История регионов Франции
Шрифт:
В судьбе Руссильона в XIX столетии обозначилось его тройное предназначение. Сначала это было виноделие и садоводство, затем железные дороги; во-вторых, это было республиканское призвание, затем ставшее социалистическим, и наконец, стоит упомянуть о регионалистских требованиях, или, по меньшей мере, «галло-каталонских», по выражению Жозефа Кальметта. Рост виноделия стал ощущаться начиная с 1820–1840-х годов, и это связано с демографическим ростом, благодаря тому, что на протяжении одного или двух поколений сохранялась высокая рождаемость. Развитие виноделия ускорилось со строительством первой железной дороги до конечной станции линии Париж-Лион-Безье-Нарбонна; в 1858 году железнодорожное сообщение было запущено в Перпиньяне, в 1867 — в Пор-Вандр, в 1868 — в Сербер-Пор-Бу и до испанской границы. Садоводство, старинная местная практика, еще более выиграла от того, что фрукты и овощи, не теряя своей свежести, могли доставляться на поездах в Париж. Однако виноградники оставались главным источником местного процветания; они спустились на равнины; производство вина, отныне рассчитанное на широкие рынки Севера, увеличилось в шесть раз с 1865 по 1904 годы.
Еще даже до этого триумфального развития и начиная со второй трети XIX века республиканский дух стал распространяться среди виноделов, охотно принимавших антиклерикальные позиции. Во многих случаях они отдавали свои голоса за красную партию и отворачивались от традиционного консерватизма крестьян-хлеборобов и крупных собственников бывших сеньориальных земель. Городское население тоже не оставалось в долгу: пятилетие с 1830 по 1834 годы совпало с зарождением в Перпиньяне активного демократического
Регион окончательно выходит из монархистского лагеря после франко-прусской войны. Несколько событий послужили вехами этого поворота в сторону красных сил: прежде всего это была перпиньянская коммуна, конечно, неудачная, в марте 1871 года, затем открытие в этом же городе в 1879 году статуи Франсуа Араго, как символа региональной демократии, и венчает все это кампания в защиту Дрейфуса, которую развернула газета «Индепандан» в 1899 году; в итоге, вплоть до войны 1914 года и даже после был целый период республиканского господства. Левые силы поэтому могли себе позволить роскошь «внутренней» борьбы между братьями-единомышленниками, между крайними и умеренными течениями. И равнина, и город переходят постепенно к социализму SFIO начиная с 1906 года. Руссильон в большей степени, чем какой-либо другой периферийный регион, иллюстрирует общие темы массового вовлечения в политику французской провинции, в более частных случаях, на юге, как в XIX, так и в XX веке, и продвижение, вслепую или открытое, политики левых сил; эстафету этой политики, начиная со времен III Республики, передавали друг другу мэры, депутаты и учителя; она скромно процветала в гражданских украшениях сельского убранства [148] .
148
Nouvel Observateur, 1988. 25–31 mare, написанная Моной Озуф рецензия на работу: Agulhon М. Histoire vagabonde. P.: Gallimard, 1988.
Такая активизация левых политических сил не лучшим образом отразилась на развитии винодельческого хозяйства. Местные виноделы включаются во французский рынок благодаря все более разветвленной сети железнодорожных путей местного назначения, соединенных с главной артерией, проходящей через Нарбонну, Безье, Лион и Париж. Смежные отрасли (бочарное производство, дистилляция) развиваются такими же темпами. Сельское хозяйство на равнине росло в ущерб продовольственным поликультурам на склонах и в горах. Избавившись от связей с южной Каталонией, Восточные Пиренеи стали включаться (благодаря географической общности виноградников) в абсолютно новое региональное единство, которое получило название «винодельческого Юга» или, как стали говорить впоследствии, Лангедок-Руссильон. Регион, сформированный таким образом, был особенно «чувствительным». Начиная с 1904 года его начало озарять пламя первых забастовок сельскохозяйственных рабочих, возмущенных кризисом оплаты труда, последовавшим за снижением цен на вино. Положение еще более обострилось в 1907 году, когда виноградари из бассейна Перпиньяна, Безье, Нарбонны, даже из Нима и Монпелье объединились против убыточных продаж «сока лозы» под руководством Марселлина Альбера, экстравагантного и изобретательного лидера. Митинг виноделов в Перпиньяне (май 1907 года) собрал 170 000 человек, по примеру других массовых выступлений в крупных городах в Лангедоке. Манифестанты подожгли перпиньянскую префектуру (июнь 1907 года). В сентябре того же года родилась Общая конфедерация виноделов, объективно в большей степени окситанская, нежели каталонская; она прижилась все же в В.П., также как и в Од, Эро, Гар.
Выступления виноделов вызвали в Лангедоке волну резкой критики против империализма северных баронов и выступлений в поддержку южных земель. Со своей стороны выступления каталонцев были еще более живыми и активными, когда французский язык вошел в период нового мощного развития в Руссильоне; во время голосования за принятие светских законов толпы энтузиастов приветствовали Жюля Ферри во время его поездки в Перпиньян. С 1887 года 35 % школьных учителей в Восточных Пиренеях не были уроженцами этого департамента, то есть немного «иностранцами» по отношению к местному языку [149] , основы которого в деревне и даже в городе продолжают, однако, присутствовать повсюду в активном состоянии. Такая ситуация сохранялась до того времени, когда возобновилась деятельность научных обществ. В 1833 году родилось Филоматическое общество, которое десять лет спустя было переименовано в Сельскохозяйственное, научное и литературное общество Восточных Пиренеев. Как и другие аналогичные группы, оно публиковало свой бюллетень… на французском языке. Местные профессора, такие как Пьер Пюигари (1768–1854) и Франсуа Камбулью (1820–1869), интересовались местной грамматикой и литературой региона. Имели место литературные праздники в Баниуль в 1883 году, затем игры «Флоро дю Руссильон» в Сен-Мартен-дю-Канигу, пока не было основано общество каталанских исследований (1906) и «Ревю каталан» (1907), которые отражали интеллектуальные, умственные, поэтические и игровые тональности движения; оно походило, хотя было менее широким и менее талантливым, на деятельность Фредерика Мистраля в Провансе. Связь с католицизмом, которая четко прослеживалась в Эльзасе, Фландрии, Бретани и в Стране басков, в Руссильоне менее видна, но однако, бесспорна. Многие писатели и эрудиты в Северной Каталонии в период перед Первой мировой войной были людьми Церкви. С 1900 по 1932 годы магистр Карсалад дю Пон, епископ гасконского происхождения, возглавивший перпиньянский диоцез, был вдохновлен языком Восточных Пиренеев и стал использовать его как средство продвижения культуры и евангелизации в приходах и церквях.
149
Притом что, нужно об этом повторять еще и еще, руссильонские диалекты в устном народном употреблении были близки к диалектам (ок) Нарбонны, даже Безье, а также близки к барселонскому или официальному южнокаталанскому языку. В то время существовал междепартаментальный континуум «ок-каталанский».
Через травмы, увы, частые, двух мировых войн, современная история Руссильона — это история замечательного расцвета солнечного края, «sunbelt», население которого выросло от примерно 215 000 жителей в период 1911–1921 годы до 230 000 с 1926 по 1954 годы; и затем, в период бурного роста, это число достигло 392 000 в 1999 году. Овощеводство достигло своего апогея в районе 1930 года, когда за пределы департамента по железной дороге экспортировалось 72 000 тонн овощей против 12 500 тонн около 1910 года. Туризм развивается в горах и особенно на морском
Политическая гегемония левых сил сохранилась. Это произошло не без некоторого обращения в сторону «рабочих» или «марксистских» партий: на выборах 1936 года радикалы получили 21,5 % голосов, тогда как социалисты поднялись до отметки 31,2 %, а коммунисты получили 19,8 % голосов. «Нелевые» партии были вынуждены довольствоваться скромной поддержкой. В 1981 году Французская Коммунистическая партия имела 28 % голосов, социалисты и радикалы — 34 %. Соотношение сил стало более благоприятным для правых движений. Через сторонников де Голля позавчера и сторонников Ле Пена вчера им время от времени удается заметно продвинуться вперед в этом крае, который обуржуазился: обозначился конфликт с иммигрантами, прибывшими из исламского Магриба. В долгий период с 1907 по 1981 годы сближение с винодельческим Югом конкретизировалось в виде интеграции в Красный Юг (Midi rouge), по которой красными нитями проходят скачки мнений таких влиятельных местных героев, как Артур Конт и Поль Альдюи, избежавших в то время обольщений социализма.
Что же в таком контексте случилось с национальным чувством руссильонцев или северных каталонцев? Как ни странно, с этой «криптонациональной» точки зрения война 1914–1918 годов стала проблемой. Жозеф-Жак Сезэр Жоффр, родившийся в Ривсальте в 1852 году, воевавший в Тонкине (1884–1889), в черной Африке (1892–1894) и на Мадагаскаре (1900–1903), воплощает собой, после его победы на Марне, удачное слияние французского патриотизма с региональной гордостью.
Если рассматривать проблему под другим углом, то Первая мировая война у глубила различия между южными каталонцами, чья интеллигенция охотно выражала прогерманские симпатии, и северными каталонцами, выступавшими патриотами по отношению к Франции, и чей патриотизм еще укреплялся потерями, которые они понесли в сражениях. При подведении горьких итогов обнаружилось, что, на самом деле, в департаменте Восточные Пиренеи в 1918–1919 годы насчитывалось 8 400 жителей Руссильона, павших на полях сражений. Во время войны из-за этого произошел почти невосстановимый разрыв между магистром Карсаладом, каталонским прелатом Перпиньяна, и А. М. Альковером, южнокаталонским автором словаря каталанского языка; епископ обвинил этого эрудита в том, что он принял «протевтонский» настрой по примеру своих барселонских соотечественников и стал без стыда и совести воспевать романскую филологию на германский манер. Правда и то, что этот разрыв между двумя сегментами возрождения региона, по ту и другую сторону Пиренеев, подготовил необъяснимые конфликты из-за орфографии. Перпиньянцы плохо воспринимали империализм в области орфографии, грамматики и семантики со стороны большой Каталонии, или Каталонии без берегов; она пыталась распространить свое влияние, при помощи филологов, или «филобошей» (sic), далеко за пределы собственно испанской зоны и вплоть до французской территории.
Мировая война, таким образом, спровоцировала раскол в чувствах по обе стороны горных склонов. Мы приводили аналогичные факты в истории Страны басков, Северного и Южного Ёскади. Ссоры по поводу орфографии вызывают улыбку, однако они точно попадают в цель. После всего этого они обозначили также в провансальской и окситанской зоне границы между «мистралистами» на востоке и «алибертистами» на западе, по одну и другую стороны от Роны. Расхождения в написании каталонских слов вновь проявились в период между двумя мировыми войнами, во время создания движения «Ностра Терра», которое хотело принять лингвистические проблемы в восточных Пиренеях в духе слияния с Южной Каталонией. Писал же профессор Амад из университета Монпелье в 1936 году вдохновителю «Ностра Терра», жалуясь на «грубое варварство современных норм региональной орфографии», насаждаемых из Барселоны слушателям в Руссильоне исходя из филологических диктатов, пришедших из Германии. Пусть каждый сам оценит степень важности написания «l'importancia» вместо «la importancia». Но что в данном случае принимается в расчет, так это страсть, с которой люди разжигают некоторые противоречия, а не реальная подоплека, которая, если рассматривать ее извне, кажется смехотворной. Амад в данном случае придерживался рамок франкоцентристской идеологии с «криптофелибристской» или «криптомистралистской» тенденцией.
После 1945 года у ведущих языковую борьбу все еще оставалась солидная опора, достаточная если не для наступления, то для сохранения некоторых «убежищ» для каталанского языка. В лицее Араго в Перпиньяне в 1967 году на местном языке [150] умели писать 2,2 % учеников, говорили 32,2 %, а понимала его половина молодых людей. В колледже Прад 51 % родителей учеников говорили по-каталански. На этот раз новый спрос на язык идет со стороны «левых», что свидетельствует (еще одна перемена) о стратегическом повороте французского регионализма, перешедшего из одной крайности «спектра» политических тенденций в другую. Законопроект Андре Марти (Коммунистическая партия) 1948 года и закон Дейксонна (SFIO) 1951 года имели целью ввести преподавание регионального языка [151] в младшей, затем в средней и даже (для каталанского языка) в высшей школе. В 1960 году появилась руссильонская группа каталанских исследований, созданная по образцу Института окситанских исследований. Затем сразу появились на свет Руссильонский институт каталанских исследований в 1968 году и, в 1969 году в Прад, каталанский летний университет. Следующий этап имел прямую политическую направленность; в 1973 году две партии каталанской направленности представили своих кандидатов на выборы в законодательные органы в Руссильоне; речь идет о Левой каталанской партии рабочих, которая представляет собой марксистскую тенденцию, и Каталанском регионалистском движении с федералистскими коннотациями. Первые получили 1,2 % голосов, вторые — 2 %. Увидев эти скромные результаты, активисты решили моментально отказаться от риска выборной конкуренции между собой. Они ориентировали свою деятельность на стратегию экономических и культурных контактов между, с одной стороны, Руссильоном, который резко изменился благодаря росту потока туристов, развитию перпиньянского агломерата и прибытию «черноногих» (алжирцев французского происхождения) и, с другой стороны, обширным автономным регионом — Каталонией в Испании, подвергшейся демократическим преобразованиям Хуана Карлоса [152] .
150
По: Gran Geografia comarcal de catalunya. Op. cit. P. 117, Sagnes J. Op. cit. T. II. P. 780 sq. и 862.
151
Региональный язык»: мадам Марсе замечает мне, что это выражение не подходит. Но какое прилагательное следует употреблять в этом случае?
152
Помимо вышеупомянутых ссылок, приведенных в примечаниях к этой главе, отметим здесь еще несколько работ, которые были для нас важными: Calmette J., Vidal P. Histoire du Roussillon. P.: Honore Champion, 1975; Calmette J. Le Roussillon a travers les ages. Chronologie et commentaires (par J. Calmette et P. Vidal). Toulouse, 1944; Durliat M. Histoire du Roussillon. P.: PUF, coll. «Que saisje?», 1962; Gran Geografia comarcal de Catalunya. T. XIV. Barcelone, 1985; Pascot Jep. Legendes, Contes et Recits catalans. Toulouse: Privat, 1973; две фундаментальных работы, вышедших в издательстве «Прива» по истории Северной Каталонии: Wolff P. Histoire de la Catalogne. Toulouse: Privat, 1982, последняя глава и, того же автора, великолепная Histoire de Peipignan. Toulouse: Privat, 1985; и еще два толстых и добротных тома: Sagnes J. Le Pays catalan. T. I и II. Pau: Societe nouvelle d'edition regionale et de diffusion, 1983.