языка, стала книга Родригиша Лобу «Двор в деревне». Главная мысль этого произведения очевидна: поскольку в Лиссабоне больше нет двора, дворяне перебрались в деревню, в свои имения и родовые замки, и там создавали свои собственные дворы, где «возобновилась тоска по прошлому», то есть возводилась в культ ностальгия по временам португальской независимости. В своих провинциальных дворах они совершенствовались в использовании языка: как нужно говорить, спорить, выступать, любезничать, писать.

Храмы, резьба, азулежу

Изящные искусства в Португалии не получили значительного развития. Большая часть зданий той эпохи была построена иезуитами, что породило разговоры о появлении «иезуитского» стиля. Такое определение резко оспаривается в наши дни (специалисты утверждают, что так называемый иезуитский стиль есть не что иное, как португальский вариант европейского маньеризма), однако, без сомнения, дух Общества Иисуса оказал значительное влияние на португальскую религиозную архитектуру XVII в. Церковь рассматривалась как большая аудитория, как огромная классная комната. Урок — это проповедь, и все должно позволять видеть фигуру проповедника и слышать его голос со всех сторон. Исчезают внутренние колонны, большие углы, выступы, которые создавали эффект движения и силы, характерный для искусства предыдущего периода. Фасады становятся гладкими, высокими, логичными и заставляют задуматься о геометрической строгости догматики, о запрете фантазии, о вертикальной дисциплине. Таким образом храм приобретает холодную и безынтересную строгость. Но эта аскетичность вскоре исчезает под ярким декором из азулежу [112] и резьбы, которые сыграли в искусстве ту же роль, что и сборники народных пословиц в литературе.

112

Азулежу — керамические изразцовые панно, обычно выполненные в белых и голубых, реже желтых тонах.

Азулежу и резьба являются великими творениями португальского искусства XVII в. Среди мастеров не было иностранцев: мастера азулежу и резчики являлись выходцами из народа (сохранились имена лишь немногих из них), и развитие этих искусств является отражением народной культуры и вкуса с характерной для португальцев праздничной религиозностью и мотивами восточного искусства. Именно народный гений дал ответ на новые условия жизни в стране. Азулежу заменили на стенах церквей и дворцов дорогие ковры и гобелены, которые до этого ввозились из Фландрии и в Голландии (аррасское сукно). Войны, которые Испания вела в этих странах в течение почти столетия, сделали их импорт невозможным. Специалисты говорят об

азулежу «коврового типа» и о «керамических ковровых покрытиях» — эти названия говорят сами за себя. Резьба по дереву в значительной степени заменила каменную скульптуру (изображения святых и церковное убранство XVII в. в основном деревянное, а в предыдущие эпохи сделано большей частью из камня), а также ценные материалы — золото и позолоченное серебро. Многие предметы религиозного культа (ларцы, раки, канделябры, подсвечники, убранство алтаря), которые раньше выполнялись из металла, стали изготавливаться из позолоченного дерева и имитировали металл. Поскольку материал был дешевым, то производство таких столярных «ювелирных изделий» достигло огромных размеров. Таким образом внутреннее убранство храмов становится восхитительным, а комбинирование золота резьбы с голубыми цветами азулежу создает неповторимый декоративный эффект. По причине народного и национального характера этого искусства успех его был огромным и долговременным. Развитие искусства резьбы происходит и в течение последующего столетия и позже вместе с эмигрантами попадает в Бразилию. Сегодня Баия — столица португальской резьбы. Во многих случаях рабочим материалом является каштан. В стране жакаранды [113] португальские резчики продолжали вспоминать каштановые рощи своих деревень.

113

Жакаранда — черное дерево.

1668-1777

Абсолютная монархия

59. Абсолютная монархия

Принято считать, что во времена Педру II в Португалии была установлена абсолютная монархия, поскольку именно в период его правления португальские кортесы созывались в последний раз.

Тенденция к безграничной власти монарха, власти, которой приписывалось божественное происхождение и которая занимала доминирующую позицию по отношению к другим источникам политической власти, получила развитие в Португалии со времен Жуана II и уже преобладала в эпоху короля Себаштиана, которого можно назвать абсолютным монархом. Однако испанское правление нарушило эту тенденцию. На заседании кортесов в Томаре Филипп II согласился уважать статут, гарантирующий административную и финансовую автономию Португалии. Этот факт породил сильные ограничения королевской власти в вопросах, касавшихся Португалии. В течение десятилетий король выполнял данное обещание. Когда, во время правления Филиппа IV, испанское правительство, сталкивавшееся с серьезными экономическими проблемами, нарушило обещания, данные в 1581 г., по стране прокатилась волна яростного сопротивления, приведшего к революции 1640 г.

На момент восстановления монархии институциональная эволюция, итогом которой должен был стать абсолютизм, была таким образом прервана. Также отсутствовали необходимые политические, социальные и экономические условия, составляющие формулу абсолютной монархии. Новый король являлся выходцем из знати, он был первым фидалгу Португалии, но представители высшего дворянства видели в нем равного, человека своего класса. Некоторые, к примеру герцог Авейру, даже оспаривали с королем первенство среди дворян. Известно, что заговорщики 1640 г. даже угрожали королю созданием республики дворян, если он откажется принять корону. Сразу же после революции представители знати вновь взяли на себя роль доминирующего политического класса. Они выбрали такую модель, которая позволяла бы иметь на своей стороне поддержку населения. Денежное участие народа было необходимым условием для ведения войны и обеспечения независимости. Само восхождение короля на трон обосновывалось теорией, несовместимой с идеей абсолютизма. Теория гласила, что право выбора короля имеет народ. Народ мог также и свергнуть суверена, если последний правил как тиран (Филипп III был обвинен в тирании). Такие принципы были обозначены в самом акте, провозглашавшем королем Жуана IV. Позже они появились и в литературе в качестве оправдания Реставрации.

Теоретически эти особые условия могли привести к созданию особого политического режима, основанного на господстве классов, представленных в кортесах. Но, несмотря на существовавшую возможность, отсутствовали социальные силы, которые смогли бы ее реализовать. В 1640 г. экономическая власть была сосредоточена главным образом в руках духовенства и дворянства, то есть в руках классов, не заинтересованных в смене общественных институтов. Деловые люди, обладавшие большими состояниями, практически все являлись «новыми христианами», что отдаляло их от любого участия в политике. Некоторые капиталисты, оказавшие экономическую помощь Жуану IV, были арестованы инквизицией. Таким образом, монархия, которая была реставрирована, являлась традиционной монархией, монархией дворян, в которую внес пертурбации кризис 1580 г.

В течение шестнадцати лет правления Жуан IV собирал кортесы четыре раза. В ходе всех этих заседаний было принято решение о введении новых государственных налогов, а также обсуждались общие общественные вопросы. Тем не менее всегда внимательно соблюдалось соответствие традициям: созыв кортесов милостью монарха, исключительно консультативная роль, свобода решения короля в отношении проголосованных предложений, отдельные заседания в различных зданиях представителей каждого из трех сословий (духовенство, дворяне и третье сословие). Именно в ходе правления Жуана IV начала проявляться борьба между английским королем и английским парламентом, борьба, которая привела к казни монарха. Этот пример лишь усилил внимание к политической роли кортесов.

Роль представителей третьего сословия также стала менее значительной, хотя многие из них одновременно были членами духовенства и дворянства. Городское простонародье не имело никакого представительства в кортесах, и даже купцы каждый раз сталкивались с возрастающей трудностью для выражения своих взглядов. В 1674 г. в кортесы поступили жалобы по поводу больших налогов. Бремя налогов не было облегчено, несмотря на то что война закончилась еще в 1668 г. Также обсуждался закон о способе решения королем вопроса о «новых христианах» (представители народа обвиняли его в тайном сговоре с потомками иудеев, что на самом деле соответствовало действительности). Один из писателей той эпохи назвал подобную критику «практически всеобщим восстанием». Суверен обвинил кортесы во вмешательстве в дела, которые их не касались, и распустил их.