История Рима от основания Города
Шрифт:
(4) Примерно в это же время Луций Манлий Ацидин вернулся из Испании28. Он добивался у сената разрешения вступить в Рим с овацией, но народный трибун Публий Порций Лека воспротивился этому, и он вошел в город как частное лицо; в казну им было внесено тысяча двести фунтов серебра и примерно тридцать фунтов золота.
(5) В этом же году Гней Бебий Тамфил, приняв от консула предыдущего года Гая Аврелия провинцию Галлию, опрометчиво вторгся в пределы галлов-инсубров и попал там в окружение почти со всей армией. Погибло свыше шести тысяч семисот воинов. (6) Вот сколь ужасное поражение довелось испытать в войне, которая уже перестала было внушать опасения. (7) Это событие вынудило консула Луция Лентула поспешно выступить из Города. Прибыв в охваченную смятением провинцию и приняв командование над перепуганным войском, он всячески разбранил опозорившегося претора и приказал ему оставить провинцию и убираться в Рим. (8) Но и сам консул не совершил ничего, достойного упоминания, поскольку был отозван в Рим, чтобы провести выборы. Этому старались помешать народные трибуны Марк Фульвий и Маний Курий, не желавшие, (9) чтобы Тит Квинкций Фламинин домогался консульской должности сразу после квестуры29. (10) Они говорили, что знать уже гнушается эдильской и преторской должностями; знатные не желают подниматься по ступеням почестей шаг за шагом, постепенно доказывая таким образом свою пригодность, но рвутся прямо к консульству, перескакивая через должности и шагая от подножия прямо к вершине. (11) На Марсовом поле30 спор не был решен, и дело перешло в сенат. Сенаторы сочли, что народ вправе
8. (1) Секст Элий Пет и Тит Квинкций Фламинин, вступив в должность, собрали сенат на Капитолии34. Сенаторы постановили, чтобы консулы поделили между собой провинции Македонию и Италию либо по взаимному соглашению, либо жеребьевкой; (2) тому из них, кто получил бы Македонию, предстояло набрать для пополнения легионов три тысячи пехотинцев и триста всадников среди римлян, а сверх того пять тысяч пехотинцев и пятьсот конников среди союзников и латинов. (3) Второму же консулу предстояло набрать целиком новое войско. Консулу предыдущего года Луцию Лентулу продлили власть и запретили покидать провинцию или уводить оттуда старое войско, прежде чем прибудет новый консул с новыми легионами. (4) Консулы поделили провинции жеребьевкой: Элию выпала Италия, Квинкцию – Македония. (5) Среди преторов Луцию Корнелию Меруле досталась городская претура, Марку Клавдию – Сицилия, Марку Порцию – Сардиния, Гельвию – Галлия. (6) Потом начался набор. Речь шла не только о войсках консулов, предписано было провести набор и преторам: (7) Марцеллу для Сицилии предстояло набрать четыре тысячи пехотинцев и триста всадников из латинских союзников, Катону – для Сардинии две тысячи пехотинцев и двести всадников – (8) с тем, чтобы оба этих претора, прибыв в свои провинции, распустили старослужащих пехотинцев и всадников.
(9) Затем консулы представили сенату послов царя Аттала. Те расписывали, как царь служит римскому делу и на суше, и на море – и флотом своим, и всеми боевыми силами; как он вплоть до сего дня ревностно и беспрекословно выполнял все, что бы ни приказывали ему римские консулы. (10) Но, продолжали послы, он опасается, что отныне препятствием в этом будет ему царь Антиох, который вторгся в царство Аттала, оставшееся без защиты как на море, так и на суше. (11) Поэтому царь Аттал просит отцов-сенаторов послать ему помощь для обороны царства, если они хотят использовать его флот и его силы в македонской войне. Если же они на это не согласны, пусть разрешат ему возвратиться с флотом и прочими силами для защиты своих владений. (12) Послам было велено ответить вот что: сенат благодарен царю Атталу за помощь, которую тот оказал римским военачальникам как флотом, так и иными средствами, (13) однако римляне не собираются посылать Атталу подкрепления против Антиоха, союзника и друга народа римского; не станут и задерживать войска самого Аттала долее, чем царь сочтет это полезным для себя; (14) римский народ неизменно исходит в чужих делах из чужих решений, и тот, кто хочет своими средствами оказать военную помощь римлянам, властен определять, когда ему начать это дело и когда окончить. (15) А к Антиоху сенат отправил послов, дабы возвестить, что римский народ пользуется услугами Аттала, его кораблей и воинов, в борьбе против общего их врага Филиппа; (16) Антиох окажет услугу сенату, если оставит в покое царство Аттала и прекратит войну: ведь справедливо, чтобы союзные и дружественные римскому народу цари между собою тоже сохраняли бы мир.
9. (1) Консул Тит Квинкций, набирая солдат, брал в свое войско предпочтительно тех, кто уже воевал в Испании или Африке, показал свою доблесть и заслужил награду. Квинкций торопился в провинцию, но был задержан в Риме знамениями, требовавшими умилостивительных обрядов. (2) В Вейях молния ударила в общественную дорогу, площадь и в храм Юпитера Ланувийского, в Ардее поразила храм Геркулеса, в Капуе – стены, башни и храм, который называется Белым. В Арреции видели пламя на небе. (3) В Велитрах земля на площади трех югеров35 просела в громадную яму. Сообщали, что в Свессе Аврункской родился ягненок с двумя головами, а в Синуэссе – поросенок с человечьей головой. (4) По случаю этих знамений было проведено однодневное молебствие. Уделив внимание священным делам и умилостивив богов, консулы отправились в провинции. (5) Элий вместе с претором Гельвием прибыл в Галлию и передал тому полученное от Луция Лентула войско, которое должен был распустить. Сам же Элий намеревался вести войну силами новых легионов, приведенных им с собой. Ничего достопамятного он, впрочем, не совершил.
(6) Второй консул Тит Квинкций, отплыв из Брундизия раньше, чем это обычно делали консулы, переправился на Коркиру36, имея при себе восемь тысяч пехоты и восемьсот всадников. (7) Оттуда он на квинквереме приплыл к эпирскому берегу и большими переходами поспешил в римский лагерь. (8) Отослав Виллия, он промедлил там несколько дней, ожидая прибытия войска с Коркиры. Затем он собрал совет, чтобы решить, пытаться ли ему силой проложить себе дорогу прямо через вражеский лагерь (9) или же отказаться от столь многотрудного и опасного предприятия, а идти вместо этого через страну дассаретиев и через Линк и вторгнуться в Македонию безопасной окольной дорогой. (10) Консул выбрал бы второе, но опасался, что, удалившись от моря, он выпустит противника из рук: ведь если царь, как и прежде, предпочтет скрыться в пустошах и лесах, лето опять будет потрачено впустую. (11) Итак, было решено, что бы ни случилось, наступать на врага именно здесь, в этом столь неудобном месте. Однако, сколь ни был он тверд в своих намерениях, ему не виделось никакого способа их осуществить.
10. (1) Сорок дней прошло, но римляне продолжали стоять в виду неприятеля, ничего не предпринимая. Тогда у Филиппа зародилась надежда, что с помощью эпирцев удастся завязать переговоры о мире. (2) На совещании для этого были избраны претор Павсаний и начальник конницы Александр37, которые свели консула и царя для переговоров в том месте, где река Аой всего теснее зажата между отвесными берегами. (3) Суть требований консула сводилась к следующему: царь должен вывести свои гарнизоны из соседних городов, а кроме того, возместить ущерб за разоренные поля и города. Об остальном же пусть будет решено по справедливости. (4) Филипп ответил, что города находятся в разном положении: он готов освободить те из них, которые захватил сам, но не откажется от законного наследственного владения землями, что достались ему от предков; (5) если же те города, с которыми он воевал, жалуются на причиненный войной ущерб, то он согласен на третейский суд – пусть они для этого выберут любой из народов, находящихся в мире с обеими сторонами. (6) Консул сказал, что здесь нет нужды ни в посреднике, ни в судье: ведь виноват, как всякому очевидно, тот, кто взялся за оружие первым: на Филиппа никто не нападал – он первым прибег к силе. (7) Далее, когда речь зашла о том, какие города следует освободить, консул назвал первым делом все фессалийские. Тут царь в негодовании воскликнул: «Да ты и побежденному не предъявил бы мне более суровых условий, Тит Квинкций!» (8) – и с тем ушел прочь с переговоров. Стороны едва удержались от того, чтобы тут же не пустить в ход хотя бы дротики: ведь их разделяла река. (9) На следующий день начались вылазки и многочисленные мелкие стычки между караулами – сначала на равнине, предоставлявшей для этого достаточно места; (10) но затем, когда царские воины стали отходить на скалистые кручи, римляне в пылу схватки проследовали и туда. (11) На их стороне были воинский порядок и выучка, боевое снаряжение, надежно прикрывавшее тело; на стороне противника – сама местность, а также
11. (1) Вот как обстояли дела, когда к консулу был приведен некий пастух, посланный эпирским вождем Харопом. (2) Он рассказал, что всегда пасет скот в ущелье, которое теперь занято царским лагерем, и знает в тех горах каждый уступ, каждую тропку. (3) Если консул захочет отрядить с ним несколько человек, он проведет их удобной и не слишком опасной дорогой прямо над головами врагов. (4) Выслушав пастуха, консул послал к Харопу спросить, можно ли, по его мнению, довериться простому селянину в деле такой важности. Хароп велел ответить, пускай доверится, но себя во власть ему не вверяет. (5) Консул, хоть и желал верить обещанию, долго не мог отважиться; радость в его душе мешалась со страхом. Наконец, положившись на слова Харопа, он решился попытать счастье. (6) Чтобы враги не заподозрили его намерений, Квинкций в течение двух следующих дней непрерывно беспокоил их, обложив войсками со всех сторон и заменяя уставших бойцов свежими. (7) Затем он передал военному трибуну четыре тысячи отборных пехотинцев и триста всадников. Конницу было приказано вести до тех пор, пока это позволит местность; если она окажется непроходимой для всадников, то коней придется оставить где-нибудь на поляне. Пехоте было велено идти той дорогой, какую укажет проводник. (8) Оказавшись, как тот обещал, над головою противника, они должны будут подать знак дымом, а лишь только по ответному знаку поймут, что битва внизу началась, поднять крик. (9) Консул приказал двигаться по ночам (ночи как раз были лунные), а дневное время использовать для еды и отдыха. Проводнику он надавал самых заманчивых обещаний, если тот сдержит слово, однако передал его трибуну связанным. (10) Когда этот отряд двинулся в путь, римляне с удвоенным упорством стали со всех сторон наседать на врага, захватывая заставы.
12. (1) Между тем, на третий день дымом был подан знак, что римский отряд достиг той вершины, к которой стремился, и удерживает ее. Тогда-то консул, разделив свои силы на три части, сам с отборным войском двинулся серединой долины, а левый и правый фланги бросил против лагеря. Македоняне столь же решительно выступили навстречу противнику, (2) и, пока они сражались вне своих укреплений, покинутых в пылу битвы, римские воины имели очевидное преимущество благодаря своей доблести, опыту и вооружению. (3) Но после того, как царские воины, потеряв многих убитыми и ранеными, отошли в укрепленные или защищенные природой места, положение переменилось – теперь в опасности были римляне: безрассудно наступая, они оказались на невыгодных позициях, в теснинах, из которых обратной дороги не было. (4) И они дорого поплатились бы за свою отчаянную дерзость, не раздайся в тылу у противника внезапный крик. Тотчас же там завязался бой, и от неожиданности и страха царские воины совсем потеряли голову. (5) Часть из них обратились в бегство, а те, которые остались в строю (не из-за готовности драться, а скорей потому, что ущелье и так было запружено беглецами), оказались окружены римлянами и с переднего края, и с тыла. (6) Все войско врага могло быть уничтожено, если бы победители стали преследовать бегущих: (7) но конницу сдерживали теснины и неровности местности, а пехоту – тяжесть собственного вооружения. (8) Сам царь сначала опрометью пустился в бегство, но через пять миль сообразил, что в таких неудобных местах противник все равно не сможет его преследовать (как оно в действительности и получилось). Филипп остановился на каком-то холме и разослал своих людей повсюду – по горам и долинам, – чтобы собрать разбредшихся воинов. (9) Выяснилось, что в его войске погибло не более двух тысяч человек, а все остальное полчище, словно по поданному им знаку, собралось воедино и сомкнутым строем двинулось в Фессалию. (10) Римляне, пока это было возможно, преследовали их, убивая и снимая доспехи с убитых. Разорили они и царский лагерь, который, даже оставленный защитниками, был все-таки труднодоступен. Эту ночь римляне провели в своем лагере.
13. (1) На другой день консул двинулся за неприятелем по тому ущелью, где река петляет между теснинами. (2) В первый день преследования царь прибыл в Пирров лагерь – так называется местность в Трифилии, в землях Молоттиды. На следующий день он поспешил к горам Линкон38 – подобный переход казался бы непосильным для войска, но страх подхлестывал. (3) Эти горы находятся в Эпире, разделяя Македонию и Фессалию: склон, обращенный к Фессалии, смотрит на восток, северный обращен к Македонии. Горы там поросли густым лесом, на самых высоких местах – луга и непересыхающие источники. (4) Стоя там лагерем несколько дней, Филипп колебался, возвратиться ли ему сразу в свое царство или сначала отправиться в Фессалию. (5) Наконец он решил спуститься с армией в Фессалию и кратчайшей дорогой двинулся на Трикку, а затем быстро прошел через другие города, попадавшиеся ему по пути39. (6) Он угонял с собой всех, способных передвигаться, а города сжигал. Жителям разрешено было взять из имущества столько, сколько они могли с собой унести, – остальное становилось добычей солдат. (7) И враг не мог причинить более страшного зла, чем фессалийцам довелось претерпеть от союзников. (8) Даже Филиппу было горько делать такое, но земля эта скоро должна была достаться его врагам, он хотел забрать оттуда по крайней мере самих людей, что раньше были его союзниками. (9) Так были опустошены города Факий, Иресии, Евгидрий, Эретрия, Палефарсал. Но когда Филипп подошел к Ферам, город закрыл перед ним ворота, и, поскольку осада отняла бы время, которого у царя не было, он отказался от этой затеи и ушел в Македонию. Ведь ко всему еще разнеслась молва о приближении этолийцев, (10) которые, прослышав о битве на реке Аой, тотчас разорили окрестности Сперхий и так называемой Макры Комы40. Оттуда они перешли в Фессалию41 и с первого же натиска овладели Кименами и Ангеями, (11) но были отброшены от Метрополя горожанами, собравшимися для защиты стен, пока этолийцы опустошали поля. Затем этолийцы подошли к Каллифере, где горожане предприняли такую же вылазку: (12) когда горожан отогнали под защиту стен, этолийцы удовольствовались этой победой и ушли, поскольку не надеялись овладеть городом. После этого они захватили и разорили деревни Тевма и Келафара; (13) этолийцам сдались Ахарры, (14) в Ксиниях подобный же страх заставил жителей бежать, бросив свои дома. Снявшись с насиженных мест и двигаясь в беспорядке, они наткнулись на караульный отряд, который был послан к Тавмакам42, чтобы обезопасить заготовку продовольствия. Нестройная многолюдная толпа безоружных и небоеспособных была перерезана вооруженными солдатами. Покинутые Ксинии были разграблены. Затем этолийцы взяли Киферы, удобную крепость, господствовавшую над Долопией. (15) Все это было проделано этолийцами внезапно, в течение нескольких дней. Но и Аминандр с афаманами, прослышав об удачном для римлян сражении, не сидели сложа руки.
14. (1) Впрочем, Аминандр, не слишком доверяя собственным воинам, попросил консула о небольшом подкреплении. Он направился к Гомфам, но сначала взял приступом Феку – город, расположенный между Гомфами и тем узким ущельем, что отделяет Фессалию от Афамании. (2) Затем он подступил к Гомфам: их жители в течение нескольких дней всеми силами защищали свой город, и только когда к его стенам были уже приставлены лестницы, страх принудил их к сдаче. (3) Падение Гомфов повергло фессалийцев в великий ужас. После этого сдались Аргенты, Фериний, Тимар, Лигины, Стримон, Лампс и с ними другие безвестные крепости. (4) Итак, македонская опасность была устранена, но чужой победой воспользовались к своей выгоде афаманы и этолийцы: теперь Фессалию опустошали уже целых три войска, так что невозможно было понять, где враг, где союзник. (5) А консул двинулся в земли Эпира, поскольку бегство врага открыло ему дорогу через ущелье. Он хорошо понимал, чью сторону держали эпирцы, за исключением их предводителя Харопа. (6) В том, как усердно эпирцы выполняют приказы, консулу виделось их стремление загладить свою вину; считая, что надо судить о них по нынешним, а не прошлым поступкам, он завоевал их расположение на будущее уже тем, как легко простил их. (7) Затем он отправил гонцов на Коркиру с приказанием, чтобы грузовые суда плыли в Амбракийский залив, а сам небольшими переходами двинулся вперед и на четвертый день разбил лагерь на горе Керкетий. Туда он вызвал Аминандра с его вспомогательным войском, (8) нуждаясь не столько в военной силе, сколько в проводниках в Фессалию. Того же ради приняты были во вспомогательные части и многочисленные добровольцы из эпирцев.