История про одолженную жизнь. Том 3
Шрифт:
Мария что-то им сказала, и девчонки, поклонившись мне вновь, вернулись к трудовой деятельности. И снова, как это уже было с Машкой, все эти их поклоны и тон, с которым они сказали что-то неведомое мне (не ругали, надеюсь) — не показались подобострастными, а были лишь той вежливостью, к которой они, вероятно, привыкли у себя дома. Было очевидно, что они не прислуживают здесь, а служат. Вернее, работают.
— Они не говорят по-русски? — тихо спросил я, глядя в пол, Марию, когда мы двинулись дальше
— Нет, что вы, барышня! — весело ответила мне та, — Они из деревни! Откуда бы им знать языки?
Может они и из деревни, конечно, но, чтобы работать в таком доме, как этот, они явно должны были быть «профессорами от уборки», ибо уход за люксовым гардеробом хозяев дома и прочее, требует немалого опыта и знаний.
Очевидно, что родители сменили весь домашний персонал, причем на «не наших». И значит, на то были какие-то веские причины.
Едва я вошел в столовую, как Мария сказала матушке:
— Я ее привела, мадам.
— Спасибо, — ответила та, разглядывая меня и подала какой-то знак, после чего, вся обслуга, бывшая здесь, покинула столовую, затворив за собой двери.
Завтрак был уже подан, но три женщины, сидевшие за столом, к нему не притронулись, ожидая, по всей видимости, моего появления.
— Доброе утро, — тихо поприветствовал я двух женщин (третью, Леру, сегодня я уже видел).
Голос и выражение моего лица были такими, каковые должны были быть у девочки-подростка, совершившей накануне тройное убийство (как это себе представляю я, по крайней мере), причем не абы кого, а своих родственников. То есть, как на похоронах. На своих. Я находился «в без пяти минут» истерике. То есть, голос мой дрожал, а глазки смотрели в пол (да-да, я хочу спрятаться под одеяло и больше никогда-никогда не вылезать оттуда). Слез не было, но любому было очевидно, что они вот-вот прольются.
Играть, я должен играть. Но не переигрывая.
— Лера…, — на моих глазах наконец выступили слезы, — …извини меня, пожалуйста, за мое хамство! Ты обо мне так заботишься, а я столь грубо тебе ответила…
Я подошел к столу, но не сел.
Я поступил не подумав, когда начал воспитывать Леру, ибо был с ней всегда нарочито вежлив и корректен. Да и вообще, между нами установились вполне хорошие отношения. И то, что я указал ей на ее место, может означать ровно одно — я помню, что они с «матушкой» провернули этой ночью. И не просто помню, а понял, что именно тогда произошло! А четырнадцатилетка, раз уж я в полной мере решил отыгрывать роль подростка, не должна была понять смысл произошедшего, даже если предположить, что она не забыла тот ночной кошмар. Это, во-первых. А во-вторых, будет очень хорошо, если я смогу убедить этих двоих (если меня допрашивали вдвоем) в том, что не помню самого факта допроса (вернее, его попытки). Короче говоря, нужно исправлять свою оплошность, но тут главное, опять же не переиграть.
А этот совместный завтрак, я уверен — это, в том числе, попытка матушки выяснить, помню ли я что-то из того, что произошло ночью или же нет. И если помню, то понял ли? Ну и плюс к этому, попытки обнаружить моего предполагаемого кукловода далеки от завершения.
Женщины молча переглянулись, а я продолжил:
— Лера, ты…тогда, когда сказала, что мне нужно сначала позавтракать…ты мне напомнила Ирину. Она всегда мной
Я зарыдал в голос. А Лера, встав из-за стола, и сделав шаг, просто обняла меня.
Мы простояли так некоторое время. Я рыдал, а она обнимала и поглаживала меня, успокаивая.
— И ты, Кайа, прости меня, пожалуйста, — сказала она и чуть-чуть отстранившись, приподняла ладошками мою голову, заглянув в мои влажные глаза, — я совершенно не желала вызывать у тебя дурных воспоминаний…
— Я рада, Лер, что у меня есть такая подруга, как ты, — шмыгнув носом, ответил я
Мы обе заняли, наконец, свои места за столом, и я, глядя на свои колени, и продолжая теребить в руках салфетку, дрожащим голосом задал «матушке» вопрос:
— Меня… теперь… сошлют на каторгу? Или казнят?
И зарыдал вновь.
Прислужница «матушки», должна быть «в теме». Ну и Лера, раз уж она присутствовала при допросе (нужно будет выяснить: кто вообще такая эта Лерочка?).
— За что это тебя должны сослать на каторгу или вовсе казнить? — спокойным голосом поинтересовалась «матушка», и разбив ложечкой вареное яйцо, испытующим взглядом посмотрела на меня
— Ну как же…? — ответил я, растерявшись практически искренне, — я же вчера убила…
— Кого это ты вчера убила? — приподняв бровь, вновь спросила она
— Человека, отказавшегося от меня…и еще двоих братьев папы…, а также, кажется, случайно ранила одну из тетушек, — удивленно ответил я
— Ну, во-первых, — каким-то слишком уж бодрым голосом сказала та, — вчера ты никого не убивала. Разве что, во сне. Тебе приснился кошмар. Ведь ты беспробудно проспала целые сутки…
— То есть, все они живы? — радостно встрепенулся я
— Я этого не говорила, — зачерпнув ложечкой яйцо и покачав головой, ответила «матушка», — нет, твой бывший отец и два его брата действительно мертвы. С тетей же все в порядке, она должна скоро поправиться…
— Но…, — начала было я
— Ты никого не убивала. Тебе приснилось, что ты спасаешь папу от этих злодеев. Но наяву все было иначе. Человек, как ты выразилась, отказавшийся от тебя и два его братца, воспользовавшись внезапной болезнью твоего деда, накинулись на твоего папу и хотели его убить, чтобы наложить свои лапы на Наследие Семьи. Однако, как и следовало ожидать от этих никчёмных людей, даже втроем у них ничего не вышло. Твой отец, в порядке самообороны, застрелил троицу негодяев, случайно ранив твою тетушку. Вот что случилось, — ответила «матушка»
— То есть, наяву я никого не убивала? — с огромным облегчением спросил я
— И снова нет, — «матушка» откровенно забавлялась со мной, ибо Кайа для нее, совершенно очевидно, теперь даже не приемный ребенок, а какая-то неведомая зверушка, — ты убила своего бывшего отца. Убила и его братьев. Ты застрелила их из штурмовой винтовки. Весьма недурно стреляешь, между прочим, для человека впервые в жизни взявшего в руки оружие, мое почтение. И серьезно, хоть и не смертельно, ранила тетку. А затем, ты впала в безумие, и если бы в винтовке не закончились патроны, то этот мир стал бы гораздо чище.