История, рассказанная в полночь
Шрифт:
Куксон раздраженно фыркнул, продолжая перебирать конверты.
— Это не то, это тоже не то… а это… это… вот оно!
Гоблин замер, глядя на мятый лист дешевого пергамента, сложенный вчетверо и запечатанный сургучной печатью. Это было письмо, которого Куксон так ждал, но сейчас почему-то не хотелось его открывать. Предчувствия были, что там, в письме, не окажется хороших новостей.
— Можешь идти, Бакура, — проговорил гоблин, нерешительно вертя в руках запечатанный пергамент. — Доставь остальную почту в Ведомство, Граббс
Письмоносец ушел.
— Ну что же вы, почтенный Куксон? — нетерпеливо воскликнул Пичес. — Открывайте скорее!
— Да, да… сейчас.
Сломал хрустнувшую печать, развернул листок, прочитал. Коротким оказалось письмо, всего две строчки.
— Вот оно как, — растерянно проговорил гоблин, опуская руку с письмом.
— Что? Что? Когда Брисс приедет?
— Он не приедет.
Пичес выхватил пергамент, пробежал строчки глазами.
— Не приедет, — упавшим голосом повторил он. — Но почему?!
— Наверное, охоту ведет. Такое дело на полдороги не бросишь.
— Но нам-то теперь делать?! Может, еще раз к его милости маг Хронофелу обратиться? Рассказать, объяснить…
Куксон не ответил. Пичес говорил еще что-то, размахивая руками, бурно возмущался, передавал слова Бонамура — гоблин стоял неподвижно, глядя себе под ноги, словно там, на снегу, невидимыми буквами было написано что-то очень важное.
Наконец, Пичес выдохся и умолк.
Гоблин Куксон поднял голову.
— Вот что, Пичес, — негромко проговорил он. — Ты сейчас в «Омелу» идешь?
— Да. Вместе с Бонамуром.
— Хорошо, — не слушая его, продолжал Куксон. — Расскажи Грогеру и Мейсе, что к чему.
— А вы?
— А я… я в Ведомство. Надо кое-что обдумать.
Хотел Пичес расспросить, что к чему, но посмотрел на Куксона — и умолк. Странное выражение было в глазах почтенного гоблина: будто он решался на что-то, но еще колебался, рискнуть или нет.
…Оказавшись в своем кабинете, Куксон швырнул на стул куртку, шарф и принялся ходить из угла в угол.
Письмо от Брисса в руках держал: то комкал, в сердцах, то расправлял, разглаживал листок, перечитывая строчки, хотя — читай, не читай, легче на сердце не станет.
Через какое-то время спохватился: пора и день начинать!
Позвонил в колокольчик.
— Всех посетителей, кроме особых, принимай сегодня сам, — распорядился Куксон, окинул взглядом помощника Граббса и вздохнул: облачен тот был в щегольской сюртук, пуговицы перламутровые так и переливаются, каждая — величиной с блюдце.
Хотел Куксон высказаться по поводу того, как гоблинам одеваться надлежит, да только рукой махнул: не до того.
Сунул помощнику четыре папки (посетители, что должны сегодня быть, но никого важного, так, мелочь: очередной вампир из целителей, два сновидца и ведьма из начинающих), с ними и Граббс справится.
Хотел от дел освободиться и подумать хорошенько, да не тут-то было: вампир-целитель,
Куксон, такое услышав, за голову схватился. Да что же это такое?! Издеваются они над ним, что ли? С этакими целителями и больных не напасешься!
А вампир, мало того, что сам явился, так еще банку пиявок с собой притащил, в доказательство того, что не сам кровь больным пускает, а исключительно при помощи этих созданий. Куксон, как на грех, пиявок без отвращения видеть не мог, не переносил просто. А целитель этот зубастый, поставил банку на стол и давай расписывать, какие они славные да хорошие, каждая пиявка собственное имя носит, каждая чем-нибудь да замечательна. Битый час талдычил, насилу Куксон его выпроводил.
Отделавшись от посетителя, постоял у окна, посмотрел на пасмурное небо, на снежные вершины, на городские улицы, подумал.
Что делать?
Куксон вздохнул, уселся за стол, пододвинул к себе утреннюю почту, принялся перебирать конверты, но тут же бросил, вскочил из-за стола и снова забегал по кабинету.
Что же делать, что делать?! Еще раз с магом Хронофелом поговорить? Но опасался Куксон, хорошо зная главу Гильдии, что никакого толка от этого разговора не будет. Вот если от призрачного убийцы кто-нибудь из богатеев пострадает, тогда его милость мигом распорядится вызвать в Лангедак Брисса да еще и парочку опытных боевых магов в помощь ему даст! А пока…
Так думал Куксон до тех пор, пока не появился на пороге помощник Граббс и не объявил торжественно и громко:
— Посетитель!
Этого посетителя, верней, посетительницу, Граббс сам принимать не дерзнул и правильно сделал: не по чину ему еще с такими персонами общаться.
Ведьма Фейша пожаловала, старая добрая приятельница гоблина Куксона. Увидев ее на пороге, Куксон приосанился, расправил плечи и галантно, под ручку, проводил Фейшу к столу. Пододвинул посетительнице лучшее кресло, дождался, пока она усядется и только после этого сел сам.
Фейша, хоть и была ведьмой в годах, все еще, как говорится, несла печать изумительной красоты. А уж какой красавицей в молодости была — и описать невозможно!
Куксон взял папку с надписью: «Ведьмы». Специализация у Фейши была редкая — ворожея. Спрос на ее услуги всегда большой, потому как ремесло это исчезающее: не больно-то хотят молодые ведьмы ворожбой заниматься. Дело долгое, трудное, порчу наводить да сглаз снимать куда как легче!
Фейша устроилась в кресле, расстегнула вышитую потертую сумку, вынула колоду карт. Куксон только улыбнулся, знал, что была такая привычка у ведьмы: между делом раскинуть карты. Но не только старая колода карт имелась в сумке ведьмы, было там еще кое-что… верней, кое-кто.