ИСТОРИЯ РЕЛИГИИ в 2 томах В поисках пути, истины, и жизни
Шрифт:
Даже там, на окраине империи, в этом странном восточном городе, их не принимали всерьез. Месяц назад расправа над их Учителем, казалось, покончила с очередным мессианским движением. Первосвященник Иосиф Кайафа был на этот счет вполне спокоен, несмотря на фантастические слухи, которые одно время ходили по Иерусалиму, но мало ли что говорят в суеверной толпе. Понтий Пилат вернулся в Кесарию сразу после Пасхи и погрузился в дела; забот и беспокойств у него хватало — инцидент с «Царем иудейским» очень скоро стерся из памяти.
Между тем квартал в восточной части города, где у друзей, родных и новых единоверцев поселились Петр с учениками, жил своей, особой жизнью.
Согласно Деяниям, в Иерусалим прибыло около ста двадцати галилеян. Возможно, их было и больше, но по традиции это число считалось минимальным для создания отдельной общины. Таких братств, или хабурот (товариществ), объединявшихся для молитвенных трапез, в Палестине и за ее пределами существовало много. Церковные и гражданские власти относились к ним вполне терпимо.
Степень обособленности общин была разной, а некоторые из них — как, например, обитавшие у Мертвого моря — почти совсем порвали связь с остальным миром. Но община учеников Христовых, которые получили прозвище назаряне, не походила ни на одну другую. Она не была просто общиной набожных людей, и, кроме того, они не собирались изолировать себя от Храма и отеческой Церкви.
Они остались в ней не по инерции, которую не смогли преодолеть. Отход от Ветхого Завета означал бы для учеников отход от Самого Господа, Который жил и учил на основе богооткровенной веры. Сам приход Его был исполнением библейских обетований. Апостолы надеялись, что установленный Им Новый Завет за короткое время распространится на весь народ Божий; но и после того, как это не случилось, Церковь продолжала сохранять прочную связь с наследием Израиля через Предание и Библию.
Если в синагогах мужчины молились отдельно, а раввины не допускали женщин в свои школы, то апостолы не хотели нарушать волю Господа, Который всегда был окружен не только учениками, но и ученицами. Поэтому по домам верные молились все вместе, как бы предвосхищая слова Павла: «нет мужеского пола, ни женского: ибо все вы одно во Христе Иисусе» (Гал 3: 28).
Мариам, Мать Господа, забота о Которой была возложена на Иоанна Зеведеева, была окружена почитанием, хотя по–прежнему смиренно держалась в тени. Этим объясняется двойственность Ее образа в Новом Завете. С одной стороны, Она — избранница Божия, «благословенная между женами», а с другой — Хранительница тайны, о Которой знают очень немногие. Словно Она Сама упорно избегала человеческой славы.
Несомненно, впечатление, оставленное Ее личностью, было огромным. Этим объясняются легенды, которые окружили имя Марии уже в первых поколениях христиан.
Как и в дни Пасхи — горькие и радостные — с Ней были неразлучны Ее сестра, Саломея, Мария Магдалина и другие галилеянки. Все они последовали в Иерусалим с апостолами. Но с этого момента следы их теряются. Быть может, эти женщины, хранившие удивительные воспоминания, продолжали свое скромное служение в общине, а некоторые из них вернулись в Галилею. Кто были люди, слушавшие их рассказы об Учителе? Кого согревал огонь их веры? Этого мы не знаем. Дело Божие часто совершается неведомыми путями и через незаметных людей.
Господь говорил о призвании Двенадцати, которым при наступлении Царства Божия надлежит играть роль патриархов и основателей истинного Израиля, Церкви Нового Завета. Но библейское число было нарушено. Один из них — Иуда — отпал, соединился с врагами Иисуса, а потом исчез. Было известно, что он погиб, но молва изображала его смерть по–разному.
Поэтому Петр на одном из собраний объявил
Чтобы решить на ком из двоих остановиться, прибегли к ветхозаветному обычаю: бросили жребий, молясь, чтобы Бог Сам указал достойнейшего. Жребий выпал Матфию, и он был «сопричислен» к Двенадцати. Этим актом апостолы засвидетельствовали свою веру в обетование Христово.
В Иудее наступало лето. Виноград еще не созрел, но нивы в окрестностях Иерусалима уже пожелтели. Шел к концу срок шавуот, недель, предварявший праздник Пятидесятницы. В этом году он падал на 29 мая.
Торжество издавна было приурочено к началу уборки пшеницы; в Храме перед алтарем священники клали жертвенные хлебы, испеченные из зерна нового урожая. Но помимо этого в день Шавуот вспоминалось дарование Закона. Раввины говорили, что глас Божий звучал с Синая на семидесяти языках, по числу народов земли. И словно в подтверждение этой легенды Иерусалим во время праздника поистине становился многоязычным. Сюда собирались представители «всего Израиля» с разных концов света, а также разноплеменные прозелиты [76] . Иные богомольцы не покидали Иерусалим со дней Пасхи.
76
Прозелиты — люди, принимающие новую для них религию; в данном случае — это представители разных народов, принимающие иудаизм.
Праздничное воодушевление царило и среди назарян. Все они были полны необыкновенной радости и надежды, уверенные, что Бог предназначил их для великого свидетельства. Ночь Пятидесятницы полагалось проводить за чтением Торы. Но верные в своем кругу, конечно, и прежде читали Слово Божие, отыскивая там места, указывающие на Христа. Каждое событие Его жизни, Его смерть и воскресение обретали новую перспективу в свете пророчеств. Быть может, в их распоряжении были и небольшие сборники мессианских текстов: такие книги в то время уже существовали, в частности — у ессеев.
С наступлением праздничной ночи апостолы читали и молились в горнице главного дома их собраний. Жилище это принадлежало, по–видимому, иерусалимлянке Марии, матери Иоанна Марка (позднее — спутника Петра и Павла).
Приближался рассвет… Внезапно что–то произошло со всеми присутствующими. Словно небесный огонь пронизал их. Это было похоже на то, что случалось с пророками в момент их призвания. Безусловно, подобный ни с чем не сравнимый опыт может быть описан только иконными образами. Поэтому евангелист Лука [77] , говоря о схождении Духа Святого, пользуется библейскими символами Богоявления: «шум с неба, как бы от несущегося сильного ветра», «разделяющиеся языки, как бы огненные»(Деян. 2: 2 — 3).
77
Здесь имеются в виду Деяния апостолов, написанные св. евангелистом Лукой.