История религии. В поисках пути, истины и жизни. Том 6. На пороге Нового Завета. От эпохи Александра Македонского до проповеди Иоанна Крестителя
Шрифт:
В этих безыскусных, но вдохновенных молитвах улавливаются отголоски кумранского мессианизма, однако — не более чем отголоски. Псалмы «чающих» навеяны главным образом классической поэзией Ветхого Завета и представляют собой свободные вариации на библейские темы. Перед нами настоящие гимны «анавитов», смиренных «бедняков Божиих», которые знают о небесном покрове, простертом над униженными и оскорбленными.
Низложил властителей с престолов и вознес смиренных, Алчущих исполнил благ, а богатых отпустил ни с чем, Поддержал Израиля, Служителя Своего, в память о милости — Как– --
* Здесь и далее новозаветные тексты приводятся по новому переводу (Лондон, 1970) с некоторыми изменениями
– --
Долго готовился к чуду Богоявления народ Господень, к чуду, обещанному посланниками небес. И вот теперь оно уже близко.
Благословен Господь Бог Израилев, что посетил и сотворил искупление народу Своему, И воздвиг нам мощь спасения в Доме Давида, Служителя Своего, — Как Он сказал устами святых древних пророков Своих. Спасение от врагов наших и от руки всех ненавидящих нас. Сотворить милость отцам нашим и вспомнить Завет Свой святой. Чтобы безбоязненно, избавившись от руки врагов, служили мы Ему в святости и праведности.Этот Новый Завет будет уже не тот, что когда-то возвестил Моисей среди молний Синая, и не тот, о котором грезили пустынники Мертвого моря, а искупительный Завет, начертанный в сердцах любящих Господа.
Неисповедимый властно влек к Себе человека, возрастала жажда единения с Сущим. «Как олень стремится к потокам водным, так душа моя стремится к Тебе, Боже», — говорил псалмопевец. «О, если бы Ты разверз небеса и сошел!» — восклицал в глубокой тоске Второисайя. Ныне их молитва услышана. Наступает утро обновления…
Такими мыслями и чувствами жили все «чающие», а вместе с ними и галилейская Дева. Единственная. Его Мать. Этим одним сказано бесконечно много.
Пусть нам осталось бы неизвестным даже Её имя; достаточно и того, что Она передала черты Своего лица и характера Иисусу, держала на руках Младенца, учила Его первым арамейским словам, делилась с Отроком Своей верой и любовью к Священному Писанию.
В явных знаках земного величия призвание Ее не нуждалось. Пурпурные завесы, вышитые рукой Мариам, пребывание в Святая Святых и дивные знамения — это только апокриф, радужный витраж или икона; на самом же деле внешне все выглядело невзрачным и обыденным: каменистый двор, овцы за изгородью, глинобитный дом с плоской кровлей, убогий очаг…
Поздние легенды подробно останавливаются на детских и отроческих годах Марии, евангелисты же говорят о Ней мало и сдержанно. Почему? Неужели их читатели не хотели знать о Марии больше? Очевидно, такое желание было: свидетельством тому служат хотя бы апокрифы [13]. Авторы Нового Завета черпали из родника живой палестинской традиции; Мать Учителя в последние годы окружало благоговейное почитание апостолов. Тем не менее, о Себе Она рассказывала им немного.
Во все времена бывали мистики, умевшие выражать опыт неизреченного, однако для этого требовался особый дар; Мария же обрела Свою единственную и высшую харизму — принадлежать только Ему.
Мы не знаем, какую долю достоверности содержит рассказ о введении Девы во Храм, но Евангелие
О чем в таком случае могли говорить евангелия? О том, что у Девушки загрубели руки от прялки и жернова? О колодце, куда ходила Мариам с кувшином за водой? Но так ходили все женщины Назарета из поколения в поколение.
Нужно ли было описывать Ее родной городок? Это не входило в задачу евангелистов — благовестников, а не историков. Да и кроме того, Назарет был хорошо знаком первым христианам: многие посещали это тихое селение, укрытое холмами, где, казалось, замерло само время [14]. Назарет не слышал тяжкой поступи легионеров и пронзительных звуков фанфар. Только цикады звенели среди олив и рожок пастуха сзывал на заре рассеявшееся стадо коз. Мир с его шумом и тревогами обходил это сельское захолустье, караванные дороги оставляли его в стороне. Ни в Ветхом Завете, ни у Флавия, ни в Талмуде Назарет не упомянут [15]. Ирод не украшал его замками и виллами; единственным его убранством служили алые, как кровь, тюльпаны и анемоны, расцветавшие весной на соседних склонах.
Немалый смысл заключен в том, что это забытое людьми место стало точкой пересечения неба и земли. Назарет напоминает об иных мерилах великого, нежели те, к которым привыкла человеческая суетность. Как вселенское пламя созвездий и галактик зарождается в глубинах микромира, так и ось духовной истории прошла в те дни не через Рим, Александрию или Иерусалим, а через неприметный поселок, обрамленный лишь цветами и виноградниками.
Четверть века спустя после гибели Иерусалима императору Домициану, похожему на Ирода своей подозрительностью, донесли, что в Батанее живут выходцы из Назарета, род которых восходит к царю Давиду [16]. Их немедленно арестовали и привезли к цезарю; Домициан хотел узнать, не мечтают ли они о троне отцов. Но уже один их вид успокоил императора. Мозолистые руки крестьян, работавших на земле, и их слова о небесном Царстве рассеяли опасения, и они были отпущены на свободу.
Этих потомков Давида оставалось в Иудее немало. Иерусалимские цари, по обычаю, имели множество жен, и всех их детей называли «сынами Давида», хотя никаких наследственных прав они не имели. Часто они жили в бедности. Так, «сын Давидов» — законоучитель Гиллель — в молодые годы был батраком.
Прошли уже века с тех пор, как иудейский князь Зерубабель в последний раз пытался возглавить народ Божий (См. т. V). В греческую и римскую эпохи такие попытки не возобновлялись. Царские отпрыски давно примирились с тем, что им не суждено больше носить монарший венец, но именно тогда исполнилось мессианское пророчество над Домом Давида. Из него вышел Иосиф, скромный назаретский ремесленник, с которым родные обручили Мариам.
Была ли Она тоже царского рода? Или же Христос принял имя «Сына Давидова» по Своему названому отцу и как традиционный титул Мессии? Евангелисты не отвечают прямо на этот вопрос. Св. Лука указал лишь на родственные связи Мариам с сословием духовенства. Но можно предполагать, что Иосиф пожелал взять в жены Ту, Которая, как и он, имела прославленных предков. А свои родословные книги иудеи вели тщательно [17].
Иосиф происходил из Вифлеема. По преданию, сохраненному Евангелием Иакова, он обручился с Марией уже в преклонных годах, его первая жена умерла, и он жил со своими детьми. Вероятно, это их впоследствии стали называть «братьями» Иисуса [18].