История Пскова и Псковской земли

Беляев Иван

Лавицы

Эти места уличанской управы во Пскове, кажется, назывались лавицами, как и всякое место управления и суда, о чем намекает следующее известие Псковской летописи, помещенное под 1504 г.: «А легла та грамота митрополича пред посадники псковскими и священники у лавицы». По летописям упоминаются следующие лавицы: в Запсковье Жабья лавица и Жирковская лавица; в Боловинском конце Боловинская лавица, Боркова лавица; Куклина лавица, в Опоцком конце, Ропатая лавица; в Острые лавицы конце Острая лавица. Впрочем относительно значения лавиц во Пскове нельзя сказать с полной достоверностью; ибо по некоторым указаниям летописей можно думать, что лавицами назывались особые улицы: так, под 1493 годом читаем в летописи: «Того же лета церковь каменну свершиша святого Георгия на болоте, в Острой лавицы». Вообще значение лавицы во Пскове по известным в настоящее время памятникам довольно неясно и неопределенно.

Псковская земля

За городом Псковом следовала Псковская земля, или земля Святыя Троицы, т. е. владения Пскова, находившиеся в полной власти Псковского веча и преимущественно населенные псковичами. Псковская земля прямо от Пскова по течению реки Великой шла на север по восточному берегу Псковского и Чудского озер, может быть, до впадения реки Плюсы в Нарову. На востоке Псковская земля граничила с Новгородской землей, и рубеж ее лежал по течению рек Плюсы и Лютой на Дубровну и с Дубровны несколько к западу на реку Череху, постепенно склоняясь к реке Великой, захватывая восточные притоки этой реки и оканчиваясь у Опочки, крайнего южного пригорода Псковской

земли. С Опочки рубеж Псковской земли поворачивал на запад и сходился у Вышегородка с Полотскою и Литовской землей, а далее шел по восточной границе ливонских владений до западного берега Псковского озера, южная половина которого принадлежала псковичам, западная граница была в постоянном споре у псковичей сперва с летголою и чудью, а потом с ливонскими немцами, а посему то выдвигалась далее на запад, то отодвигалась назад к востоку, смотря по тому, усиливались ли или ослабевали в этом краю псковичи. Самое густое население Псковской земли шло по течению реки Великой почти от верховьев ее до устья. На этой реке, кроме самого Пскова, стояли лучшие псковские пригороды: Опочка, Вороначь и Остров. Все это пространство вполне принадлежало Пскову, заселено было псковичами и тянуло своими интересами и всей своею жизнью ко Пскову; здесь псковское вече было полным и постоянным хозяином, или, иначе сказать, все это пространство составляло одно неразрывное целое со Псковом, и в разное время было застроено псковскими пригородами, которые преимущественно были расположены по реке Великой, а именно по левому или западному ея берегу, как более нуждавшемуся в укреплениях. По реке Великой стояли восемь псковских пригородов; из них самый южный, почти в верховьях Великой, был Опочка в 120 верстах от Пскова; за Опочкою, вниз по реке Великой, Вороначь; за Вороначем на север следовал Дубок; далее за Дубком на повороте реки Великой к западу – Остров, упоминаемый в летописях еще в XIV столетии и выдержавший несколько осад от немцев и литовцев; на север за Островом на реке же Великой стоял город Котельно, и наконец за Псковом на север почти при впадении реки Великой в Псковское озеро был построен псковичами пригород Володимерец. В этом же краю неподалеку от реки Великой на ее притоках были построены города; Врев около Воронача и Кошкин городок в углу, образуемом реками Великой и Черехой. По южной границе, ближе к литовско-полотскому рубежу, стояли псковские пригороды: Вышгородок на реке Ладе, впадающей в реку Великую с левой стороны; Коложе, кажется на реке Лже, тоже притоке Великой; Красный городок во 100 верстах от Пскова, на реке Синей, тоже впадающей в реку Великую с левой стороны; Заволочье при верховьях реки Великой в 200 верстах от Пскова; Ржев неподалеку от Себежского озера. На западной границе по рубежу с ливонскими немцами, летголою и чудью древнейшим пригородом Пскова был Изборск, упоминаемый еще в IX столетии при приглашении Рюрика в Новгород; он лежал на юго-западе в 30 верстах от Пскова на Славянских ключах и считался главным оплотом Псковской земли в этом крае, был укреплен плитяной стеной и большей частью удачно выдерживал многочисленные осады немцев. За Изборском в этом краю следовал пригород Велья, несколько на север от Изборска; этот пригород в первый раз упоминается в XIV столетии; он также считался передовым бойцом Псковской земли против ливонских немцев и, будучи хорошо укреплен, удачно выдерживал неприятельские осады. Далее, на западном берегу Псковского озера на самых границах с ливонцами, на урочище Желачка, долго бывшем в споре между ливонскими немцами и псковичами, псковичи в 1462 году выстроили Новый Городец; в этом же краю неподалеку от Псковского озера налево от устья реки Великой стоял ближайший к Пскову пригород Лагозовицы, весьма важный для защиты рыболовства на Псковском озере и посему часто подвергавшийся нападению ливонских немцев. На самом севере Псковской земли у восточных берегов Чудского озера, вероятно для обороны от чуди и немцев со стороны Наровы реки, стояли два псковских пригорода: Гдов, самый дальний на север в 120 верстах от Пскова, и ближе к Пскову в той же стороне – Озолица; и наконец – там же на рубеже с новгородскими владениями, Кобылей. Впрочем не было времени, когда бы все псковские пригороды были налицо в полном составе, а напротив, пограничные города, подвергаясь частым нападениям неприятелей, то разорялись и приходили в запустение и на их место устраивались новые города, то опять возобновлялись старые; так что никогда Псков не имел более двенадцати пригородов в одно время; а при падении Пскова было только одиннадцать пригородов и одно городище.

Значение пригородов

Во Пскове пригороды далеко не имели того значения, каким они пользовались в Новгороде. Псков смотрел на них не как на младшие Псковы и поэтому держал их в полной зависимости от псковского веча, и хотя они по устройству своему уподоблялись Пскову, но далеко не пользовались тою самостоятельностью, какою пользовались пригороды новгородские. Псков, по преимуществу придерживавшийся демократических начал и заботившийся не допускать, чтобы кто усилился перед псковским вечем в Псковской земле, зорко смотрел за своими пригородами и строго преследовал тех, которые бы решились что-либо сделать самовольно. А посему пригороды в Псковской земле большей частью имели только значение крепостей, как на это довольно ясно указывает самое размещение псковских пригородов преимущественно по западной и южной границам, бывшим во все продолжение псковской истории небезопасными от неприятельских нападений. Кроме того, пригородам во Пскове принадлежало значение административных центров для управления приписанными к ним волостями; но это значение было второстепенное и не необходимое, ибо во Пскове волости могли управляться и на деле управлялись нередко сами собой и прямо относились к псковскому вечу или посадникам без посредства пригородов, как это указывают многочисленные волости на восток от реки Великой, где почти не было пригородов, как в краю соседнем с Новгородской землей и, следовательно, безопасном от неприятельских нашествий.

Самое управление в пригородах всегда было подчинено строгому контролю псковского веча, которое даже судебные приговоры в пригородах нередко подвергало новому пересмотру и решению. Пригороды во всех сколько-нибудь значительных делах суда и управы должны были просить разрешения во Пскове, в противном случае подвергались гневу Псковского веча и тяжелому штрафу; так, в 1477 году Псков опалился (разгневался) и продал Опочан (наложил штраф на Опочку) и взял сто рублей за то, что они повесили коневого татя, а без псковского повеления. Нет ни одного указания в летописях, из которого бы можно заключить, что представители пригородов приглашались на псковское вече для общих рассуждений, как это иногда бывало в Новгороде; напротив того, все летописные известия указывают на одно – что пригороды были только беспрекословными исполнителями приговоров псковского веча. Так, во время войны пригороды выставляли своих воинских людей по участкам, которые определялись псковским вечем, – по сколько человек ратных людей нарядить с пригорода, и таковые ратные люди назывались рубленые ратные люди, т. е. наряженные по разрубу, по раскладке, сделанной псковским вечем. Например, под 1463 годом летопись говорит: «И совокупишася псковичи с пригорожаны пошли к Немецкому городку; а иная псковская сила, нерубленые люди, охочий человек, в то же время ходили за Изборск воевать Немецкую волость». Или: в 1480 году при нападении немцев на Псков пригороды по псковскому повелению явились с своими ратями по раскладке и стояли на бродах по реке Великой, не пропуская немцев чрез реку. Или: в 1498 году по псковскому повелению пригороды съехались со всей ратной приправой на реку Плюсу к Ивангороду на съезд с немцами затем только, чтобы удобнее вести переговоры о мире. В летописях нет ни одного известия, чтобы какой-либо пригород ослушался псковского повеленья или начал отговариваться и уклоняться от исполнения приказа псковского веча.

Пригороды по распоряжению псковского веча должны были принимать не только посадников, присылаемых из Пскова, но и княжих наместников, воевод и других начальников; и в этом отношении пригороды разделялись на два разряда: в одни посылались княжие наместники, а в другие

не посылались. Кроме того, как мы уже частью видели, пригороды делились по жребию между концами Пскова, так что каждому концу подчинялся тот или другой пригород. Этот раздел по жеребью прямо показывает, что распределение пригородов по концам было чисто административное, а не бытовое или жизненное; сам по себе пригород не имел никакой связи с концом; он не был колонией конца, а приписывался к концу только по определению общего псковского веча, которое руководилось не интересами пригородов, а чисто административными соображением крепче связать каждый пригород двойным подчинением и вечу конца, и общему вечу целого Пскова.

Псковские пригороды вовсе не были младшими братьями или детьми Пскова и устраивались не столько с целью мирной колонизации края, сколько из видов обороны Псковской земли от нападения немирных соседей. Это лучше всего свидетельствуется самым построением пригородов: пригороды во Пскове обыкновенно строились или самим Псковом, по военным соображениям, преимущественно взамен старого какого-либо пригорода, уничтоженного неприятелем или самими жителями того края, где строился пригород, по их просьбе и на их счет, только с разрешения псковского веча, а также с целью обороны от врагов, как опорный пункт, куда бы жители могли укрываться при неприятельском нашествии. Так, в 1476 году, по свидетельству летописи: «Приехали слобожане из Кокшинской волости, и стали бить челом князю Ярославу и посадникам псковским и всему Пскову, (т. е. вечу), чтобы их пожаловали, освободили им на городци у речки у Лоде город ставити: и Псков на вече освободил и грамоту дал, что им сими часы запасы всякие запасая, на том месте класть, где быть городу, а дана грамота Марта в 10 день, в неделю». И в том же году на лето послали псковичи двух посадников и бояр своих изо всех концов окладати города городча у речки у Лоде в Кошкинской волости. Таким образом, псковские пригороды собственно были, как первоначально и сам Псков, только крепостями, защищавшими русскую цивилизацию от напора иноземцев, враждебно относившихся к занятию края русскими. Даже незаметно, чтобы псковские пригороды процветали торговлей или другими какими промыслами, как это мы встречаем в иных новгородских пригородах. Хотя нет сомнения, что Псковская земля относительно промышленной и торговой предприимчивости не уступала Новгородской; но торговля и все промыслы в Псковской земле производились самими жителями волостей и губ без посредства пригородов. Таковому порядку, между прочим, много способствовало самое расположение селений в Псковской земле, преимущественно по рекам, которые самой природой все соединялись с рекой Великой, а Великая шла прямо в Псков и туда же тянула всю Псковскую землю с ее произведениями, и, таким образом, торговля всей Псковской земли сосредоточивалась в самом Пскове и почти не нуждалась в местных центрах, а с тем вместе, естественно, пригороды почти не имели никакого торгового значения.

Губы

Губы во Пскове значили то же, что присуды в Новгороде, к ним тянули судом и управою приписанные к ним волости и селения. Губами заведывали губские старосты, которые избирались местным населением из своей же среды. О начале губ в Псковской земле мы не имеем никаких определенных данных; но едва ли не должно признать, что губы первоначально образовались из древних округов по уголовным делам, известных по Русской Правде под именем вервей или вервин; следовательно, губы первоначально были учреждением бытовым, относящимся только до разбора дел по убийствам и разбоям; впоследствии же во Пскове администрация воспользовалась сим бытовым учреждением и образовала из него местный суд по всем делам и гражданским, и уголовным, и даже по делам местной управы. Во Пскове образование и развитие губ с таким значением тем более было необходимо, что пригороды с характером военных крепостей не совсем удовлетворяли потребностям местного суда и управления. К тому же псковское вече не любило давать пригородам полную власть над окружающей их страной, а напротив, старалось, чтобы власть везде была не единичная. Притом же громадная, сравнительно, доля псковских владений – весь край на восток от реки Великой до границ Новгородской земли – почти не имела пригородов, а между тем тамошние волости были хорошо населены и, конечно, нуждались в местном суде и управе; и для этих волостей губы были единственными судебными и административными центрами. Здесь губы в административном отношении заменяли собою недостаток городов и сообщали всему краю сплошной сельский характер, не замечаемый в других краях тогдашней Русской земли.

Волость

Волость во Пскове значила то же, что погост в Новгороде, и состояла из нескольких сел и деревень, которые непосредственно управлялись выборными волостными старостами. Как погост в Новгороде, так точно и волость во Пскове были первоначально бытовой формой псковских поселений; волость в Псковской земле значила то же, что улица в самом городе Пскове, т. е. бытовую единицу, общину: ибо во Пскове, так же как и в Новгороде, деревни и селения были очень малы для того, чтобы составлять самим собою сколько-нибудь самостоятельное целое, и посему спешили примыкать к какому-нибудь ближайшему центру, составить общину; и этой общиной у псковичей была волость, а у новгородцев – погост. Но псковская волость, означавшая то же, что новгородский погост, с тем вместе имела и высшее значение и пользовалась большей самостоятельностью. У псковичей волости, как уже было замечено выше, большей частью зависели прямо от псковского веча без посредства пригородов и даже по своим соображениям сами, с разрешения псковского веча, строили на своей земле пригороды; тогда как Новгородские погосты селились на земле, подчиненной пригородам, и посему зависели от своих пригородов, а не прямо от новгородского веча. Вообще псковское вече более было расположено в пользу волостей, не могших представлять серьезного сопротивления приговорам веча, нежели городов, которые имели более возможности к сопротивлению, как центры более сильные и сосредоточенные.

Псковские волости, подобно новгородским погостам, состояли из сел и деревень разных разрядов по праву владения землею. В одной и той же волости были деревни черные, принадлежавшие общинам и не составлявшие ничьей личной собственности, и деревни владельческие, земля которых составляла частную собственность или монастырей и церквей, или бояр и купцов, или принадлежала какой-либо улице или концу в городе. Но различие сел и деревень, по праву владения землей, не полагало никакого различия относительно суда и управы; суд и управа по общему порядку принадлежали выборным от самого местного общества старостам, которым в этом отношении подлежали и сами землевладельцы наравне с крестьянами, даже живущими на их землях; патримониальная юрисдикция, или вотчинный суд и управа, во Пскове, кажется, вовсе не существовали, разве за весьма незначительными исключениями, по особым привилегиям, которые давались не иначе как по приговору общего псковского веча.

Рассказ второй. Люди в Псковской земле

Общий взгляд на псковское общество

Псков, как колония Новгорода, и притом такая колония, которая постоянно находилась в самых близких отношениях со своей метрополией, почти до половины XIV столетия, естественно, должен был усвоить все новгородские порядки, и он действительно их усвоил, но согласно с местными условиями общественной жизни дал им свой оттенок и, таким образом, значительно изменил их, соображаясь с местными условиями, сообщил им свой тип, который при видимом сходстве далеко не походил на тип новгородский. Таковому важному изменению прежде всего способствовало то, что Псков был колонией Новгорода; следовательно, многое в устройстве, что в Новгороде складывалось и выделывалось долгим опытом жизни общества, во Псков было принесено готовым, конечно, не совсем подходящим к местным условиям псковского общества, гораздо младшего сравнительно с новгородским обществом; и посему старое готовое устройство во многом должно было изменяться и прилаживаться к новому и первоначально незначительному обществу. Потом, с другой стороны, новгородские порядки должны были во многом видоизменяться во Пскове, потому что Псков был поставлен в необходимость постоянно отбиваться от немирных соседей, будучи построен на самой границе; тогда как в этом отношении Новгород был поставлен совсем в другие условия, по крайней мере за то время, когда уже появился Псков, первоначально же, конечно, были те же условия и в Новгороде.